4. Ко временю созревания плодов
(сочинено в начале августа 1795 г.)

Наконец настало у нас и ты, о время созревания плодов, время наидрагоценнейшее и изобильнейшее в году. Дождались мы; и тебя, о период времени, важнейший из всех прочих период, который угодно было устроителю природы ознаменовать особливым благоволением своим; благословить оной своею десницею Святою и назначить к произведению важнейших польз бесчисленным тварям своим, нежели к каким все прочие от него назначены! Вся натура начала уже достигать до той цели своей, до которой с начала весны наиглавнейше стремилась она, стремилась денно и ночно, с такою неутомленностию и с такими таинственными трудами, которые превышают все воображения и все понятия наши.

Все перемены, какие ни происходили по сие время в обширной Натуре, все разнообразные явления, какие ни представлялись до сего взорам и очам нашим, и оные толь часто приятностями своими очаровывали, все таинственные действия натуры, происходившие как в недрах земли, так и на поверхности оной, коим не могли мы надивиться довольно и кои толь много превосходят все понятия наши; – делались и происходили, на большую часть не сами для себя, но назначены были для совершения собою других и важнейших намерений. Все они главною целию своей имели то состояние вещей, в которое множайшие из них только в сие время приходить начинают. Все явления, бывшие до сего, были едиными только предшественниками, предвозвестниками и герольдами твоими. О ты, важнейшее явление натуры! явление, достойное наивеличайшего внимания, а вкупе и удивления нашего!

Что такое происходило до сего? Что такое видели мы, как не единые только приуготовления твои к явлению нынешнему как к наиважнейшему деянию твоему, премудрая натура! Серые и безобразные поля наши покрывались зеленми приятными. Миллионы трав и былин возрастали на них, и рука твоя сотыкала на них бархаты драгоценные и украшала их, как богатые ткани, цветами узорочными. Мы видели травы сии прозябающими из недр земных и укрывающими серую поверхность ее. Мы любовались ростом и умножающимися с каждым днем, возвышением их. Мы видели, как рука твоя соплетала на них колосья разнообразные и украшала ими стебли их, видели класы сии цветущими и буреющими, видели поля наши, тобою в образе морей превращаемые, любовались волнами, производимыми на них дыханиями ветров твоих. Видели потом класы сии позлащающимися и стебли под собою к согбению принуждающие. Мы видели все сие и любовались всеми зрелищами сими.

Тучные вертограды наши украшались злаками разными. Мы видели их в положениях и состояниях различных и переменных. Сперва также безобразными, там покрывающимися зеленью разного, а потом испещряющимися цветами многими. Мы видели и их порождения, выходящими из земли, видели возрастающими и ботеющими и взоры наши различием роста своего увеселяющими, и на все сие с удовольствием взирали.

Ветвистые леса, сады и другие древесные насаждения наши получали также разные виды и подобия. Мы видели их обнаженными сперва и могли рассматривать и тончайшие ветви на древах их. Видели, как древеса сии рукою твоею облекаемы были в летние одежды их, мы любовались густотою и разнообразностию листьев их, веселились живостию колеров их и прохлаждали члены свои приятною тению, производимою ими. Мы видели многие из них украшавшими ветви свои тысячами цветов преузорочных. Мы прельщались красотою и великолепием оным и услаждали обоняние свое благовонием от них и всем тем не могли навеселиться довольно.

Все перемены и явления сии были видимые нами и довольно известные всем. А сколь много действий ни происходило, и таких притом, которые сокрыты были от очей и понятий наших и кои натура производила сокровенно от нас.

Никакой травинке и никакому растению неможно произойти самому собою и от себя, а того меньше образоваться, и все те явления и перемены производить, кои видимы нами были и коим иногда мы довольно надивиться не могли. Ко всему тому потребно было побуждение, побуждение, делаемое самою Натурою, неизвестными и утаенными от нас средствами и путями.

К произведению всех перемен оных надлежало всем стихиям содействовать и всей той великой машине в беспрерывном действии и движении быть, которая _tc начала Света продолжает кругообращение свое и устроение которой превышает все понятие и умовоображение наше. Морям надлежало доставлять воды свои в подземные горнилы, а сим парениями взгонять их чрез ущелины земные до самой поверхности ее и рассевать их жилами всюду и всюду для напоения оной и произведения тысячи источников и ключей, изливающих беспрерывно воды свои Bi реки, доставляющие их паки в озеры и моря. Солнцу, воздуху, ветрам и теплоте надлежало поднимать нежнейшие испарения из сих вод во время течения их в высоту и, соплетая из них туманы, тучи и облака, орошать из них росами и дождем произрастения в их росте. Земле надлежало доставлять из недр своих в коренья их влагу, туки, соль и другие нужные им части и потребности. Воздух долженствовал отделять от себя части свои и, доставляя в тесные скважины состава их, вовлекать вместе с собою также разные масляные и солянистые частицы в недрах его, в рассеянии парящие, и помогать тем со своей стороны возрастанию их. Огню и другим стихиальным веществам надлежало также помогать своими действиями при том и совокупно всем наполнять и раздувать собою развивающиеся постепенно машины, устроения наипремудрейшего, находившиеся до сего в тесном сожмении и уже давно перстами натуры изготовленные.

