Начиная с 1975 г. в рамках «локковского проекта», развернутого оксфордским издательством «Кларендон-пресс», вышел ряд критических изданий произведений Джона Локка: «Опыт о человеческом понимании» под редакцией Питера Ниддича (1975; в мягкой обложке 1979 г.); переписка Локка в восьми томах под редакцией Э. де Бира (1976–1989; девятый, итоговый и аналитический, том до сих пор не вышел в свет); «Парафраза и примечания к посланиям св. Павла» под редакцией Артура Уэйнрайта (1987); «Некоторые мысли об образовании» под редакцией Джона Иолтона и Джин Иолтон (1989); экономические работы Локка под редакцией Патрика Хайда Келли («Локк о деньгах», 1991); «Разумность христианства» под редакцией Джона Хиггинса-Бидла (iggg); «Религиозные сочинения» под редакцией Виктора Нуово (2002); «Опыт о толерантности и другие сочинения по праву и политике, 1667–1683» под редакцией Джона Милтона и Филипа Милтона (2006); «Виндикации „Разумности христианства“» под редакцией Виктора Нуово (2012)^[25].

Важную роль сыграли также библиографические описи произведений самого Локка и исследований о нем, составленные Роландом Холлом и Роджером Вулхаусом (1д8з)^[26]₅ Джоном Аттигом (1985 г. и вплоть до сего дня)^[27] и Джин Иолтон (1998)^[28]. С 1970 г. под редакцией Роланда Холла выходит ежегодный журнал, посвященный Локку, «Locke Newsletter» (1970–1999), с 2000 г. – под названием «Locke Studies».

Среди исследователей, внесших значительный вклад в изучение Локка, следует назвать, кроме вышеупомянутых, Кеннета Дьюхерста, Грэма А. Дж. Роджерса, Марио Монтуори, Джеймса Тулли, Ханса Аарслефа, Филипа Абрамса, Марка Голди, Питера Анстея, Ричарда Вернона, Иана Харриса, Джона Маршалла, Уильяма Спелмана, Барбару Арнейл, Джереми Уолдрона, Пола Шурмана, Джонатана Уолмсли, Николаса Джолли, Дэвида Вуттона, Луизу Симонутти, Сами-Юхани Савониус-Рот. Разумеется, этот список далеко не исчерпывает всех занимающихся Локком исследователей, число которых растет из года в год.

Таким образом, можно утверждать, что начиная с 1950-х гг. сложилась особая область исторических изысканий, базой которых стали источники из лавлейсовской коллекции и других собраний, и сформировалось сообщество историков-локковедов с продолжающей развиваться общей исследовательской программой.

Публикация произведений, оставшихся в рукописях, вышла за рамки завещания Локка уже в начале XVIII в., несмотря на ясную инструкцию, которая была дана душеприказчику Кингу относительно архива. «Уверен, – писал Локк, – там нет ничего достойного печати». Сам Кинг в «Посмертных работах Джона Локка» опубликовал немного больше, чем было завещано Локком, а именно добавил незавершенное «Четвертое послание о толерантности», заметку о Шефтсбери и английский перевод «Нового метода ведения записей». В том же 1706 г. стараниями Кинга была опубликована «Личная переписка между г-ном Локком и некоторыми его друзьями»^[29]. Все эти новые материалы вошли в локковский «канон» почти сразу же после смерти мыслителя.

Несмотря на большой массив рукописей, находившихся в его распоряжении, Кинг все же не решился на их публикацию. И лишь в 1829 г. правнук Питера Кинга, седьмой барон Кинг, опубликовав «Жизнь Джона Локка, с извлечениями из его корреспонденции, дневников и тетрадей» (третье издание 1858 г.), впервые дал ссылки на источники. Этот труд Кинга был использован в первой более или менее полной биографии Локка, написанной Генри Ричардом Фоксом (Фокс-Борном) (1876)^[30], к сожалению не имевшим доступа к лавлейсовской коллекции. Среди более поздних публикаций можно отметить следующие. В 1927 г. Бенджамин Ранд опубликовал «Переписку Джона Локка и Эдварда Кларка»^[31], а в 1931 г. уже упоминавшийся «набросок В» «Опыта о человеческом понимании». Вместе с «наброском А» Ричард Аарон и Джослин Гибб опубликовали в 1936 г. и отрывки из локковских дневников^[32]. Новый материал был использован Аароном в его не потерявшей актуальности книге о Локке (первое издание 1937 г.)^[33]’ а также в ряде последующих изданий, из них необходимо выделить публикацию Дж. Лафом (1953) дневников Локка, которые тот вел во Франции в 1675–1679^[34].

