Обманутая птица
хочет разбиться.
На землю стремится
о камни убиться.
Ей больно, обидно,
не видать ей свободы.
Под небо, как видно,
сгорает о звезды.
Обманутая птица
хочет разбиться.
На землю стремится
о камни убиться.
Металл не прошел
мимо маленькой крохи.
И в сердце вошел,
сбивая той вдохи.
Обманутая птица
хочет разбиться.
На землю стремится
о камни убиться.
Волна поглотила
то бренное тело.
На дно утащила
и небо серело.
Обманутая птица
хочет разбиться.
На землю стремится
о камни убиться.
Ей больно, обидно
растворяться в пучине.
С ножом и не видно -
ей гибнуть в из… мине.
«А я хочу… хочу же жить,
хочу же ощущать тепло.
Хочу вновь чувствовать, любить,
дарить и принимать свое.
Хочу вернуться в свою сказку
без грязи фальши безо лжи.
В тот чистый мир без перекраски,
где смрада нет, есть только жизнь.
Мне надоел искусст-ный пластик,
что раздражает мне лицо.
К притворству подобрать бы ластик -
улыбку, блеск им снять с него.
Я не могу жить в этих рамках,
что выстроил весь этот мир.
И не хочу выполнять правил
запрограммированных им.
Прорвать бы тяжкие преграды,
покинуть бренное чело…».
Да все не так-то просто, жалко -
мечтаний время прервано.
Тяжелый выдох, следом вдох,
дрожанье век, вновь шорох…
И трепет пульса, сердца сток
и легкий хрип меж створок.
Глаза распах… закрылись вдруг -
причиной свет же вспышкой.
Откры-закрылись вновь – испуг,
от ламп же все, одышка…
Вокруг лишь старая побелка -
поверх обоев, что видны.
И трещины, что будто венки…
«И паутинки: две, три…». М?
Открылась дверь, впуская холод,
за ним же входит медсестра.
«Отличный чтоб проснуться повод» -
в тот день закончилась зима.
Я вижу лица, силуэты,
я вижу тени и следы.
И пар дыханья, чем согреты,
но я не вижу в них души.
Они не звери, не убийцы
и, может, даже не враги.
Но, к сожалению, в их лицах
не вижу кроме ни… ни зги.
Смотря в глаза, я вижу холод,
слепую злобу, ярость, гнев…
Им наплевать на боль и голод,
что объедают меня… Тлен.
И насыщения не прибудет
от пережевывания блюд.
Тот голод, что во мне бушует,
зависит от душевных мук.
Меня пугают эти лица -
их порицание, тишина…
Меня пугают их улыбки -
ухмылки в сторону меня.
И словно ястребы глядя,
крадут движения, мысли…
Они кружат вокруг меня…
В грехах пороках? Были б…
Им нужен повод, нужен смысл -
прожить еще пару деньков.
Согревшись лишь от пары мыслей:
«оказывается неплохо все!».
«Есть та же, что живет и хуже»:
и дела до меня уж нет.
Они в спокойствии все курят,
оставив падаль на десерт.
Так странно это, но, по сути,
пугает же не этот взор.
Не лиц та сталь и зависть… Лучше!
То отражение в них… мое.
Она красива и стройна,
она свободна и вольна.
Горда, крылата, весела,
добра, сердечна и сильна.
Она была моей подружкой
и ахиллесовой пятой.
Любимый человек, нечуждый,
что, не боясь, кидался в бой.
Моя хорошая девчонка,
сестра, родная, визави.
Ей места не было тут только -
она всегда была внутри.
Она всегда жила у сердца
и грела душу по ночам.
Чтобы с рассветом – вновь за дверцу,
не выдержав житейских ран.
Но через день она рождалась
и заполняла душу вновь.
Та боль потери вмиг стиралась,
и воцарялся мир, покой.
Проходит время и с улыбкой,
я вспоминаю все те дни.
Где были счастливы, пусть зыбко,
где мы вдвоем и мы дружны.
*
Она красива и стройна,
она всегда у сердца.
Но силы нет, как и тепла,
и нет поддержки. «Греться!».
Она бездвижна, холодна,
молчит, от меня скрылась…
А низкий голос из меня:
«она сломалась, вскрылась!».
Простив однажды, не забыть
той мерзости и черноты.
Той боли слов и злобы лиц,
смрада того внутри.
Нам не забыть холодных глаз
и шума, что вокруг.
Как спиц острей пронзали нас:
«не бить, не убить вдруг».
Нам не забыть битья посуды
и треска мебели, вещей…
Но мы простим – ведь нам нетрудно
пройтись по гордости своей.
Простив однажды, не забыть
их унижения, порицания…
Но нам прощенными не быть -
и это наше наказание.
Преодолеть бы расстояние
и взяться за руку твою.
Обнять покрепче, до сияния,
и молча слушать тишину.
Забыть невзгоды и проблемы,
отречься от житейских смут.
И окунуться в мир без блефа,
что создан теплотою рук.
Растаять от твоей улыбки
и потонуть в глубине глаз.
Но это плод моей ошибки
и эта пьеса не про нас.
Я что и, правда, дешева
и все слова мои туфта?
Ты, как актриса, не нова,
тебе похлопают, но зря.
Да, Darling, вскрыла ты мою личину
и вытащила суть на свет.
Но знаешь… мне совсем не стыдно,
я продолжаю путь наверх.
Когда-то, может, и цепляло -
я истерила по ночам…
Но вот сейчас нет дела, Ана,
я излечилась – нет тех ран.
