Глава 3

Возвращались долго, не меньше полутора часов. В основном из-за Седого. Если стоять без посторонней помощи профессор кое-как мог, то идти у него не получалось вообще: о себе давала знать побывавшая в «топи» нога. Конечность сильно распухла, из-за чего каждый шаг отдавал нестерпимой болью, будто в ступню ученому впивались гвозди. Сменяя друг друга через каждые пятнадцать-двадцать минут, Горда с Яном тащили раненого, доверив Стрелке роль проводника. Практически всю дорогу девушка шла впереди группы, выявляя аномальные участки, обкидывая их болтами и прокладывая обходной маршрут. Сталкер с наемником, в свою очередь, следили за безопасностью: Горда всерьез опасался повторного нападения.

– Все-таки вовремя мы его приведем, – тихо сказал Ян, когда за холмом показались серые постройки «Чикаго». – Середина дня, на базе почти никого – глядишь, и протащим Седого, не привлекая ненужного внимания.

– А чего ты боишься? – бросила через плечо девушка.

– Не знаю даже. Но грызет внутри какое-то поганое чувство, будто не стоит маячить с ученым у всех на виду.

Стрелка не ответила, а Горда только кивнул, полностью разделяя мысли друга.

У входа на территорию лагеря их встретил блокпост «Герба». Приставучий сержант с незапоминающейся фамилией минут пять не хотел пропускать друзей дальше, требуя объяснить, кто они такие, где подобрали Седого и куда его ведут. В конце концов Горда не выдержал и парой фраз послал «полицая Зоны» к такой-то матери, напомнив заодно, кем они являются и на каких условиях здесь находятся.

«Гербовцы» появились в «Чикаго» относительно недавно, около трех месяцев назад, и сталкер невзлюбил их сразу. Веяло от них чем-то странным, непонятным и злым. Раздражали они: нарочито самоуверенной манерой речи; иллюзией военной выдержки; излишней педантичностью и граничащей с тупостью исполнительностью. На адресованный Вентилю резонный вопрос: мол, какого хрена? – бармен ответил что-то невнятное о безопасности, о взаимовыручке и бесплатных поставках оружия и дорогих медикаментов. Поначалу обитавшие на базе ходоки отнеслись к внезапным поселенцам с опаской, но вскоре привыкли, научившись не обращать на десяток человек в черно-красной униформе внимания. А некоторые даже сдружились с ними, в том числе и «анархисты», которые, узнав о новой тактической точке своего некогда главного врага, в бар наведываться не перестали.

Свернув за угол, Горда быстро прошел мимо стоявшего у обочины «Запорожца», обогнул желтую строительную бытовку и скрылся за сетчатым забором. Тащивший Седого Ян и Стрелка едва за ним поспевали.

– Да успокойся ты, – сказал наемник, войдя в небольшое помещение следом за другом и усадив ученого на лавку. – Будто сам недавно таким же не был?

– Вот именно, что таким, как эти дурачки, я никогда не был, – хмуро ответил сталкер. – У нас, в СЗО, хоть какая-то логика присутствовала. И цель. А тут что? Зону они уничтожить пытаются? Ага! Сборище клоунов. Фу-у-ух… Ладно, проехали. Давай, раздевай ученого.

– Может, лучше было бы его сначала в медпункт отправить? – спросила Стрелка.

– И облучить там всех? – посмотрел на нее Горда. – Он шлялся черт знает где, и неизвестно еще, какой заразы на себе приволок. То, что счетчик Гейгера молчит, вообще ничего не значит. Лучше перестрахуемся, раствором обработаем, сами умоемся – и тогда уже поведем. За десять минут не умрет… Так, ты его не волокла, ты самая чистая, принеси одежды какой-нибудь: тряпки, что на нем, только в утиль теперь. Поройся в шмотках Яна, у него с ним один размер, похоже.

Не сказав больше ни слова, девушка вышла, широко распахнув дверь и впустив внутрь помещения порыв ветра.

Комбинезон с Седого не снимали, а срезали ножом, без сожаления отбрасывая грязные, бесформенные лоскуты в угол. Перед этим сталкер ощупал карманы ученого на наличие чего-либо важного, и, видимо, не зря: в одном из них он обнаружил выписанные на имя Юрия Белова документы и пропуск в Зону, а в другом нашелся небольшой процессор. Рассматривать долго находки Горда не стал, просто забрал себе. Пребывавший в полубессознательном состоянии профессор на это никак не отреагировал. Очнулся он лишь в тот момент, когда его, лежащего на лавке, окатили с ног до головы ледяной струей дезактивационной жидкости.

