Перевалившись на левый бок и тот же локоть, склонившись над полом и разбросав по ходу дела все подушки, недалеко, чтобы и затем вернуть их на прежнее же их место своей уже и правой свободной рукой, девушка дотягивается ей же до источника шума, расположенного ровно под её же левой рукой, коей она его и заводила с вечера, чтобы и затем опустить на пол, да так там и оставить, поднимает его и, щурясь, смотрит на время.

«Утро! Неплохо… Просыпаться – с желанием поскорее заснуть. И жить – с желанием поскорее умер… Стоп!».

Фыркает с «чёрным смешком» и касается правым же указательным пальцем с аккуратным бежевым, средней длины, ногтем белого светящегося во тьме комнаты экрана телефона, вот-вот готового по новой засиять и заиграть красками триколора, вместе с незатейливой мелодией и словами гимна, отключая оставшиеся будильники, кроме последнего, вдруг всё же задержится со сборами, и падает обратно на спину с руками по швам, оставляя телефон там же и на его же прежнем месте: до поры до времени. Заставив его и себя же в том числе, таким образом, вновь, и пусть вовсе ненадолго, но и «затухнуть». А заодно же ещё – и погрузить комнату обратно во всепоглощающую, ещё толком и не начавшую светать, тьму: в безграничный и прямо-таки бездонный мрак.

«Ещё на пять минуточек… Ну я же уже проснулась, верно? Верно! Почти же даже и встала… Осталось – лишь мысли в порядок привести и… Встану уже точно! Наверное… Может быть! Но на ноги – да. Определённо!.. А там… И на руки! Копыта и рога… там. С хвостом же «треуголкой» и… вилами. Без ничего! Но зато – и с красной кожей! Или – в белом платье и… фате!.. Идя на встречу… с букетом к алтарю. А мозг мой в спину мне ж кричит: «Проснулась?!.. На мою беду». Да… А ещё с такими… золотыми гуслями. Таким же луком… со стрелами. И со светящимся нимбом! А что?.. Посмотрим!.. Как пойдёт… А то ведь и поедет! Главное же здесь, как и везде, встать!».

И, оправив мельком вновь свободной левой рукой тонкую лямку своей серой шелковой ночнушки, спавшей неожиданного и с её же «обратного» правого плеча, она снова «опадает» и утопает в своей же синей постели и темноте, почти что и черноте же вокруг, борясь с ней же параллельно «на контрасте» и при своей же всё бледной и «синюшной» от природы, почти что и меловой, просвечивающейся алебастровой коже.

«Наступает полная и безоговорочная тишина…».

Пустой и мутный тёмный взгляд, обрамлённый длинными тёмными ресницами и такими же широкими бровями на высоком лбу, устремлён вновь на и в белый потолок.

«Пусть и в чёрную крапинку… «Буковку»!.. Но и где бы свет был?.. И без тьмы! А и тьма же, в свою очередь, без света? Правильно – нигде! И это – правильно. Ведь и это же – ещё и правило… Не «исключение»! «Где белое – там и чёрное. Где чёрное – там и белое. А где и эти же оба – там и серое». Что-то и из рубрики: «Рай, земля и ад». Тоже ведь – своеобразный триколор. Ч/б формата – только! Но и если обычный триколор, в нашем же случае – бело-сине-красный, пропустить через ч/б обработку – получится бело-серо-чёрный! Ангелы, люди и демоны… Та-дам!».

Пока и небольшой её курносый нос всё морщится и морщится от однотонности и однотипности. От стандартности и даже какой-то стагнации… Застоя!