Тебя пыталась разуверить…
Итог – поверила сама!
Ее не существует, веришь?
Антракт, расход по сторонам.
Мне воспарить бы в небеса
и крыльями хоть раз обжечься.
Но жизнь же не начнет с нуля,
коль не мечтать, так хоть согреться.
Я видела их пустоту,
как жаль, что поздно, упустила.
Их душ ту мерзость, темноту -
такой момент себе подсмыла.
Я проиграла, захлебнулась…
и пусть, в истерике не бьюсь.
С улыбкой скроюсь же, не дуясь,
мечтая сбить их жалкий пульс.
Она пропащая душа,
навряд ли будет прощена.
Внутри нее лишь темнота,
она одна и не нужна.
Еще немного и свихнусь,
еще немного и… прощусь.
Вздохну, свободно усмехнусь,
и взглядом к небу обращусь.
С ним помолчу, раскрою крылья,
взмахну, от крыши оторвусь…
Но пролетев лишь часть от мира,
спикировав, я разобьюсь.
А утром встану с тем же солнцем
и вновь стандартные дела.
Ведь ангелы не с дном, а с донцем
и существуют до конца.
Мы утонули в нашей лжи,
погрязли в грубости и злобе.
Мы пресекаем этажи,
чтобы пропасть в земли утробе.
Нам проще тело погубить -
пикируем, забыв проститься.
Чем попытаться пережить
и вдруг душевно возродиться.
И лишь девятого мы патриоты -
ветеранам медали вручаем, цветы.
Флаги, плакаты, салюты… Так гордо!
С лентами ходим: «смотрите, как мы…».
«Как мы благодарны своим ветеранам -
веселье для жизни им предоставляем.
Любим, лелеем их и уважаем,
помним всегда, да и не забываем!».
Но праздник закончен, приходит десятое,
ленты откладываем, салют в мусор, как цвет.
Флаги спускаем и прячем плакаты:
«с праздником вас». И весь менталитет!
А через год это все повторится,
ветер взъерошит ленты, флаги, плакаты…
Цвето-салютами небо вновь заискрится,
но данная радость им лишь на девятое.
А так бы хотелось, чтоб все изменилось -
чтоб помнили, чтили мы их так всегда.
И жизнь ветеранов всех преобразилась,
когда б пронесли через годы, века.
Вы обернитесь к этим лицам
и посмотрите в их глаза.
Они ведь так хотят влюбиться,
забыть всю грязь и те слова…
Они не хуже вас, поверьте -
они хотят и могут жить.
Руку подайте им, посмейте,
и помогите им забыть.
Не надо денег, бижутерий,
не надо дорогих вещей…
Вы дайте жизнь им без волнений,
тоски, предательств и потерь.
Вы дайте им дышать свободно
и полюбите от души.
Окутайте же их заботой -
они ответят вам своим.
«Год к пробегу». «Повзрослела».
«Стареешь, мать»… Да что за чушь?!
Мне по боку эти проблемы -
я им назло всем улыбнусь.
«Год к пробегу»… Ну и к черту!
В копилку лошадь – плюс одна.
Мне в спину ветер, мир простертый…
Летим со мной навстречу дня?!
Часы с ментоловым отливом,
меж пальцев сомкнут без шипов…
Предатель, что затмил, как «милый»,
не дав сказать тех самых слов!
Быть может, стоило признаться
и крикнуть вслед, остановить…
Но не было причин остаться -
мы обещались «не просить».
Мы обещались «не прощаться»,
но не сдержали данных слов.
«Пока…». «Будь счастлива…». Не дался!
Как жаль, что роза без шипов.
Порой же кажется «все плохо»
и руки связаны петлей.
Не перерезать – будет больно,
ведь страшно… страшно быть собой.
«А вдруг не так, а вдруг не то…
и как на все посмотрят люди?».
А ты живешь-то для кого -
на радость каждому из судей?
На свете столько разных мнений
и ты собрался им внимать…
Серьезно?! Слушай… да ты гений -
в рекорды Гиннеса вписать!
Пока ты тратишься на этих -
твоя ведь жизнь летит в трубу.
Твоя! Не чья-то на планете.
Пойми, живешь ты в пустоту!
Копни в себя и, друг, послушай,
а к этому ты шел всегда?
Прислуживать и быть послушным?
Или прожить, но… для себя?!
Второе? Что ж… тогда иголку -
и лопай чертовы шары!
Твои же руки не в веревке -
тебе лишь пудрили мозги!
Открой глаза и отомри -
ты от природы всегда волен!
Хватит в тюрьме жить, посмотри…
Не замыкайся – стань собою!
«В строках сила, в мыслях боль»:
а суть всей пьесы…
Вертнуть «б» в «а»… Процент какой?
Чтоб без осадка в сердце!
Странно, но «спасибо»… верно?
Вы ж помогли мне осознать.
Что дельно и закономерно -
уметь с детсада танцевать.
«Ведь танцы в жизни пригодятся»:
мне говорили вы – мой круг.
И прям не прогадали, братцы,
танцую уж который круг.
Партнеры разные бывали,
по пальцам не пересчитать.
Живые только предавали…
с покойниками танцевать!
Хочу я птицей, чтобы скрыться,
хочу туманом раствориться.
Хочу тем дымом, чтоб забыться
и градусом потом убиться.
Хочу я солью отрезвиться
и в порошке уйти, закрыться…
Хочу я лезвием – расшиться,
слететь, не чувствуя, как птица.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке