Он опустил уже свой рюкзак на бетонный пол, и достал из него… Обрез!

– Вау! – рука Надьки сама потянулась потрогать, Толик шлёпнул по ней, рука отдёрнулась, – Сам сделал?

– Нет, тётю Настю попросил… Сам, конечно! Вчера, как идиот, два часа пилил этой старой ножовкой. А что: дядя Гриша же умер! Значит, ружьё – моё! Использую, как хочу.

– А патроны есть? – Колян взял обрез. Внимательно осмотрел распил, и остался доволен: заусенцев, могущих помешать стрельбе, не имелось. Он вернул ружьё.

– Есть. Взял двадцать – с картечью. И двадцать – с «жаканами». По-моему, это лучше, чем с дробью.

– Отлично. – по тону Коляна было непонятно, то ли он шутит, то ли говорит серьёзно, – Заряди-ка два. С картечью. А остальные рассуй по карманам. – Толик поспешил так и сделать, – Что-то мне подсказывает, что стрелять здесь придётся… И – с близкого расстояния. – сам он снял мачете с пояса, и скомандовал, – Ну, идёмте, глянем!

Следы крови терялись за косяком полуоткрытой двери, до которой от колодца вёл коридорчик в пять шагов. Они чуть ли не на цыпочках, словно забыв, что только что орали, как стая резвящихся бабуинов, преодолели их. Колян выглянул в дверь, посветив:

– О-о! Коридор! Здесь даже есть свой свет. Но дохловатый какой-то – кажись, аварийное освещение! Ну-ка, помоги, Толик! – вдвоём они полностью открыли дверь толщиной ничуть не меньшей, чем верхний люк.

Дверь скрипнула, прочертив борозду по бетону пола. Надьку передёрнуло. Похоже, «игривый» запал у неё прошёл. А если и нет – то уж наверняка испарился, когда они увидели то, что оказалось за дверью с другой стороны.

В двух шагах от проёма сидел, привалившись к стене, мёртвый человек в форме бойца спецназа. Чёрный бронежилет придавал его туловищу объём – грудь человека напоминала добрый бочонок.      Но не сам человек поразил троицу в первую секунду.

Кровавый размазанный след тянулся к нему, обрываясь в том месте, где должна была быть правая нога… Должна. Была. Быть…

Но сейчас имелся лишь обрывок защитных штанов с неровно оборванным краем, и пустота! Надюха набрала в тощенькую грудь воздуху.

Колян успел прикрыть ей рот – вопль потонул в его ладони.

– Тихо! – он зло прошипел ей в ухо, притянув с силой к своей груди, – Иначе – тоже умрём!

Девчонка потрепыхалась в его руках, буквально вцепившись мёртвой хваткой в его запястье, затем вроде, обмякла. Покивала – мол, очухалась. Колян отпустил.

– Ф-фу, чуть не задушил, придурок нервный… Говорю же – у меня насморк!

– Да?! Тогда какого …я ты полезла в сырое и холодное помещение? Тут твой «насморк» только усилится! – Толик не скрывал иронии.

– Почему?! Разве вы сами, два храбрых зайца, не заставили меня лезть туда впереди вас?! Под угрозой обреза!

– Не ври, зар-раза, обрез Толик достал уже внизу. И вообще: заткнитесь-ка оба! А то мне не слышно! – Колян, глядя и прислушиваясь в оба конца коридора, присел на колени перед бойцом, проводя срочное обследование: оттянул веко, пощупал пульс, приложил ухо ко рту и груди, отстегнув пряжки жилета, и отвалив переднюю бронеплиту на пол.

Надька и Толик переглядываясь, переминались с ноги на ногу, и тоже опасливо оглядывали и слушали оба конца коридора. И предпочли и правда заткнуться.

– Ничего. – Колян отстранился, – не дышит, пульса нет. Ладно. Прости, боец. – он полез по нагрудным карманам.

Добыча оказалась невелика: квитанция из… прачечной! И служебное удостоверение. Первую Колян, сердито фыркнув, вернул в карман:

– Блин. Похоже, мужик сам не заморачивался. И жену не мучил. Это если она у него была… Да и правильно: такую униформу в стиралку не засунешь…

Зато удостоверение изучали внимательно, все вместе.