* * *

Все перечисленные выше и последующие публикации отрывков, отдельных писем и рукописей, которые осуществлялись с начала XVIII в. и продолжаются вплоть до сегодняшнего дня, можно считать нормальной процедурой исторического исследования. Однако из этого «нормального» ряда выбивается публикация, на которой стоит остановиться подробнее, поскольку именно она стала первой попыткой существенного изменения и серьезного расширения не только состава, но и содержания локковского «канона», принципы которого были заложены в упомянутом завещании самим Локком.

Собственно говоря, именно эта публикация послужила основанием для целого ряда современных локковедческих интерпретаций. Речь идет о «Коллекции нескольких работ г-на Локка, никогда ранее не печатавшихся и не входящих в его „Труды“», вышедшей в 1720 г. под редакцией журналиста, переводчика и редактора, члена Лондонского королевского общества с 1720 г. Пьера Де Мезо – человека, близкого к Жану Ле Клерку и Антони Коллинзу^[35]. Во втором издании «Коллекции» в 1739 г. Коллинз даже назывался «руководителем» этой книги. Имя Коллинза появилось не случайно – в последние годы жизни Локк поддерживал с ним близкие отношения.

Де Мезо и Коллинз были уверены, что именно Локк – настоящий автор публикуемых работ. Питер Кинг не стал вмешиваться и не заявил протест, однако отказался помогать Де Мезо и Коллинзу, которые просили его предоставить им дополнительные материалы. Черчилли отказались включить приписанные Локку работы в выходившие под эгидой их издательства «Труды» Локка^[36]. Тем не менее сочинения из «Коллекции» уже к середине XVIII в. вошли в локковский «канон», хотя тогда значение этого факта не было осознано должным образом. А в 1751 г. они все же были включены в пятое издание «Трудов» Локка и присутствовали во всех последующих изданиях вплоть до девятитомного двенадцатого (1824), ставшего основой для дальнейших многочисленных перепечаток и изданий.

В «Коллекцию» были включены два замечательных документа: «Основные законы Каролины» («The Fundamental Constitutions of Carolina», 1669/1670) и «Письмо знатного лица своему другу в деревне» («А Letter from a Person of Quality, to His Friend in the Country», 1675)^[37].

Джин Иолтон в своем труде квалифицирует эти две работы как принадлежащие Антони Ашли Куперу, первому графу Шефтсбери, и ложно приписанные Локку, ссылаясь, в частности, на статью Дж. Милтона^[38], а также на мнение Э. де Бира по поводу «Письма знатного лица»: «Де Мезо не приводит никаких доказательств для своего утверждения; нет никаких стилистических или внешних признаков для его обоснования»^[39]. Примерно того же мнения придерживается Джон Аттиг, говоря лишь о возможном участии Локка наряду с другими политическими советниками Шефтсбери^[40]. Джон Милтон и Филип Милтон однозначно отрицают авторство Локка и склоняются к тому, что автором был сам Шефтсбери. По их мнению, хотя Локк вполне мог принимать участие и, вероятнее всего, действительно участвовал в сочинении «Письма знатному лицу», «его роль была, по сути, второстепенной. „Письмо“ было написано по указаниям Шефтсбери и для его целей, и содержание письма отражает его взгляды, а не взгляды Локка»^[41].

Как пишет Ф. Милтон, «следует признать, что не существует неопровержимых свидетельств, связывающих его [Локка] с „Письмом“, – нет ни личных признаний, ни черновиков, написанных его рукой, ни неоспоримых современных ему подтверждений и никаких строк, которые были бы написаны только им. Свидетельства, которые у нас имеются, фрагментарны и исключительно косвенны: ни одно из них не имеет решающего характера, и не все указывают в одном и том же направлении»^[42].

К концу жизни Локка публике было хорошо известно, что именно он является автором целого ряда анонимных работ. Тем не менее вплоть до 15 сентября 1704 г. (дата составления кодицилла) Локк этого не признавал. Собственно говоря, сегодня мы приписываем авторство «Двух трактатов о правлении» Локку только на основании признания, которое было им сделано в дополнении к завещанию. Ласлет подчеркивает: «Без этого последнего… мы не имели бы ни одного прямого доказательства того, что он вообще написал эту книгу»^[43]. В кодицилле указаны и другие произведения, опубликованные Локком анонимно. Заметим, что все они, кроме «Двух трактатов» и латинской «Epistola de Tolerantia», так или иначе оставили следы в его архиве и позволяют произвести их однозначную атрибуцию и датировку.

