Цитаты из книг автора «Андрей Аствацатуров»

Как-то раз при мне на Пасху один знакомый атеист поздравил православного священника, «из либеральных», в душе глумясь: – Христос воскрес, батюшка. Тот бросил не него ясный взгляд, будто угадал, и произнес кротко: – Он каждый год воскресает… А что толку?

Ведь это только за границей писателями становятся тогда, когда уже перестают в этой жизни чему бы то ни было удивляться. У нас в России все наоборот. Человек превращается в писателя тогда, когда только начинает чему-нибудь удивляться. Когда его что-нибудь озадачит. Ну, к примеру, насущный вопрос, где взять деньги.

Вот все тут говорят: “Америка, Америка”. А что Америка? Два преподавателя вынуждены спать в одной постели. Вот вам и Америка.

Если студент не имел справки о том, что он “сдал мочу”, его на четвертый курс не переводили. Кстати, без такой справки не брали и на работу. В период развитого социализма было так: сдал мочу – значит, получил пропуск в большой мир. Не сдал – пеняй на себя.

существует единовременно и образует соразмерный ряд»

чувство истории побуждает писать, не просто сознавая себя одним из нынешнего поколения, но ощущая, что вся литература Европы, от Гомера до наших дней, и внутри нее – вся литература собственной твоей страны

Произведение едино со своим предметом и не является его дискурсивным отражением: оно не описывает реальность, а предъявляет ее. Конкретная, личностная эмоция, воссозданная в контексте произведения, теряет свой субъективный статус и, опосредованная Духом, приобретает внеличностный, объективный смысл, оставаясь при этом индивидуальной по природе. Отсюда проистекает элиотовское понимание художественного высказывания. Оно должно быть предметным и первозданным.

Немного пугают и томят опасением вечно висящие над городом низкие тучи. Но пугают они не нас, а разве только приезжих, да и то таких, которые настроены чересчур поспешно и романтически. Пусть наши гости успокоятся. Ничего чрезвычайного через эти тучи не случится. Они здесь просто так, для декорации. Приглушить естественные цвета. Ведь в их пепельном освещении городские здания, мосты, сады и парки смотрятся мягко и очень живописно. Приятно жить в городе, где тебе ничто не угрожает. Приятно ходить по улицам, которым можно верить. Где каждый поворот, каждый перекресток продуман и организован так, чтобы город мог работать в едином ритме. С какой охотой мы предоставляемся этому городскому ритму! С утра просыпаемся, принимаем душ, завтракаем, садимся в машину или прыгаем в общественный транспорт, едем на службу, служим, как полагается, обедаем, снова служим, отправляемся домой, проверяем почту, смотрим новости и ложимся спать. И так день за днем… Вся наша жизнь в городе – строгая очередность. Поэтому о настоящем можно совершенно не думать и можно смело строить планы на будущее.

Они никогда не лгут, ни днем, ни тем более ночью: Невский, Гороховая, Галерная. Не лгут, не виляют, не загибаются, не змеятся. Они снабжены знаками дорожного движения, указателями, стрелками, номерами домов и всегда выведут вас туда, куда вам нужно. Где с нетерпением вас ждут и где вам особенно рады. Ровные, гладкие, прямые улицы составлены строго параллельно и строго перпендикулярно, как аккуратные таблицы. Вдоль улиц и проспектов таким же ровным порядком тянется их содержание – длинные, плотно приклеенные друг к другу пронумерованные фасады. Их полинявшие краски, вымытые бесконечными дождями, всегда кажутся бледными, бесчувственными, как лица петербургских обитателей. Но эта бесцветность никого здесь не смущает. Благородная бледность – свидетельство сдержанности и европейского спокойствия, строгой упорядоченности и исполнений всех ожиданий будущего. Были у нас когда-то – чего скрывать? – две неуправляемые стихии, доставлявшие жителям центра немало хлопот: широченный пресный залив с осенними штормовыми предупреждениями и полноводная река, которая, осердясь, могла ринуться на город. Но эти стихии удалось одолеть. Реку зажали в гранит, а залив наглухо законопатили длинной дамбой. Да и слава богу… Теперь можно гулять по городу, предаваясь мыслям, и чувствовать себя в полной безопасности.

– Жизнь продолжается! – сказал мне тогда этот профессор. Я смотрю в окно. Рядом с домом – дерево. На ветке сидит глупая птица и непрерывно стрекочет. Видно, пытается привлечь самца, размножиться, отложить яйца. Для чего? Для того, чтобы появилась на свет другая такая же глупая птица. Чтобы она вот так же сидела на ветке, гадила, стрекотала и откладывала яйца. Жизнь продолжается! Есть ли какой-нибудь смысл во всем этом, кроме того, что она продолжается? Ты остановился, замер, задумался, а жизнь дрейфует мимо твоих окон и продолжается. – У меня друг умер… – Не грусти, старик! Жизнь продолжается! – От меня ушла жена… – Ерунда! Жизнь продолжается! – Я тяжело болен и скоро умру. – А у нас жизнь продолжается! Простите нам наше счастье и пройдите мимо. Да какое мне дело до того, что ваша поганая жизнь продолжается?! Лучше заткнитесь и пройдите мимо с вашим идиотским «пройдите мимо»!