– Рядовой Александр, значит, Петрович. – Колян коротко глянул на посеревшее безжизненное лицо, особенно жутко выглядевшее в мертвенно-блёклом голубоватом свете плафонов со слабенькими галогенными, «экономичными», лампочками. Но вид трупа нисколько его, похоже, не пугал. Правда, и не «вразумлял», – Лицо, вроде, как на фотке. Боец, стало быть, особого подразделения «Криптон». НИИ при Министерстве обороны, биологический отдел. Во как оно. Биология, значит…

– Так что, это у него микробы что ли… Ногу оттяпали?

Колян глянул на Надьку, словно не видя – думал явно о своём, отвечая механически:

– Нет, микробы так не кусают… Бери шире: биология занимается и крупными тварями. Размером, скажем, с тигра… Или даже саблезубого тигра.

– А, такого здорового, с клыками – как в «Десять тысяч лет до нашей эры»?

– Да, вроде того… Толик, боюсь, придётся тебе перезарядить на «Жаканы». Картечь против крупных хищников… Малоэффективна.

Толик кивнул. Переломил ствол. Подумал.

– Знаешь, мы же не уверены – кто его так… Я один с картечью всё равно оставлю. Вдруг там твари помельче тигра… Но просто их – много? – он вынул и заменил один патрон.

– Ладно, вы, дебилы сверххрабрые… Вы что – в-натуре собираетесь дальше здесь оставаться?! – в подрагивающем и прерывающемся голосе Надюхи сквозили и страх, и… любопытство. Правда вот вряд ли это было любопытство к собственно месту, куда они попали. Скорее, её интересовало, действительно ли эти два дебила собираются идти дальше!

Колян с Толиком переглянулись. Толик кивнул. Колян пояснил:

– То, что здесь не то – подземная военная база, не то – секретная Лаборатория, мы знали и так… Да и все в посёлке знают. Не кретины же полные. Поэтому старались сюда просто не соваться – себе дороже. Но сейчас, когда здесь бабахнуло… Вот ты – чего припёрлась? Любопытно стало? – Надюха неуверенно кивнула, – Ну вот и нам… Любопытно.

Так что пока мы собираемся придерживаться первоначального плана. Посмотрим, кому здесь сможем помочь. Или…

Он замолчал, вскинув руку:

– Тихо!.. Толик! Помоги-ка затащить его туда – в коридорчик!

Схватив бойца с обеих сторон подмышки, они оперативно занесли несчастного в отрезок коридорчика у колодца. Затем Колян вырубил фонарь:

– Кто-то приближается! Не шумите! – после чего сунул за пояс своё мачете, и достал из кобуры бойца массивный чёрный пистолет. Глянул в свете «любимого» китайского фонаря. Хмыкнул: «Надо же… ГШ». После чего фонарь погасил.

В чуть заметном отблеске из большого коридора повертел пушку, уже поднеся поближе к проёму. Вынул магазин, вставил назад. Передёрнул затвор – один патрон вылетел.

Колян подобрал его и сунул в карман.

– Полный. Видать, до него дело не дошло… А жаль. Пули-то… Бронебойные.

Толик отстегнул клапан на кармане сохранившейся ноги трупа. Наощупь порылся.

– Где-то здесь должны быть… Точно. Вот, держи: запасные обоймы!

Надька хмурилась. Говорила теперь злым глухим шёпотом:

– Как вам обоим не стыдно! Это, это… Мародёрство!

– Дура ты, Надька. Мародёрство – это когда грабят ценные вещи. Ну, там, часы, украшения, деньги… А мы только хотим защититься! Да и ему пушка уже не поможет!

Надька замолчала. Потупилась. Колян знал – грызёт губы, как всегда делает, когда нервничает. Нервничал и он. Только у него привычка – чесать нос. Иногда – до прыщей. Потому что, как говорит мать, «грязными руками…»

Шум между тем медленно приближался. Колян лёг на живот, и попытался незаметно выглянуть из проёма. После чего вдруг шепнул: «Толян! Идём-ка!» – и вылез за дверь.

Надька осталась сидеть у трупа, засунув в рот оба кулачка – страшно! А ну как эти два идиота действительно найдут на …опу приключений, и не вернутся!

Идиоты вернулись. С собой они приволокли ещё одного бойца «Криптона».

Живого.

Однако и этот еле дышал – из огромной раны внизу живота продолжала течь чёрная кровь, и, немыслимо пузырясь, вываливались петли серо-сизых кишок. Боец стонал.

Надька испуганно пискнула, и отскочила к колодцу: «Мамочки!..» Затем её стошнило: «Гос-споди ты Боже… О-о!..» Кислый запах рвоты присоединился к удушливо-медному – крови.

Колян и Толик положили бойца на пол рядом с тем, у которого не было ноги.

Боец громко хрипел, и задыхался. Глаза блуждали вокруг, явно ничего не видя. Но вдруг взгляд сфокусировался на лице Коляна, и раненный схватил того за руку:

– Малец! Слышь, малец… – он закрыл было глаза, затем, явно собрав волю в кулак, снова открыл, – Быстрее! Вот возьми. – он сунул в ладонь Коляна коробочку, которую достал из чехла на поясе. Колян глянул – похоже на «уоки-токи». Переговорное?

– Выключатель – вот. – мокрыми от крови негнущимися пальцами боец потыкал в клавишу, – Вылези… Наверх, наружу. Включи. Скажи так: «Первый – гнезду. Кухня не… заперта…». Понял? Всего две фразы: Первый – гнезду!.. Кухня – не заперта!

– «Первый – гнезду. Кухня не заперта». Понял. Но… Может – помочь как-то вам?!

– Никак… Никак ты уже ни мне… ни остальным не поможешь. Спасайтесь скорее – вылезайте и… Скажи две фразы. Бегите… же…      отсюда… скорей.

Толик решил спросить в повисшей паузе:

– А сколько вас было всего? Бойцов?

– Взвод… Один… спецвзвод… – глаза остановились на Толике. Моргнули. Закрылись. Медленно открылись снова.

Но не так, как человек открыл бы их сознательным движением. Нет – теперь на подростка смотрел ещё один… Труп.

Подошла Надька, утирая рот рукавом олимпийки:

– Умер?..

– Да. – Колян не считал нужным скрывать очевидное. Да и похорон, и, следовательно, трупов, пусть и стариков, сестра за последние годы насмотрелась. Вряд ли особо боится. Правда, наверняка ей неприятно и страшно видеть растерзанные внутренности…

Как и им самим.

– Надька. Слышала, что он сказал?

– Слышала. «Первый – гнезду. Кухня не заперта». И – что?

– А то. Полезешь, как де… Как женщина – наверх. И наверху останешься, что бы там тебе это хреново «Гнездо» не сказало. Сюда больше не спускайся – жди подмоги в лесу. Они наверняка прилетят. Вот когда прилетят – отправишь их к нам.

– А вы? – парни снова переглянулись.                                                – Мы – останемся. Может, тут есть ещё раненые. Вдруг мы… Сможем помочь. Хоть кому-то…

– Никому вы тут не сможете помочь! – Надька шипела, как порядочная змея, – Да и идиоты будете, если останетесь! Вы что – «Герои»?! Вам что – больше всех надо?

– Нет, нам – вообще уже не надо! Но ты – ползи вверх, и передай то, что этот бедолага, – Колян кивнул головой в сторону двух трупов, – просил! Это-то – сможешь сделать? Хотя бы ради него?! Чтобы, значит, их жертвы…

– Да, «оказались не напрасны!» – Надька сверкала глазами, и буквально пузырилась от злости, – А вы-то, вы-то?! Какого … вы тут сможете напомогать?! И – кому это надо? Вы что – самоубийцы?! Или «Суперпатриоты»?! А как же мама?! На кого ты, балбес, играющийся в «крутого спецназовца», её оставишь? На меня, глупую и вредную?

– Знаешь, а где-то есть что-то логичное в её словах… Сермяжная правда какая-то… – Толик чуть заметно подмигнул, так, чтобы Надюха не видала, – Может, и в-натуре – ну его на фиг? И вылезем?

Колян помолчал, врубаясь. Потом «догнал»:

– Ладно… Надька! Лезь первой. Мы – прикрываем тебя. Твой «отход». Если через десять минут никого больше не… Приползёт – тоже… поднимемся. Твоя правда: ну его на …, этот героизм! Пусть будет где ему и положено – только в штатовских боевиках.

Надька настороженно переводила взгляд с одного на другого, но понять не могла: то ли и правда, вылезут, то ли – решили остаться, а ей «навесили лапшу»…

Потом плюнула:

– Ну и …ер с вами – любители экстрима долбанные!.. Значит – вот эту нажать?

– Да. И… Осторожней там! Может, лучше спрячешься – до прилёта спасателей?

– М-м… Пожалуй. А то – мало ли! Может, я – нежелательный «свидетель», и меня сочтут за лучшее «убрать»?

– Слушай, ты достала!.. Ну вот не всё в жизни так, как в твоих долбанных боевиках и ужастиках! «Убирать» тебя уж точно сразу не будут – во всяком случае, пока не вытрясут из тебя, добровольно, или под пытками, или наркотой – того, чего видела… – у Надьки отъехала книзу челюсть. Колян хохотнул:

– Купилась, наконец!

Надька нахмурилась, фыркнула. Мотнула головой с нелепо торчащими косичками:

– Ладно уж, «покупатель»! Давай обнимемся. На всякий случай. Мало ли…

Они так и сделали. Толик надумал присоединиться: похлопал обеих по плечам, прижавшись пузом к их бокам…

– Ладно, я полезла. Жду вас через десять… Ну – пятнадцать минут!

Лезла Надька быстро.

Колян и Толик, и не подумав куда-то двигаться, смотрели, как её крохотная фигурка с нелепом ракурсе мелькает на фоне крошечного, лунообразного из-за полуприкрытой крышки, видимого через колодец сегмента неба, отверстия. Никаких звёзд, как им обещали на уроках астрономии, не наблюдалось – только мелькание силуэта в чёрном трико, и разносимое эхом глухое кряхтение. Да иногда ещё и крепкое словцо – более приличествующее какому-нибудь грузчику. Или сапожнику, попавшему себе молотком по пальцу…

Колян, превозмогая страх и отвращение, обыскал только что умершего – ничего!

Ни оружия, ни гранат, парочку которых они, сняв-таки с пояса первого трупа, засунули в сильно полегчавший рюкзак Толика.

Только удостоверение. Ефрейтор Дмитрий Сергеевич Воеводин.

Эх, Воеводин… Отвоевался ты. Упокой Господь твою Душу…

Минут через пять мелькание и кряхтение прекратились – Надька добралась.

Колян посмотрел на Толика:

– Ну хорошо. Предположим – три минуты – на передачу сообщения и повтор. Ещё пара – на ответ. Если он будет. И ещё через десять минут надо будет как-то помешать ей полезть обратно.

– Думаешь, полезет? – в голосе Толика сквозил неприкрытый скепсис, – Сто метров по бетонной трубе! Да она, небось, взмокла как мышь!      И руки сводит от напряжения!

– Взмокла. И – сводит. Но – полезет. Это ж – Надюха!

– Тебе, конечно, лучше знать сестру… Ну а мы-то? Что делать будем?

– Да я вот думаю… – что Колян думает, узнать не удалось.

Потому что где-то вдали, грозными раскатами доносясь сквозь неведомые коридоры и Уровни подземелья, истошно завыла сирена, а светлая точка неба там, вверху, вдруг исчезла с глухим эхом – похоже, крышка люка захлопнулась!

Дальше пошло ещё хуже: наверху глухо бухнуло, их сильно толкнуло, будто невидимой подушкой – взрывная волна! По стенам колодца загудело, застучало.

– Бежим! Бежим, мать его …! – Толик схватил Коляна за плечо, и потянул за собой в большой коридор.