«С возвращением же в историю… И прошлое! В «наш» старый добрый – СССР! Хоть и красный – лишь на одну треть. Пятнадцать шапок из овцы же, прямо! Как и распад на пятнадцать соответствующих государств… И ознаменование же их – «странами»! То самое исключение из правила, когда всё-таки удалось сшить семь шапок из овцы. А и точнее – два раза по семь… И одну – из остатков! Но и в новых уже, злых – больших кавычках. Просто и с минимальным количеством – ударив по максимальному качеству! При условии же, что мы-то сами – и не уходили, как бы… «Можно вывести Россию – из СССР! Но вот СССР – из России?..». Мужчины – жестоки, доказывая, что они «слабы». Да и при условии же ещё, что и слабость эта – безгранична. И протест этот, тот же – чрезмерен!.. Если отец бил его – он так же будет бить и свою дочь. Будет мучить. Пытать… Заставляя – только страдать. И лишь – выть… Стонать – от тишины и молчания. Игнора и… Бойкота! К себе… К ней же – с их стороны. И, по итогу, дочь же – возьмёт пример с них обоих. И вот они уже все – жестоки!.. Хоть и каждый же – в своём, индивидуальном… и своём, разрезе и амплуа! Но и всё же – жестоки. Жестоки и… едины – в этом!.. И когда людям кажется, что этот мученик-ангелочек, пережив такое и «не», побывав в таком и «не», во всём этом и не по одному кругу, всё-таки будет в них и за них… Назло или не. Доказать что-то им: что лучше их. И гораздо… Или нет. В принципе! А не пойдёт в отца и деда… Просто – забудет о них… Они понимают, что: опять – только «кажется». И видят же уже и в подтверждение её нимб – под другим углом. Как было – и с ними обоими! Видят его – электрическими зарядами и разрядами… между рожками! Она – ничем не отличается от своего прародителя. Как и он, в свою очередь, от своего!.. Возможно, что и в дальнейшем – станет ещё хуже… Ведь и на что ещё они оба могут и главное «готовы» пойти, чтобы не показать своих страхов – уже ей? Ни ей. Никому на и в ней… На какие жертвы? И на какую – ярость!.. Как там?.. «По образу и подобию». Да-да!.. Только вот и кто «образ», а кто и «подобие», в таком случае? Так если ещё и одно – из другого. И другое – из… «одного»!.. И пусть она – и выходец. «Одна»… из распавшихся единиц. Но точно – не отвалившаяся и не отпавшая… Не отставшая! Разве – отстал… Кхм!.. А ещё же – ругала себя и за мысли о суициде… Смерти! Вот как тут?.. И без них! Пусть даже и в виде… чёрного юмора. Шутки. Нет! Юморист-то – ещё тот… С чёрным же листом!».