Запасы ее, почти с десяток большущих бочек, нашел когда-то Ковбой и, не без помощи товарищей, приволок поближе к «Чикаго», соорудив подобие моечной – единственного во всей Зоне места, не считая бункеров ученых, где можно было обработать одежду и себя самого после прогулки по зараженным территориям. В вымощенной когда-то давно белым кафелем комнате не было ничего, кроме двух рядов лавок, стоящих вдоль стен; дюжины гвоздей, вбитых прямо в плитку и заменяющих вешалки; пары душевых шлангов, в один из которых под напором подавалась дезактивационная жидкость, а во второй – обычная вода; и забранного решеткой сливного отверстия в полу. Дверь крепко запиралась на засов, в застекленные окна не задувал сквозняк. В некотором смысле здесь было даже уютно – по местным, естественно, меркам.

Пока закончили с Седым и помылись сами, вернулась Стрелка с ворохом одежды, положила все на лавку, отошла в сторонку. Ученый, не дожидаясь приглашения, трясущимися руками взял кофту и натянул ее на голое тело, морщась от боли, затем влез в джинсы, неловко зашнуровал кроссовки. Говорить он не пытался, почти все время находясь в прострации. Его уставшие глаза не выражали никакого проблеска мысли или заинтересованности в происходящем.

– Все, Ян, веди Седого к Цитрамону, – махнул рукой Горда. – Пускай им дальше он занимается. Только попроси, чтобы на ноги его как можно быстрее поставил. И сами ждите меня там, а я к Вентилю заскочу ненадолго. Стрелка, иди с Яном, вдруг понадобишься.

Девушка кивнула в ответ.

Сдав оружие вечно недовольному охраннику, Горда спустился в зал, где, как он и предполагал, было пусто. Тем лучше: можно было спокойно поговорить, не опасаясь, что разговор подслушает кто-нибудь лишний. Войдя в примыкающее к барной стойке помещение, сталкер, вдыхая кислый аромат хлеба и готовящейся стряпни, прошелся по комнатам и быстро нашел Вентиля, колдовавшего у огромной, покрытой засохшим жиром, кастрюли.

– Друг, у меня два вопроса, – без прелюдий начал Горда. – Первый: у тебя есть выход на военных? Связи, должники из их среды, быть может?

– Дожил. О знакомстве с военными меня спрашивает бывший старлей СЗО.

– Давай без шуток, – поморщился сталкер. – Все мои подвязки с прошлым местом службы утеряны еще полгода назад. А прийти на блокпост и попросить солдатиков позволить мне поговорить с дядями при погонах я не могу по известным нам причинам. Ну что, поможешь?

– Если постараться, чего-нибудь нарою. А тебе зачем?

– Не поверишь, но, кажется, сегодня мы с Яном нашли выжившего ученого из Ануфьево.

Весь рассказ занял около минуты, которую Вентиль провел, стоя с открытым от удивления ртом, совершенно позабыв о кастрюле.

– Оставить ботаника здесь мы не можем, – загибая пальцы, перечислял сталкер. – Бросить – не позволяет совесть. Вести к Периметру, до ближайшего патруля, не рискну я сам – пристрелят. «Гербу» возиться с ним не доверю, а сбагрить другой группе бродяг – жаба душит: вдруг перепадет чего? Вот и выходит, что нужно самим Седого передать военным. Встретиться на нейтральной территории, так сказать.

– Хорошо, – не скрывая своего изумления, согласился бармен, – попробую.

– Отлично, – хлопнул в ладоши Горда. – Ученый сейчас у Цитрамона, познакомлю вас позже, не серчай. А теперь второй вопрос.

И сталкер достал из кармана снятый с трупа брелок.

– Знаешь, чей он?

Бармен взял в руки гильзу, повертел ее, рассматривая. Нахмурил брови, будто вспоминая что-то.

– Без понятия, – неуверенно выдавил он из себя, спустя полминуты. – Может, и видел у кого-то, но не запоминал, тут же каждый день новые лица. А что случилось?

– Неприятность одна. – Сталкер рассказал об атаке. – Какие варианты? Кому мы могли помешать?

На этот раз Вентиль молчал значительно дольше. Потирая подбородок, бармен прошелся по кухне, почесал затылок и резко остановился.

