– Этот люк, в потолке, – Рикер ткнул пальцем в сторону средней комнаты, направив затем палец и в потолок, и напоминая про люк в приёмном тамбуре, – Ведёт ни на какую не на крышу. А вначале – в чердачный этаж.

– Это как?

– Да очень просто. Над потолком верхнего уровня, оказывается, есть шестифутовый как бы надуровень. Вот там как раз и находятся все эти чёртовы шахты со спрятанными внутри пушками, плазменными резаками, и пулемётами. Этакие, как бы, стальные коконы-цилиндры с дверями, а внутри – само оружие. И цилиндров этих – много. Аж десять штук. Ну, я, как добросовестный таракан, ищущий пропитания на хозяйской кухне, обшарил каждый цилиндр, да и вообще – каждый закуток и щёлочку.

Правда, толку от этого не было – ничегошеньки я не нашёл. Никаких сюрпризов – монолитные стены, и больше ничего. Про то, что и верхний люк в полном порядке, и заперт отлично, можно и не говорить…

– Вот и слава Богу. Значит, форпост у нас без сюрпризов.

– Я бы не торопился делать поспешных выводов, Эванс. – Парк как всегда выглядел спокойным, – Ведь предыдущей смены – нету. А мы даже не знаем, что было с теми, кто «бдил» тут до них. И до них.

– Да и ладно. Спать-то можно идти?

– Да, Рикер. Систему я включил, как было, и спать можно с чистой совестью.

Эванс подумал, что, раз Парк, словно магическое заклинание, повторяет это снова и снова, спать «с чистой совестью» вряд ли получится…

Жуткое ощущение падения оказалось прервано самым банальным образом: он грохнулся на бок, сильно ударившись! А-а-а! Больно. Что за хрень?! Он открыл глаза.

Он – в тёмном и низком пространстве – может, как раз в том чердачном помещении, о котором упоминал Рикер. Но как он сюда попал?! Он, может быть, лунатик, и сам не заметил, как припёрся сюда во сне?..

Однако очень быстро Эванс понял, что он вовсе не на чердаке форта.

Низкое пространство снизу ограничивал не бетон. А скала. Щербатая и неровная: буквально ногу негде поставить из-за рытвин, ухабов, да валяющихся везде крупных и мелких обломков. А скала, заменяющая потолок, отличается только тем, что там нет кусков скалы. Розово-бардовых. Как и всё вокруг – включая толстые как бы столбы-колонны, подпирающие свод над головой. Светится, как ни странно, сама эта порода.

Штольня с ураном, что ли?..

И как он, интересно, здесь оказался?

И где все остальные?

И что это странно шипит, и побрякивает, словно железными вилками-ложками в кухонном ящике, там, за спиной?

А зря он повернулся. Злобная монстра, имевшаяся всего в десяти шагах, приоткрыла шире здоровенную пасть, и зашипела куда громче: почуяла добычу! И хотя крохотный голосок в мозгу напоминал слова «общего инструктажа» о том, что земные организмы, точно так же, как инопланетные – для землян, являются наверняка смертельной отравой, от которой запросто можно в муках умереть, Эванса это не успокаивало: вряд ли быстро двинувшаяся к нему на десятках крохотных лапок, расположенных по нижней кромке змееподобного тела, монстра знает о раскладках земных учёных!

Так что он схватил, как говорится, ноги в руки, и задал шикарного стрекача!

Потому что ничего, что можно было бы использовать как адекватное оружие, кроме чёртовых кусков камня, вокруг не имелось!

Тварь, похоже, сильно обиженная таким бессовестным поступком потенциального обеда, зашипела ещё громче, и припустила следом. И хотя её лапки-конечности были куда короче Эвансовских ног, их было буквально видимо-невидимо, и сейчас они так мелькали под цилиндрическим туловищем, что почти сливались в неопределённое пятно. Однако догнать его зверюге пока не удавалось. Что не могло его не порадовать: зубастая пасть, занимавшая добрых полморды, клацала весьма устрашающе. Такой «ротик» цапнет – мало точно не покажется!

