V

Дима вернулся к реальности только тогда, когда солнце уже клонилось к закату. Его последний луч отскочил от тонированного стекла многоэтажного дома и чирканул ему по глазам.

Линевич посмотрел на свои окровавленные пальцы с сорванными ногтями и только теперь понял, что ему нужно срочно попить воды.

Он отвернулся от груды кирпичей и не спеша двинулся в сторону набережной. Когда он вышел из двора мимо него, не спеша, гремя цепями на выступающем далеко вперед трале, проползла массивная универсальная бронемашина разминирования.

Взгляд Димы зацепился за мастодонта и…

Невольно у него зашевелились на голове волосы…

На зубастом ковше разграждения преград в неестественной позе сломанной куклы, висело обнаженное тело его одногруппницы Лены…

Множество черных гематом по всему телу и запекшаяся кровь на месте отрезанных грудей, которыми она когда-то так гордилась, свидетельствовали о том, что над ее телом издевались, когда она еще была жива…

– У…у…у… – тихонько заскулил за спиной у Димы, невесть откуда взявший, Мишка и упал на колени.

Один из двоих, сидевших на броне машины, с непокрытыми головами солдат в польской форме, посмотрел на плачущего толстяка оловянными от спиртного глазами и кулем свалился на землю.

– Sto’j! Duren zgubic’sie, – закричал второй солдат во внутрь открытого люка машины, обнаружив, что его сослуживец остался лежать позади.

Огромная инженерная техника остановилась и заглохла. Из салона донеслись звуки веселой иностранной песни очень модного исполнителя непонятной ориентации.

Сразу же, откуда ни возьмись, появилось два мускулистых молодца в черных майках и таких же штанах лет двадцати пяти, которые со всех ног бросились к лежавшему солдату и, услужливо подхватив его за руки, посадили его обратно на броню.

– Dobrze, dobrze, – довольно кивал головой более трезвый солдат, принимая своего непутевого товарища на борт обратно.

Услужливые ребята, в ответ лишь, молча, кивали головами и улыбались.

Как только машина разминирования двинулась дальше, парни между собой переглянулись и, хищно скалясь, двинулись в сторону Димы со скулящим на земле Мишкой.

Только теперь Линевич рассмотрел приколотые у них на груди синие ленточки с изображением четырехлучевой звезды альянса в красно-белую полоску.

– Кто такие? – грозно насупив брови, спросил один из услужливых людей.

– А…а…а… Леночка… Что они с тобой сделали? – причитал в истерике Мишка, не обращая внимания на парней.

Дима словно очнулся от кошмарного сна и вернулся в реальность…

– А вы кто такие? – подозрительно спросил он.

– Мы добровольные волонтеры, поддерживающие порядок в городе. А вот почему вы на улице во время комендантского часа? – презрительно, высказывая свое совершенство, процедил сквозь зубы один из парней, ростом повыше.

– Приказом коменданта – пана Квасневского, – поучительным тоном заговорил второй волонтер, – на время нахождения регулярной освободительной армии Демократического альянса на территории города, жителям запрещено выходить на улицу после девяти вечера.

– А…а…а… Почему? – заходился от горя Зобов.

– Заткни рот! – сорвался парень повыше и, картинно задрав правую ногу кверху, резко опустил ее Мишке на шею.

Сквозь массивный слой подкожного жира тела Зобова удар волонтера не смог пробиться и нанести существенный вред его внутренним органам, однако эффект оказался совсем неожиданным…

Мишка распрямившейся пружиной стремительно вскочил на ноги и вцепился в горло своего обидчика, повалил его весом своего тела на землю.

– Владик, тормоз, что ты стал? – орал слегка придушенный парень, пытаясь столкнуть с себя грушевидное тело Зобова. – Вали их обоих! Не стой!

Оторопевший от такого развития событий Владик, трясущимися руками потянулся себе за спину и вынул из-за пояса «Щелкунчика» – новый пистолет, совсем недавно принятый на вооружение правоохранительными органами. Однако он не смог справиться с волнением, и пистолет глухо ударился об асфальт.

Вслед за пистолетом, сраженный мощным апперкотом со стороны Димы, на асфальт полетел уже в бессознательном состоянии и сам Владик…

Линевич подхватил с земли пистолет и, передернув затвор, приставил его к виску первого волонтера.

– Где взяли оружие? – требовательно спросил Дима.

– Сними… а…а… помоги… он… – силился что-то сказать стремительно синеющими губами парень.

– Убью… убью… убью… – словно мантру, вновь и вновь повторял обезумевший Мишка, все сильнее и сильнее сжимая ладони на шее своего обидчика до тех пор, пока Линевич резко не нажал ему большим пальцем чуть ниже мочки правого уха.

От острой боли Зобов скрипнул зубами, но все-таки отпустил шею бедняги.

– Где взяли оружие? – еще раз спросил Дима, как только доморощенный волонтер немного отдышался, и его лицо приобрело более или менее естественный цвет.

– Мы… поменяли… на золотую печатку, – сбивчиво заговорил парень, не обращая внимания на потихоньку начавшего приходить в себя своего товарища. – Оружия… в городе полно… Все арсеналы частей и силовых органов уже давно разграблены…

– Зачем нацепили на себя эти знаки? – тыкнул пальцем ему в синюю ленточку Дима.

– А как теперь? – искренне удивился парень. – Все… Нет больше страны… Теперь у нас новые порядки.

– Как же так? – также искренне удивился Линевич. – Прошло всего лишь несколько часов, а вы уже сдались… Нам помогут…

– Никто нам уже не поможет, – зло оскалился парень. – Не кому нам уже помогать… Все помощники сгорели в ядерном огне.

Он смачно плюнул на землю и показал на север в сторону клубящейся высоко в небе огромной грозовой тучи, отчетливо выделявшейся на фоне багряного неба.

В это время до них донеслись звуки приближающейся музыки.

Это ехала обратно в их сторону машина разминирования с пьяными солдатами на борту.

Линевич схватил за руку все еще подрагивающего от возбуждения Мишку и потащил его обратно во двор, бросив предателя и его друга Владика на земле.

Спрятавшись за углом, они наблюдали за тем, как Владик поднялся с земли и как только с ним поравнялась бронемашина, бросился к ней, что-то жалобно рассказывая на смеси польско-русского языка, сидевшим на броне солдатам.

Яркая вспышка выстрела на мгновение озарила ночь, и пластиковая пуля разнесла голову Владика вдребезги.

Его товарищ совершенно забыв, что он волонтер, бросился от машины наутек, а солдаты альянса весело заржали и под звук музыки и перезвон цепей на ковше разграждения, поехали к месту дисклокации своего подразделения в центр города.

– Э… Мужики… Пошли за мной, – окликнул друзей чей-то голос. – Глянь сколько в небе дронов. Не ровен час заметят.

Дима обернулся на голос и рассмотрел в тени деревьев высокого худого мужчину в элегантном белом костюме-тройке, смотревшемся на нем немного мешковато, который толкал перед собой огромную магазинную тележку для стройматериалов, заполненную бутылками с питьевой водой и туалетной бумагой

Словно его услышав, над ними где-то в темноте тихонько зашелестел двигателями разведывательный дрон.

– Быстрее! Под деревья! – сдавленно прошептал мужчина и нырнул в кусты, бросив тележку на произвол судьбы, которая под собственным весом покатилась в сторону выезда из двора.

Линевич моментально среагировал и вжался в стену магазина под нависающий козырек, но Мишка не сдвинулся с места и продолжал размазывать грязными руками у себя по лицу слезы. Тогда Дима на мгновение вышел из своего укрытия и грубо толкнул в кусты Зобова. Тот кулем хлопнулся в заросли и затих. В это время к нему с противным скрипом подкатилась тележка и остановилась.

– Толстый, толкни тележку в темноту, – прошелестел из противоположных кустов мужчина.

Мишка на это никак не отреагировал.

Дрон еще немножко пожужжал у них над головами, покрутился, но в итоге унесся в сторону полыхающих воинских частей.

– Чуть не спалились, – выдохнул перегаром дорогого спиртного в лицо Диме мужчина, неожиданно выскочивший из кустов со стороны, где тихонечко скулил Мишка.

Только теперь Линевич рассмотрел, что мужчина абсолютно лысый, а его лицо все в мелких порезах.

– Аркадий, – представился лысый, пытаясь вытереть колени брюк от размазанной травы.

– Дима, – машинально в ответ представился Линевич.

– Бери толстого и пошли за мной, пока нас не прихватили, – раздосадовано произнес мужчина, убедившись, что его щегольской костюм безвозвратно испорчен.

VI

Через несколько минут они оказались в подвале одной из многоэтажек, располагавшейся через два двора от того места где раньше стоял дом в котором они с Олей снимали квартиру.

– Толстый, закрой дверь за собой, – недовольно распорядился Аркадий и чем-то щелкнул.

Яркий свет залил просторную комнату с невысоким, около двух метров, потолком.

– Меня зовут Михаил Петрович, – прикрыв глаза от яркого света, счел нужным сообщить Зобов, приютившему их хозяину.

Проморгавшись, Дима с интересом принялся оглядывать комнату, заставленную от пола до потолка упаковками с консервированными продуктами питания, сладостями, косметикой, бутилированной водой и еще какими-то ящиками с различным барахлом, занимавшим все пространство. Свободное место осталось лишь для валявшегося на полу матраса с подозрительными желтыми разводами и огромного телевизора с треснутым посередине экраном.

– Ты, что? Бомж? – удивился Мишка, как только осмотрел окружавший его интерьер.

– Фу, толстяк! Я думал ты образованнее. С виду, вроде, интеллигент, – скорчил недовольную гримасу Аркадий, снимая с себя пиджак. – Я не бомж, а всего лишь человек, оказавшийся в трудной жизненной ситуации из-за стечения не зависящих от него обстоятельств.

– Ага, – тускло протянул Зобов.

– Вы тут живете? – спросил Дима.

– Да, этой мой дом на протяжении уже нескольких лет, – подтвердил Аркадий, рассматривая царапины на своем лице в зеркальце изящной женской пудреницы.