Возьмем английский перевод «Epistola» – «Послание о толерантности» и «Разумность христианства». Критики называли их анонимного автора социнианином, унитарием и атеистом (т. е. еретиком, заслуживающим сурового наказания), и при этом все прекрасно знали, что их автор и автор последовавших за ними полемических «посланий» и «виндикаций» – Джон Локк. Кроме того, хотя «Разумность христианства» оказалась опасной работой, которую ставили в один ряд с подрывным трактатом Джона Толанда, Локк не прятал и не уничтожал следов, которые свидетельствовали бы о его авторстве. И в кодицилле он прямо назвал это произведение своим.

Посмертно изданный труд «Парафраза и примечания к посланиям св. Павла» прямо назывался Локком «своим» в письме Кингу. Больше того, о его публикации имелась договоренность с издателями Джоном и Оншемом Черчиллями, которым поручалось опубликовать его, не раскрывая имени автора (!).

Что касается «Основных законов Каролины» и «Письма знатного лица», то они не назывались ни в завещании, ни в кодицилле. В архиве Локка тоже нет ничего, что свидетельствовало бы о его авторстве. При жизни Локка и после его смерти никто, кроме Де Мезо и Коллинза, не считал его автором этих документов.

Тем не менее обе эти работы включены в современные сборники политических сочинений Локка, вышедшие под редакцией Д.Вуттона и М. Голди^[44]. При этом Вуттон склоняется к тому, что «Основные законы Каролины» – в основном работа Локка, в то время как «Письмо знатного лица» – в основном работа Шефтсбери, а Голди считает обе работы принадлежащими Локку. «Письмо знатного лица своему другу в деревне» включено и в одно из последних научнокритических изданий Локка. Таким образом, и «Основные законы Каролины», и «Письмо знатного лица» продолжают фигурировать как работы, принадлежащие локковскому «канону». Почему?

Причиной является то, что и Голди, и Вуттон придерживаются приблизительно одной концепции, берущей свое начало в уже упомянутом научно-критическом издании «Двух трактатов о правлении» под редакцией Питера Ласлета. Поразительно, как общая концепция может влиять на интерпретацию даже опровергающих ее документов, заставляя маркировать и их в качестве подтверждающих.

Суть концепции заключается в том, что политическая мысль Локка привязывается к конкретному историческому периоду, а именно «кризису исключения». Помимо этого, утверждается, что для понимания Локковых идей необходимо помнить о его близких отношениях с первым графом Шефтсбери, деятельность которого, особенно в последний период его жизни, якобы сыграла определяющую роль в формировании политических взглядов Локка и задает главный контекст создания «Двух трактатов о правлении». Вехами в этом «формировании» и служат, для последователей Ласлета, «Основные законы Каролины» и «Письмо знатного лица». Именно они позволяют «привязать» Локка к контексту Шефтсбери.

Но был ли Локк их автором? Доказать, что был, невозможно. Доказать, что не был, трудно. Но шанс все же имеется.

В 1871 г. вышла биография первого графа Шефтсбери, написанная У. Д. Кристи, в которой цитировался отрывок из письма Локка графу Пемброку от 28 ноября / 8 декабря 1684 г.^[45] Кристи счел это письмо достаточным основанием для того, чтобы сделать вывод о том, что автором «Письма знатного лица» является Шефтсбери. Фокс-Борн счел его основанием для вывода о «политической невинности» Локка. Приведем несколько отрывков из этого письма:

«Меня часто удивляло, при том образе жизни, который я вел, и при том складе характера, который меня отличал… что меня сделали автором столь многих памфлетов, разве только по той причине, что из всей семьи милорда я более других имел дело с книгами. Я думал, что такое мнение обо мне излечат время и содержащиеся в нем противоречия и что наиболее подозревающие меня лица в конце концов перестанут приписывать мне сочинения, содержание и стиль которых, верю я (ибо никогда не видел памфлетов, которые мне приписывают), настолько сильно различаются, что вряд ли могли быть написаны одним и тем же автором, к тому же гораздо более способным человеком, чем я. <…> И что же это за странная судьба, наградившая меня репутацией далеко не самого последнего сочинителя, хотя я ничем ее не заслужил. Думаю, что два или три стихотворения, напечатанные под моим именем^[46], не могли создать мне такой репутации. За этим исключением я решительно протестую и заявляю в присутствии Бога, что не являюсь автором не только клеветы, но и какого бы то ни было печатного памфлета или трактата, доброго, злого или нейтрального. Мои всегдашние опасливость и робость в отношении публикаций, даже в вопросах весьма далеких от каких-то клевет и бунтарства, настолько хорошо известны моим друзьям, что многие из них могли бы, уверен, выступить моими компургаторами^[47]».