Пробегая по свободному пространству между колонн, Эванс то оглядывался, то вглядывался вперёд, но конца-края странному месту, куда он попал, пока видно не было. Мысли в голову лезли всякие, преимущественно дурацкие: может, это – сон, и чтоб проснуться, нужно как раз дать твари цапнуть или сожрать себя? Но посещали и обычные: как он попал сюда, и что делать дальше?!

Но вот впереди забрезжила стена, которой пещера-шахта явно заканчивалась. Эванс, не сбавляя хода, побежал налево, надеясь, что угадал.

Оказалось, однако, что не угадал. Шагов через сто упёрся в угол: возможно, подземелье имеет вид прямоугольника. Он ломанулся теперь вдоль боковой стены, практически назад. Тварь, как выяснилось, знала подземелье гораздо лучше его, и где-то срезала приличный угол: выскочила вдруг почти прямо перед ним! Эванс, поняв, что дело – труба, схватил попавшийся под руку здоровенный камень, и что было сил запустил зверушке в голову.

Камень ударился прямо о верхнюю челюсть, возле хищно прищуренного глаза, но ощутимого ущерба не нанёс: гадина разинула пасть ещё шире! Эванс подумал, что запросто поместится туда весь – особенно, если его начнут жрать с головы… А не хотелось бы!

Поэтому он кинулся тварюге навстречу, и поднырнул под поднятую к нему морду, применив ещё и руки, и постаравшись обхватить то, что заменяло животине шею.

Мысль оказалась плохой: никакой шеи у твари не имелось, а похожая на щучью голова переходило непосредственно в тело-сардельку. Так что от мысли задушить монстру пришлось отказаться. Как и от мысли обездвижить тварюгу, перевернув её на спину: не переворачивалась эта сволочь! То есть, пока Эванс умудрялся повернуть морду с передней частью туловища, задняя выгибалась, разворачиваясь, и какая-то часть ножек всё равно доставала до пола, и шкрёбала по нему, в попытках уронить на пол уже человека!

Поняв, что ситуация – патовая, и удержать шершавую шкуру вполне возможно, но особого смысла нет, Эванс заорал от злости:

– Какого хрена тебе надо, сволочь такая?

Ответа он, само-собой, не ожидал, но тварь вполне внятно отозвалась:

– Сожрать тебя! Со всеми потрохами!

Голос у странного хищника оказался хриплый и малоразборчивый, совсем как у Рикера, но Эванс почему-то сразу подумал, что уж это-то – точно доказывает, что он всё-таки спит!!!

Однако проснуться почему-то не удавалось, как он ни старался!

Всё так же сердито шипела охваченная за перед морды тварюга, и всё так же упорно не желала переворачиваться на спину, или прекращать щёлкать зубами. Рассерженный абсурдностью ситуации Эванс решился на крайние меры: заорал:

– Если сейчас же не прекратишь нападать на меня – я тебя укушу!

Вместо ответа тварь заизвивалась ещё сильней.

Эванс раскрыл рот пошире, и вцепился в шершавую кожу у так называемого подбородка – вот именно, что только «так называемого»! Рот наполнился кровью, оказавшейся на вкус очень солёной, и горячей. А ещё она отдавала словно бы рыбой и болотом! Почувствовав дикое омерзение, Эванс выплюнул оказавшийся во рту откушенный кусок. А когда рот освободился, зарычал, и заорал:

– Перекушу твою проклятую шею, хотя бы для этого пришлось грызть час! Ты сдохнешь!

Заскулившая, словно от страха, тварюга вдруг стала таять в его руках, и…

Он понял, что сидит на своей койке, а за плечи его трясут, выкрикивая: «Проснись! Проснись же! Да что с тобой такое?! Эванс, приди уже в себя! Вот скотина настырная!»

Рикер и Парк. На лице Рикера написано неподдельное беспокойство. Да что там: страх! Эванс, проморгавшись, выдохнул:

– Вот спасибо… Что разбудили. Ну и жуть мне приснилась!

– Да мы уж поняли. Ты так орал, что перебудил бы и чёртовых летучих мышей, если б они остались ночевать на крыше! А уж кровать тряс – хорошо, она стальная, а то – точно развалилась бы.