– Как так можно жить? – презрительно выцедил из себя Мишка, пытаясь найти место где-бы присесть.

– Человек такая сущность, что ко всему привыкает, – философски ответил Аркадий, выудив из одной из коробок кусок сыра в вакуумной упаковке. – Когда-то у меня был свой дом, хорошее дело и молодая жена, но благодаря одним жадным чиновникам, которым понравился мой бизнес, я лишился всего в одночасье и был вынужден, чтобы сохранить себе жизнь, уйти жить на улицу и спрятаться среди таких же, как и я, неугодных обществу людей.

– Так разве бывает? – недоверчиво спросил Дима, принимая из рук Аркадия бутылку с водой и кусок колбасы с ломтем слегка подсохшего хлеба.

– Всякое бывает. Я вот не думал, что такое случится на моем веку, – невольно напомнил хозяин Дмитрию о минувших страшных событиях, показывая пальцем в потолок.

– Что же произошло? Почему нас атаковали? – как только оторвался от бутылки с холодной водой, спросил Линевич.

– А можно мне тоже бутерброд? – осторожно поинтересовался у Аркадия Мишка.

– Возьми что-нибудь в коробке и сиди тихонько смотри, – ответил хозяин.

Он подошел к телевизору и включил его в сеть.

Картинка экрана расползлась в трещинах, но рассмотреть изображение было можно.

Милая молодая девушка в форме альянса, что-то вещала, активно жестикулируя руками.

– А можно чуть звук добавить, – попросил Дима.

– Скажи толстому, чтобы чавкал тише и все будет слышно, – ответил Аркадий. – Электричества в доме ни у кого нет. Только у меня. Никто не знает, что тут в подвале есть резервный генератор, как раз для таких случаев. Если мои соседи об этом узнают, то мне не поздоровится.

– В результате слаженных действий Демократического альянса по сдерживанию агрессии России и Китая, военная инфраструктура противника полностью уничтожена, – весело сообщила диктор, говорившая на русском языке с легким балтийским акцентом. – По данным разведки враг обезврежен и не сможет оказать сопротивления. Как сообщает источник из Генерального штаба объединенных сил, в настоящее время на освобожденных территориях ведется работа по установлению надежного периметра для предотвращения проникновения беженцев из секторов, где применялось новое термоядерное и бактериологическое оружие.

В это время картинка на экране сменилась, и вместо мордашки диктора телевизор явил изображение Земли из космоса.

Дима невольно ахнул, а Мишка подавился колбасой…

Невооруженным взглядом было видно, что вся центральная и северная часть России, и почти вся территория Китая охвачена огнем.

Сразу же после этого пошел сюжет про то, как довольны люди, которые оказались на освобожденных территориях.

Мордатая тетка с хитрыми глазами радостно рассказывала о том, как она рада, что, наконец-то, справедливость восторжествовала и ее Родина стала частью просвещенной Европы.

– Сво…лочи! – тихо прошептал Мишка, сжав кулаки. – Видела бы эта тварь, что эти просветители с Ленкой сделали.

Неожиданно с улицы донесся глухой рокот мощного мотора, какой-то тяжелой техники, проходившей возле дома. Аркадий тут же выключил телевизор и выскочил из комнаты.

Через несколько секунд погас свет.

Минут десять они сидели в темноте и прислушивались к дрожанию стен. Еще столько же они ждали после того, как рокот двигателей стих.

– Что-то случилось, – пришел к выводу Аркадий, как только вернулся обратно от генератора, включив свет. – Неспроста они технику среди ночи перебрасывают.

– Давайте еще раз телевизор включим, может, что узнаем, – предложил Зобов.

– Ничего мы там не узнаем, – осадил его хозяин подвала. – По телевизору усиленно мозги промывают, так что лучше выйти и посмотреть.

– Пошли, – подхватился Линевич.

– Сиди ты, – встал перед ним Аркадий, успевший сменить замызганый костюм на спортивные штаны и майку с длинным рукавом. – Комендантский час. Заметят – расстреляют. Город весь в огне. Сейчас, тем более во время ротации войск, лучше не выходить. Утро вечера мудренее. Отдохните у меня до утра, а там идите куда хотите, только без оружия теперь на улицах небезопасно. В меня еще в обед сегодня, какие-то пацаны стреляли из автоматов просто так… по приколу.

– Почему ты нам помогаешь? – спросил у него Дима, прислушавшись к его словам.

– Так… человек же я… Человек человеку друг… Тем более… сейчас, – просто ответил Аркадий. – Видел я как-ты сегодня камни обожженные ковырял, хотел тебя остановить, да решил, что лучше тебя сейчас не трогать… Бесполезно это было все… Никто не выжил, кто в этом доме был… И шансов у них не было…

– Ты видел, как это случилось? – тихо спросил Линевич, опустив глаза в пол.

– Видел… Дало так, что многоэтажки затрясло… Снаряд был не простой… Огненный смерч такой стоял, что у меня волосы на голове и бороде обгорели, хотя я в это время в трехстах метрах был… Пришлось имидж поменять, – показал он на свою лысую голову и изрезанное бритвой лицо.