Всем сим и тысячам других вещей надлежало действовать и действиями своими помогать к тому, чтоб все произрастения получали свойственные им виды и подобия и в составе своем имели все приличные каждому соки и силы, и ни единое из них во время возрастания своего не отступило от порядка, десницею превечного предначертанного ему.

Но к тому ли одному толико трудилась вся натура, трудилась денно и нощно с начала весны и по сие время, и происходили все сии известные и сокровенные действия, явления и перемены в натуре, чтоб увеселяться нам только зеленью трав и кистьями дерев, прохлаждаться тению от них, утешать взоры наши цветов их разновидностию или употреблять их в некоторые небольшие пользы себе и скотам нашим?

Ах, нет, и сего быть не может! Пользы сии хотя и не без выгоды для нас, однако, слишком еще малы, и конец сей далеко не соответствует величине действиев и трудам натуры. Ему надобно быть несравненно важнейшему и пользе гораздо существительнейшей. Она и есть такова действительно, и натура трудилась толь много, верно, не попустому. Не наслаждались только мы еще по сие время ею и начинаем только теперь пользоваться щедротою сею, сниспосылаемою от небес к нам.

Для нас в нынешней жизни единого веселия еще мало и недостаточно. Блаженство наше составлять предназначено только в будущей жизни, а здесь почесться оно может единым только побочным концом, а кроме оного нужна еще и нужна гораздо более нам пища и пропитание. Без сей не могли бы мы пользоваться и увеселениями всеми. Итак, пища сия и снабдение нас оною на все годичное или еще множайшее время было главнейшею целью, для которой росли, цвели и возрастали произрастения и для которой пекущаяся об нас натура с начала весны даже до сего времени так много и неусыпно трудилась.

Но, о, какое поле удивления открывается мне, когда я простираю мысленный взор свой на все, относящееся до сего пункта, и обозреваю все следы попечения Твоего и заботы об нас, благодетельная Натура. Предназначив к наиглавнейшей пище и пропитанию нашему хотя те же самые зерны, производимые тобою в колосьях и в других сосудцах, бываемых на произрастениях твоих, которым назначила ты быть вкупе и орудиями к продолжению родов их, не оставила ты пещись и о возможнейшем удовольствии вкуса нашего. Ты не только снабдила все их разными вкусами, превосходящими друг друга в приятности и доброте, но премудро распорядила, чтоб самые те из них, которые для нас нужнее прочих, не только производимы могли быть с меньшим для нас трудом и в множайшем количестве, кои вырастали почти обнаженные, покрытые только тонкого кожицею, от которой отделять нам их малого б труда стоило, но которая вкупе помогала б им длиться долгое время без вреда и быть удобными к сбережению на несколько лет оных. С теми ж, которых угодно было тебе произвесть меньшее количество и не так устроить, чтоб могли они служить нам ежедневною пищею, благоволила ты сделать иное распоряжение, распоряжение премудрое, но не менее для нас благодетельное и полезное. Многие из них одела ты телами толстоты неодинаковой и состава многоразличного и удивительного. Тела сии, снабдив ты соками родов различных и угобзив ароматами благовонными, произвела для намерений не менее важных. Ты, придав им разные и друг пред другом преимущественные и лучшие вкусы, назначила все их к тому, чтоб они служили не только по пропитанию нам, но вкупе и услаждали вкус наш и производили тем отменное удовольствие для нас. Но дабы и самые немногие зерны сии не без всякой пользы для нас оставались, то многим из них придала ты способность снабжать нас разными млеками и елеями, пригодными для приправ и услаждения яств наших. Иных же не одарила сими способностями, одарила ты другими и: также для пользы нашей. Некоторым из сих вместо тела на семенах повелела ты производить коренья отменного состава и величины и, снабдив их разными вкусами, также в доброте и приятности друг друга превосходящими, сделала их способными и к пропитанию нашему и к услаждению вкуса приятностию своею. Другим определила производить единые только листья особливой величины и устроения и способные питать нас большую часть времени годового. А некоторым единые только стебли, облеченные веществом особым и таким, которое назначила ты в иную для нас пользу, и сделала удобным к произведению тканей и одежд, могущих защищать тела наши от суровости непогод и доставлять нам многие другие выгоды. Несметное же множество других, рассеваемых не нами, а твоею собственною рукою, назначила ты для иного, но не меньше важного и великого намерения. Сими питаешь ты несметные тысячи других животных, тварей разных родов, видов, подобия и к разным намерениям назначенных тобою. Всех их питаешь ты с толикою заботливостью и с таким попечением об них, что из всех мнхогочисленных родов их ни единый еще род с начала мироздания не оголодал и не перевелся и доныне. Всякому из них назначена от тебя особая пища и пропитание, и всякий и находит ее в каждый год со избытком и не терпит оскудения в ней.