Небольшие, но пухлые губы, поджимаются в обиде и горечи, пока такой же слабый и аккуратный, округлый подбородок – чуть подрагивает. Вместе со щеками, что сразу же вытягиваются и будто бы ещё больше натягивают еле проглядываемые скулы. В то же время, как руки, некогда уложенные по обе стороны от тела, свешиваются с края кровати: с одной из возможных и беспрепятственных, неограниченных никем и ничем сторон. Где нет – стены и чугунного отопительного радиатора, красной, да и что ни на есть кирпичной трубы, покрашенной синей краской. Так ещё и промазанной в местах подтеков и рыжей ржавчины же соответственно – той же самой краской. А за неимением её в некоторых местах – синим же лаком для ногтей. А что уж говорить и за обмотку рубероидом, строительной фольгой; или даже порой – обычной изолентой «в цвет»! И поверх же завешанной – её детским толстым серым одеялом, по которому она, ещё будучи «ручным ребёнком», ползала. И на котором же – играла. Больше похожим – на небольшой квадратный матрас, полный детских ожиданий, но и не без «детских неожиданностей»! Что, кстати, стало и являлось же по сей день – лишь её проблемой: в разрезе небольшого, и почти уже неощутимого, но и всё так же имеющегося запаха. Вместе – с небольшой сыростью: то ли уже и от самой трубы, то ли ещё и «с приветом из прошлого», а то ли и от пола и со всем вместе же, вкупе! И да, можно было, конечно, завесить её – одним из тех же всё небольших ковров с гербом, но и «отчего-то» было принято решение, что: ходить по ним – можно, а вот вешать и завешивать кого-либо и что-либо ими – нет. «Что-то же и из рубрики: «Себя мы вешать не дадим, а вот вас – …». «Президент Российской Федерации, прекративший исполнение полномочий в связи с истечением срока его пребывания в должности, либо досрочно в случае его отставки или стойкой неспособности по состоянию здоровья осуществлять принадлежащие ему полномочия, обладает неприкосновенностью». Но зато вот – ходить по ним: можно!.. Без обуви, конечно. Но и всё-таки! Не иначе, как кража сил и энергии… А там – и жизни! Через ноги и… В ковры! А уже из них и… По воздуху? Воздушно-капельным путём?! Скорее – через химчистки или клининговые службы уборки помещений!.. И вот уже от них, как в буквальном смысле и от заборщиков крови и лабораторий, в специальных пакетах или тюбиках, по адресату! Где уже будут делить – и поделят: на тьму, свет и… человечность!.. Да… Но и – каждый же, меж тем, при этом – всё ещё живёт, как хочет, и расплачиваешься за это сам! Что ж… Как и я! За то, что пускала и, в конечном счете, всё-таки пустила… Запустила – власть и правительство… в свой дом. В свою квартиру! Пусть даже и выбора, как и варианта, альтернативного и нет, такого и не, особого и не… «никакого» – не было! Впрочем… Они же и сами не спрашивали разрешения… Но – позволила же! Не препятствовала… Приняла! Не возглавила борьбу «против», а смирилась и… «за»! Так ещё и затем – «гнала» на них же, выбрав «меньшее». Будто – и из зол… Но и при этом же ещё – требуя «большего». Чтоб они в обуви по нашим коврам и по нашим же «помытым» полам – не ходили! Как врачи… Ага. «Желательно – в бахилах». Или всё-таки не разбить свою «кочерыжку» и чью-то ещё помимо – при госпитализации?!.. Кхм… Не ходили и… Не ходят! Как и по своим… Теперь! Да. Ведь и «теперь» же ещё – и мне запрещают. Чтобы и я сама в обуви – по ним же не ходила. А что уж говорить – и за других?.. Ведь они – заполнили собой каждый сантиметр, если и не миллиметр, пространства-помещения! Или… как ещё «примеры»!.. Чтобы было стопятьсот кассиров – у каждого покупателя свой… Или «эконом. такси»!.. Но – и чтоб со всеми «условиями и удобствами»: как в «бизнесе» или «вип’е»! Хотела обойтись – малой кровью… Запустила… А получила?.. Всё! Да и есть ли смысл уже – требовать отсутствия всей атрибутики страны и… самой же «страны», как власти и политики, в моей квартире и доме, как и в ней же самой, в целом? Нет! Я просто заплатила – за свой же «потребительский терроризм». Ведь и чего, на самом деле-то, стоило – не пускать и платить за себя и… «только» за себя? За то, что делаю я сама и… «для» себя? «Жизни», разве!.. Но и что такое «одна жизнь», опять же, да ещё и в разрезе – страны?.. Ну а выхода, да, нет – только из гроба!.. Вот только и что делать, когда он сам порой – и есть тот самый «выход»?.. Выбор и… Вариант! Ничего! Не сделала же. Не сделала… А почему другие, чужие люди вокруг должны делать то, что не делаю я – для себя? Для них и… Вообще! Размениваться – на меня?.. Когда я же сама и глазом не моргну? Да и носом – не поведу?! Сама – себя не спасу. И себе же – не помогу! А им – кто-то поможет?.. Я – помогу? Да ладно… «Да»? Нет! Стоит лишь перевести стрелки на себя и увидеть эту картину – с пола: где я, как и они, видят ситуацию снизу… И где уже они – не помогают! Каково, а?.. На своей шкуре! «Государственные флаг, герб и гимн Российской Федерации, их описание и порядок официального использования – устанавливаются федеральным конституционным законом». Без комментариев! «Мы без всякого преувеличения хотим сказать: «спасибо»… За вашу самоотверженность и героизм. Без малого – самопожертвование и профессионализм… Труд, не покладая рук! Что мы искренне гордимся и восхищаемся вашим поведением и рвением… Вашим профессиональным подвигом! Он помог каждому из нас полнее осознать и прочувствовать – истинную ценность жизни…». Да уж… И не меньшую – цену смерти. Оценили, да, безусловно!.. «…Так же, не стоит забывать, стоит отметить и особо подчеркнуть, что только благодаря своевременному обнаружению и мобилизации, самоотверженному труду российских медиков, по выявлению и подавлению распространения вируса – удалось свести к нулю и полностью ликвидировать короновирусную инфекцию (COVID-19), вне условий пандемии и (само)изоляции, карантина! Без введения в обиход «масочного режима» и перчаток, как средств защиты! Без дезинфекции и антибактериальной, противовирусной чистки… Обработки себя! Как и всевозможных поверхностей и самих помещений… Без чрезвычайного положения в стране, в конце-то концов!..». Просто заменив одни маски, марлевые, на другие… Тканевые и… «Под кожу»! Буквально что – кожаные и… Кожные!.. Да и будто – что-то от этого поменялось… Что-то и изменилось! Что внутренне… Да что – и внешне. Всё – одно! Ни-че-го! Да. Как и те же всё – лейкопластыри. Тканевые и… Кожные. Бежевые!.. Да, они не видны на коже. Ну и? Хотя нет!.. Плохой пример. Они же, в отличие от них, масок, действительно помогают! «Закрывают и защищают рану – от попадания грязи, бактерий! Не допускают – повторного механического повреждения! Стягивают края раны, делая процесс заживления – более быстрым и безболезненным!.. А некоторые – даже имеют антисептические свойства!..». А не только – скрывают, сами скрываются и… Всё! Как… «маски»! Но и стоит признать, конечно, что «такую» рану, как рот, никакой пластырь – не залечит. Да и изначально же ещё – не возьмёт! Даже – при большом желании. А и тем более – не!.. А уж и что говорить про то, для чего именно – это нужно! Да… Ведь и не только – закрыть. Заткнуть и… Забыть! А накрыть… Оттянуть и… Закрепить! Никакого нездорового негатива – только здоровый позитив! «Нам не нужны проблемы, а вам и с нами – и подавно!». Готово! «…Благодаря ним – мы не жили… Неделями и месяцами… Год… Два!.. В разлуке – с родными и близкими. Нашими семьями… Друзьями и знакомыми! Не покидали рабочих и развлекательных, для питания и отдыха, мест!..». Да! Вот только и если не учитывать… «Суд сможет признать митингом – несколько одиночных пикетов, объединённых общим замыслом, и массовое одновременное пребывание или передвижение граждан в общественных местах, призванное выражать или формировать мнения и выдвигать требования». Ни нашим, ни вашим: проще говоря. Ни себе, ни… людям! Сам – не ам… И другим – не дам! «Система всё больше и больше защищает себя – от возможного диалога с обществом». И защищает «общество» – от «возможного» диалога друг с другом и… «системой»! Правда, эти «защитные меры»… Такие себе – защитные! Если уже и от них самих – защита требуется. И кому?.. Мирным жителям! Гражданам! «…Не расставались и с самой жизнью, будучи на (само) и просто – изоляции. Пока они бы, в буквальном смысле слова, сражались за них и других, чужих людей, в так называемых… «красных зонах больниц». Часто, действительно бы, на пределе человеческих возможностей и сил! Вместо этого, они, со второй же частью, на пределе тех же сил и возможностей, не допустили появления и развития первой! Причём, так работали практически все: и сотрудники бригад скорой помощи, и санитарной авиации, врачи общей практики, врачи-специалисты и фельдшеры, медсёстры, младший медицинский персонал, техники и водители… Везде: в городах, на периферии и селе, в труднодоступных территориях. Сообща – мы добились поставленной цели… Без потерь и убытков! И так же – планируем действовать и дальше. В том же формате и по тому же курсу!». Мда…».