– Блинн. Не знаю, с чего бы, может, перевозбудился я. Или тут, на Адонисе, что-то неладно с воздухом… Но кошмар и правда – был жуткий. Вот уж – бред так бред! Да ещё такой правдоподобный, сволочь, совсем натуралистичный… Всё – как в жизни!

– Расскажешь?

– Зачем это? – Эванс вылупился на Парка. Но тот и не думал шутить:

– Ну, знаешь, есть такая непроверенная, но прилипчивая легенда. Вернее – поверье. Что когда осваивают новые планеты, некоторым, особо, вот именно – впечатлительным, и «возбудимым» первопоселенцам снятся такие… Как бы – вещие сны. Я принадлежу. К тем, кто в это верит.

Думаю, нам не повредит знать, с чем мы… Ну, или те, кто был здесь до нас – можем, или уже сталкивались!

Эванс посмотрел внимательно в глаза Рикера. Они сказали ему больше, чем нарочито спокойный тон Парка: его товарищам по несчастью и правда – страшно.

Возможно, ничуть не меньше, чем только что было ему самому…

– Значит, говоришь, на огромную сардельку?

Эванс откусил ещё кусок бутерброда, кивнул. Переместив пищу за щеку пояснил:

– Скорее, всё-таки, на сосиску. Пропорции казались странными: при длине туловища футов в девять-десять, толщина – ну, то есть – диаметр туловища – был фута полтора. Или чуть поменьше?.. Короче – вот такое. – он показал, обхватив руками это самое несуществующее туловище, – А уж гибкое – я просто офигел. Думаю, мне удавалось удерживать его только потому, что оно оказалось куда легче, чем я думал – фунтов сто пятьдесят – сто семьдесят. Словом – легче, чем я.

– Странно. – Парк не торопясь жевал стандартный завтрак, наверняка тоже не ощущая вкуса пищи, как и Эванс, и брови пожилого мужчины хмурились, – Если оно было фута полтора, по-идее, при такой приличной длине ему полагалось бы весить побольше. Например, свиньи при таких параметрах весят фунтов под триста.

В разговор вступил помалкивавший до этого Рикер:

– Ну, этот момент объяснить-то как раз нетрудно. Я сталкивался. У многих животных внутри – пусто. – увидев обращённые на него недоумённые взоры, Рикер поспешил пояснить, – То есть, я имею в виду, что все внутренние органы занимают на самом деле не весь внутренний объём. Много места занимают лёгкие, или специальные воздушные мешки. Но эти почти ничего не весят. А ещё больше пустого места имеется в так называемой брюшной полости. Там всегда есть пустое пространство. Чтоб желудку и кишкам было куда раздуваться, когда их наполнили. Пищей. Ну, как, например, у удавов. Или коров.

Парк хмыкнул:

– Похоже на правду. А откуда ты так хорошо знаешь про внутреннее устройство тел животных?

– Будете смеяться. Я – чучельник. Ну, вернее – был учеником и помощником чучельника. Пока не подрался с ним, и не ушёл в ученики к строителям.

Эванс почесал в затылке. Надо же – вот так и выясняются интересные подробности из биографий его напарников. Он всё же решил спросить:

– А из-за чего подрался-то? Запорол какую-нибудь тушку?

– Да нет. Трахнул жену босса.

Парк с Эвансом переглянулись. Затем, не сговариваясь, заржали.

Рикер, похоже, обиделся:

– Ничего смешного не вижу. Она была моложе его на двадцать три года. Ясное дело, что ей хотелось. А муж уже… Сами понимаете.

– Извини, Рикер. – Эванс утирал выступившие слёзы, – Не обижайся, пожалуйста. Мы не хотели тебя обидеть. Нет, правда. Это – нервный смех. Разрядка, думаю. А то мы всё это утро так напряжены и серьёзны – аж до умопомрачения. Потому что уж больно, похоже, напугал я вас, да и себя, своими воплями, и этой, «предсказанной», тварюгой. Да и сам, если честно, жутко её перепугался.

А тут такое дело – простые и понятные бытовые подробности интимной жизни чучельника и его жены!

– Согласен, есть с чего напрячься и посерьёзнеть. Да и испугаться. Ладно, я не в претензии. – Рикер подал им по очереди руку, – Но что нам теперь делать? Я имею в виду – что, если тварюга и правда – где-то здесь существует? Как и «розовое» подземелье?