– Как же скучно я живу, – изрек он. – Одно могу сказать точно: это не рейдеры, не бандиты, не мародеры. Никто из них и близко бы к «Чикаго» не подошел, не говоря уже о том, чтобы зайти внутрь. Может, наемники? Хотя нет, бред, вас бы еще на выходе с территории грохнули, и дело с концом. Давай, не молчи, вспоминай, кому насолить мог в последнее время?

– Никому, – покачал головой Горда. – И парня с брелком я не знаю, и группу его видел в первый раз, и вообще вряд ли с кем-либо из них пересекался. А может, полковник пытается добраться до меня раньше, чем его прижму я?

– Еще раз повторяю: это не заказное нападение. Вы бы в этом случае даже до хутора не дошли. Тут другое что-то, но не знаю пока что… В любом случае – выясню. Подниму связи по торговцам, проводникам, расспрошу у бывалых бродяг. Где-нибудь информация всплывет обязательно. Не правильно это, когда вольные стреляют в вольных, не правильно. И гильзу я оставлю, тебе она уже без надобности, да?

– Без проблем, – махнул рукой сталкер. – Спасибо огромное, дружище, буду должен.

– Сочтемся, – кивнул Вентиль. – Держи меня в курсе дел.

Забрав оружие, Горда вышел на свежий воздух и, погрузившись в тяжкие раздумья, направился в медблок, к Седому.

Медблоком вотчина Цитрамона называлась не просто так. В большом, не меньше сотни квадратных метров, помещении было все необходимое для оказания практически любой медицинской помощи, будь то банальная простуда или сложная ампутация. Бинты, шприцы, физрастворы, таблетки и даже целебные травы – под рукой местного эскулапа имелось что угодно. А особенной его гордостью являлся реанимационный набор с дефибриллятором, выменянный около года назад у одного из торговцев на полдесятка дорогущих артефактов.

Все знали: Цитрамон – мастер своего дела. И ярче всех слов об этом говорили спасенные им жизни, а также та щепетильность, с которой врач относился к своей профессии. В медблоке постоянно поддерживалась образцовая чистота: койки, стоящие ровными рядами у стен, всегда были заправлены; болтающиеся под потолком лампы горели теплым, мягким светом; полы были вымыты, нигде нельзя было найти ни пылинки; инструменты хранились там, где им и положено было быть. И ясно было как дважды два: если перед проблемой бессилен Цитрамон, то в пределах Зоны помочь не сможет уже никто.

Толкнув обитую черным дерматином дверь, Горда попал в прямой как стрела коридор с перфорацией дверей по правой его стене. Войдя в третью из них, сталкер оказался в просторной, светлой комнате, уставленной медицинскими шкафчиками, койками и тумбочками разного размера и степени изношенности.

В нос сразу же ударил запах лекарств и спирта. Чуть сморщившись, сталкер направился к друзьям, молча сидевшим на койке, соседней с той, на которой находился Седой. Увидев ученого, Горда поразился перемене, произошедшей с ним. Лицо профессора, доселе бледное, порозовело, в глазах появился живой огонек, движения стали более уверенными, пропала колотившая тело дрожь. К вене на левой руке Седого был прикреплен резиновый шнур капельницы, болтавшейся на специальной подставке; нога была туго обмотана бинтом, под которым пульсировал алым светом артефакт «пленка», отлично помогающий при заживлении мелких ран и ссадин. Сам же ученый налегал на мясной паштет с хлебом, запивая угощение крепким, пахучим чаем.

Заметив Горду, ученый встрепенулся, хотел было встать, но сталкер одернул его, жестом приказав сидеть. Профессор послушался, отставил в сторону кружку, уставившись на своих спасителей.

– Жить будешь? – спросил Горда, присаживаясь на край койки.

– Да, – смущенно улыбнулся Седой. – Ваш доктор – настоящий спец.

– Вот и отлично. Разговор нам предстоит длинный, поэтому давай знакомиться. Меня зовут Горда; этот упитанный дядька – Ян; девушка – Стрелка. Кто мы такие – объяснять, наверное, не стоит. Вашему брату перед отправкой в Зону целые лекции читают о нарушителях закрытых границ, преступных элементах и просто отбросах, именующих себя сталкерами. Так что перейдем сразу к тебе.

Седой вздохнул и, утерев лицо вспотевшими ладонями, опустил голову, собираясь с мыслями. Примерно через минуту он заговорил.