Наконец, и сама фигура поворачивается! И, проворачиваясь вновь на левый бок, уже «полностью», застывает: голова – последние минуты впитывает мягкость и упругость подушки, тело и ноги – запоминают тепло простыни и одеяла. Чтобы после, спустя ещё пару минут, «поддержать» руки и, уже не как они и зависнуть «над», а полноценно коснуться холодного пола, застеленного однотонным ковром с мелким, но весьма твёрдым, почти и жёстко-жестоким ворсом: словно наждак и мужская щетина – в одно!

«Ковёр – не греет нисколько!».

Порой ей даже кажется, что за ночь – он успевает задубеть, промёрзнуть настолько, что даже покрывается бело-синим инеем. А после него – и самим белым снегом… с бело-голубым льдом! Таки уже и опустившимся сверху – и покрывшим, укрывшим всё и… вся.

«Холодной и прямо-таки морозной – бело-голубой коркой… снего-льда!».

И вот по этим самым «ледяным иголкам-ворсинкам» – она и должна идти каждое утро к синему пластиковому окну с длинным и широким, синим же пластиковым подоконником. На котором, в свою очередь, в синих матовых горшках, от мала до велика и довольно-таки разрозненно, были «разбросаны» цветы: от большой красной розы с множеством раскрытых и ещё не до конца раскрывшихся бутонов на высоких светло-зелёных стеблях с шипами и мелкой листвой, через маленькие синие фиалки с короткими светло-зелёными стеблями и мелкой листвой и до средней белой орхидеи, почти выпавшей и уже упавшей на сам подоконник, взяв неожиданно, даже и для себя, наверное, в себе и себя симбиоз лианы и лозы винограда, но и устремившись при этом почему-то не к своему собрату-потолку, а к полу, «с чего» и был привязан синей шерстяной нитью и к синему же матовому карнизу, на котором уже, и на синих же матовых кольцах, висели синие