– Что делать-то, как раз понятно. – Парк, закончивший трапезу, задумчиво ковырял зубочисткой в коренном зубе, – Во-первых, никуда не ходить без ручного пистолета-лазера. Во-вторых, форпоста не покидать ни при каких обстоятельствах. Ну а в третьих…

Может, тебе, Эванс, попробовать на ночь пить снотворное?

– Попробовать-то оно конечно, можно… – Эванс покачал головой, – Потому что если то, что сказал майор про огромных насекомых – правда, у меня действительно появится гораздо больше – уже фактического материала для кошмаров!

Материал для кошмаров, и не только у Эванса, действительно появился.

Правда, это случилось только после обеда, до которого они, уже спокойно и обстоятельно осмотрели все помещения всех уровней. Эванс не без интереса изучил и подвал с его миниреактором, энергоустановкой, цистернами с водой, и всяческим вспомогательным оборудованием – насосами, щитами электрораспределения, слесарной мастерской со станками для гибки и резки металла, наждаком, сварочным аппаратом, и прочим нужным для выживания и ремонта чего бы то ни было, оборудованием форпоста.

Осмотрели, само-собой, и обнаруженный Рикером «чердак». Ну и – ничего. Лишь в одном из углов громоздилась груда пустых дощатых ящиков, наваленных явно впопыхах и как попало.

Эванс буркнул:

– Странно. А-а, наверное, какие-нибудь особо ценные запчасти от оружия: ну, там, лазерные прицелы-дальномеры, пакетные патронташи, плазменные генераторы…

Рикер пожал плечами:

– Да и … с ними. Пусть себе валяются – я лично таскать их к конвертеру не собираюсь!

Парк промолчал, поскольку изучал куда внимательней само оружие. Осмотром остался доволен:

– Удивительно. Но всё – в полной готовности. Заряд аккумуляторов полный. Только вставляй только магазины – и пали!

Во время обеда Эванс всё же не удержался, спросил Парка:

– Парк. А почему здесь, как обычно бывает в изолированных и самодостаточных опорных пунктах, нет центрального компьютера? Не ведётся записей на флэш-память того, что поступает с видеокамер? И нет всех этих новомодных, самостоятельно всё делающих, дронов и дроидов?

– Ага. Наконец-то это заинтересовало хоть кого-то кроме меня. Отвечаю: скорее всего для того, чтоб мы никаким образом не могли выяснить, что же произошло с теми, кто дежурил здесь до нас. И заодно – чтоб не сачковали, полёживая себе на койках, да поплёвывая в потолок!

Меня-то это поразило ещё в тот момент, когда сел в чёртово кресло оператора. Гляжу, куда привык, а там, вместо панели с этим самым положенным центральным компьютером – заглушка. И, что напрягло меня ещё больше – действительно не ведётся записи того, что поступает с камер наружного и прочего наблюдения. Только прямая, так сказать, онлайн – трансляция.

– Чёрт. Но… Погоди-ка. Ведь проходческое оборудование, и цех по обогащению – должны управляться как раз компьютером! Ведь именно там случаются всякие непредвиденные ситуации! Ну, там, сверло сломается. Или зубья ковшей ротора изотрутся, и надо менять. Или обвал. Да мало ли! Как же всё это работает без управления?

– Ну, почему же – без управления? Напоминаю: главный проходческий комбайн имеет, само-собой, центральный процессор. Который следит за рабочими параметрами и исправностью его механизмов и агрегатов. Он и передаёт при необходимости нужные команды роботам-ремонтникам. Думаю, непосредственно по радио. А в обогатительном цеху есть и роботизированная кран-балка. Которая тоже следит за рабочими процессами, и в случае чего тоже исправляет поломки. Сама. Вызывая к себе на подмогу роботов-ремонтников, или те робо-тележки, которые мы уже видели на втором. Запчасти тут есть. Программа в каждом из чёртовых механизмов шахты имеется. Ну и не надо тут никаких таких особо «интеллектуальных» мозгов или компьютеров.

– Проклятье! Сволочи. Значит, никак нам не выяснить, что тут было до нас?