Они еле успели – за их спинами стали падать бетонные обломки и щебень, а затем огромное облако пыли вывалилось в коридор, сделав ещё более тусклым свет и без того дохленьких потолочных ламп.

– Приехали. – констатировал Толик, – А знаешь, что самое глупое… – и поскольку Колян не спешил отвечать, стоя над выпавшими в проход кусками бетона, продолжил мысль, – Это то, что вот теперь, когда выбора-то и нет, мне почему-то так захотелось наверх!.. Стою вот… И думаю – ну не баран ли я?! А вовсе никакой не любитель «экстрима». – и, уже буднично, – Ну? Что делать-то будем?

– Как – что? Выход искать, конечно. Теперь придётся его искать – мы же не собираемся здесь оставаться… И…

И не один ты здесь… Баран. Желающий слинять. Но сомнений нет: у такого большого Комплекса наверняка есть и запасные. Аварийные.

Выходы.

– Ха! А мне какой-то внутренний голос говорит, что это – и был запасной! Недаром же чёртовы спецназовцы ползли именно сюда!

– Возможно, конечно… Но тогда – вот что. Давай поищем по стенам. Наверняка где-то в таких… э-э… местах – должно быть. Во всех серьёзных Организациях есть. «План эвакуации персонала при пожаре»! Или ещё каких катаклизмах.

– Логично, логично… А почему ты думаешь, что те, первые два взрыва – ну, которые мы слышали вчера! – не перекрыли остальные выходы?

– Толик. Хватит. Ты уже параноик – хуже Надьки. Надо было, что ли, вас обоих наверх отправить?

– Да нет, я не против «пошарить» тут напару… Только знаешь – шарить приятно, когда есть куда, в случае чего… Свалить к такой-то матери!

– А вот с этим – полностью согласен! – Колян кивнул, – Пошли?

– Пошли. – оба медленно двинулись в тот конец коридора, что казался подлиннее, и откуда, судя по кровавым следам, и приползли раненные – и первый и второй.

Колян сжимал в почему-то вспотевшей руке гранённую рукоятку пистолета. Руку иногда отирал о штаны. Толик так вцепился в обрез, что костяшки пальцев побелели. Однако под взглядом Коляна ослабил хватку: «Блин! Нервничаю!» Китайский фонарь ярко освещал грубо бетонированные стены и пол: местами даже были видны следы, оставшиеся от опалубки – сучковатых досок.

– Чёрт. Похоже, мы – на каком-то техническом, нежилом, Уровне. Может даже – самом нижнем. – проведя рукой по очередному «следу» сучка, буркнул Колян, – Значит, теперь придётся подниматься.

– Ага. И – вот чует моя …опа! – нам скучно не будет.

Подошли к стальной двери. Колян подёргал на всякий случай ручку: заперто. Он приложил ухо. Тихо. Чёрт! Склад, что ли, какой – вон, сколько пространства до следующей двери.

Толик, молча смотревший на действия напарника, послушал дверь и сам:

– Блинн. Кладовая, что ли… Или – машинный зал?

– Тогда бы гудело. Генераторы там всякие, аппараты жизнеобеспечения.

– Чего?

– Ну, кондиционеры, насосы для воды, обогреватель какой-нибудь центральный… Тут же наверняка живут и работают… Вернее – жили и работали сотни людей. Чего-то же они пили, ели. Температуру тогда надо поддерживать – хотя бы плюс двадцать. А ещё чем-то дышали. Значит, воздух засасывали с поверхности. Свежий.

– А-а, верно. Значит – склад. Ну что? Попрёмся дальше?

– Ага.

Когда подошли к повороту, выяснилось, что предположение Толика насчёт «плана эвакуации» подтвердилось: красной краской на стене напротив поперечного коридора была намалёвана жирная грубая стрелка, снизу чёрная надпись по трафарету: «К аварийному выходу номер три». Толик хмыкнул, но ничего не сказал.

И хорошо. Потому что когда оба осторожно заглянули за угол этого самого поперечного коридора, буквально приросли к месту: настолько дикая картина открылась глазам.