– Ну почему же. Я могу залезть в скафандр высшей защиты, тот, который в шкафу номер два, там, внизу, – Парк ткнул в сторону подвала, – и пройти к кран-балке и проходческому комбайну. И извлечь из их памяти, когда и что в них ломалось или заменялось. Правда вот, не думаю, что такая информация нам нужна. И поможет хоть что-то выяснить про то, что случалось с людьми.

А уж если совсем честно – я вообще не понимаю, за каким …ем нужно привозить сюда этих самых людей! То есть – нас!

Судя по задвигавшимся желвакам Парка, тот и правда – серьёзно злился на «работодателей». Эванс подумал, что пожилой мужчина скорее всего уже имеет определённые версии. Относительно их действительного предназначения на этом форпосте.

И на этой планете.

Однако спросить пока Эванс не решился – он, если честно, правды о своей «миссии» боялся ещё больше, чем встречи лицом к лицу с «опасными» насекомыми. Невидимая и неизвестная угроза, конечно, всегда страшней, чем конкретный враг.       Но человек ведь такая тварь – вроде страуса. Всегда предпочитает спрятать голову в песок от грядущих проблем и угроз. Тем более, есть такой замечательный способ оттянуть узнавание конкретного приговора: пострелять. В того, в кого, вот именно, можно пострелять!

Чем они и занялись, когда зуммер сигнализации снова забибикал мерзкими сигналами, и они ломанули на крышу, куда Парк уже после завтрака выдвинул из колодцев всё имевшееся оружие, а Эванс и Рикер заменили использованные аккумуляторы лазерных пушек, и пустые и полупустые блоки с патронами и ёмкости с напалмом у остальных орудий – на полные. Приготовили, конечно, на всякий случай и запасные обоймы.

Насекомые приближались быстро. Они и правда выглядели солидно и устрашающе – от полутоны и выше. То, что они, как и было обещано, напоминали богомолов, ракоскорпионов, и крабов, нисколько уважения к ним не снижало: любой, даже самой маленькой клешни, или цепкой конечности с жуткими гигантскими щетинками, запросто хватило бы, чтоб перекусить человека пополам! Ну, или сильно повредить кости и мышцы того, кто был одет в спецкомбезы из кевлита. Сделав, само-собой, недееспособным. Это – если мягко говоря. А попросту – раздавленным, и умирающим в мучительной агонии.

Парк, занявший место на кресле центральной лазерной пушки, проорал, пытаясь заглушить клацанье и стрёкот, издаваемые прущей почти сплошной массой, стаи:

– Начинаем, как договаривались, лазерами!

Эванс и Рикер, тоже уже сидевшие у «своих» пушек на их жёстких креслах, не ответили: зачем, если обо всём договорились заранее, и план использовать сразу оружие помощней и понадёжней, принят единогласно?!

– Огонь!

Эффективное поражение большие лазерные пушки способны вести до дистанции в два километра. На более дальних дистанциях луч неизбежно расфокусируется, ну, или рассеивается, гасится о частицы атмосферы. Но тут такой проблемы не было: как только вал нападавших появился из-за деревьев, их стало отлично видно. Белые, похожие на раскалённые, невероятно длинные спицы, смертоносные лучи легко настигали коричневые, жёлтые, и зеленовато-серые монстроподобные тела, круша, разрезая, и превращая в окровавленные ошмётки грозные машины для убийства, которыми насекомые казались Эвансу. Однако ни писка, ни рёва, ни предсмертных стонов, или злобного воя твари не издавали. Только вот вряд ли от избытка мужества – скорее, от отсутствия звукоиздающего аппарата. Типа речевых связок. Или хотя бы глотки с резонирующим мешком.

Парк отлично справлялся с «выкашиванием» фронтальной зоны, которую взял себе, как наиболее подготовленный и опытный оператор, Эванс «крошил» левый сектор, Рикер – правый. Насекомые, которые, конечно, не могли не видеть, что происходило с их сотоварищами, тем не менее нисколько этим фактом не смущались: продолжали напирать и лезть вперёд, двигаясь сверху по, и прямо сквозь ещё дымящиеся трупы и их куски!