Аналогичное заявление Локк сделал в письме Э. Кларку от 22 декабря 1684/1 января 1685 г.^[48]

Разумеется, эти два письма Локка вызывают у современных историков разные оценки. Биограф Шефтсбери– К. Хейли считает, что Локк «темнил»^[49]. Р.Ашкрафт, для которого письма Пемброку и Кларку подрывали всю его концепцию Локка как радикала, дал еще более резкую оценку. Письмо Пемброку, пишет он в своей книге, «содержит так много виляний и прямой лжи, что… занимает уникальное место как самый недостоверный и один из самых загадочных текстов, когда-либо написанных Локком»^[50]. «Радикальная» позиция Р.Ашкрафта, во всяком случае, отличается последовательностью и отсутствием недоговоренностей. Если «Два трактата» были написаны в начале 1680-х гг. и если мы считаем полноценным автором этого труда Локка, то мы должны считать письма графу Пемброку и Эдварду Кларку спасительной ложью, а самого Локка – радикальным мыслителем, который был вынужден скрываться от властей в ссылке, а на гребне «славной» революции триумфально вернулся в Англию, достал спрятанное перед ссылкой сочинение и наконец опубликовал свой главный политический труд.

И Хейли, и Ашкрафт, приводя свои доводы, не обращают внимания на слова «в присутствии Бога». Локк не мог написать эти слова, не отвечая за них в полной мере.

Вернемся к письму: «Я никогда не делал ничего неподобающего против Его Величества или против правительства: в моей жизни не было ничего меня позорящего, и я не припоминаю ничего, что следовало бы расценить как правонарушение. Я никогда не состоял ни в каких подозрительных клубах или заговорщических кликах, был мало знаком и почти ни с кем не знался в доме, где происходило столь многое, а из тех немногих, с кем я водил дружбу, делал выбор в пользу людей книжных»^[51].

По словам Локка, его собственное состояние за время «столь долгого» пребывания в доме Шефтсбери почти не увеличилось, и теперь, пишет он, «получив столь мало пользы от службы ему при его жизни, я должен испытывать столь великие страдания теперь, когда он умер».

Вообще говоря, тезис о какой-то особенной дружбе Локка и Шефтсбери не получает подтверждения и основывается лишь на свидетельствах первых биографов – Жана Ле Клерка и Пьера Коста. Локк выполнял работу секретаря нескольких комиссий в период, когда Шефтсбери занимал пост лорда-канцлера, т. е. в начале 1670-х гг. Но был ли он его личным секретарем? Во многих работах, затрагивающих тему отношений Локка и Шефтсбери, отмечается также, что они даже обедали за разными столами: Локк был «приписан» к столу графского стюарда – Томаса Стрингера^[52], при этом за собственным столом Шефтсбери делил компанию со своим капелланом и школьным другом Локка Натанаелем Ходжесом^[53]. Известно также, что во время выездов в Уайтхолл Локк находился не в карете с патроном, а всю дорогу шел рядом с экипажем. В письме Локка Пемброку сквозит неприязнь к Шефтсбери, которая находит свое выражение и в меморандуме, который он составил перед смертью по просьбе третьего графа Шефтсбери.

Письма Локка Пемброку и Кларку многое говорят об отношении их автора к Шефтсбери. Но если признать, что Локк не лгал (а стоит ли предполагать иное?), то из этого следует, что он не имел прямого или вообще какого-либо отношения к составлению «Основных законов Каролины» и «Письма знатного лица». Раз и в кодицилле не оказалось этих работ, это означает, что он был далек от процесса их создания, в лучшем случае выступал как переписчик или стенографист. Вспомним: Локку стоило немалых сил признать «своими» «Два трактата о правлении», но он все же это сделал.

Из письма Пемброку следует также, что «Два трактата о правлении» были написаны уже после смерти Шефтсбери. Но в таком случае на момент своего исключения из колледжа Крайст-Чёрч в конце 1684 г. Локк оказывается автором: 1) консервативных трактатов 1660–1662 гг., вероятно написанных по просьбе декана колледжа Крайст-Чёрч Джона Фелла; 2) плана лекций, которые фон Лейден назвал «Опытами о законе природы»; 3) «Опыта о толерантности» 1667 г. – переписанного набело рукой Локка некоего текста, вероятно служившего домашней заготовкой для продвигавшегося тогда лордом Ашли Купером (т. е. Шефтсбери) очередного «билля о снисхождении»; 4) совместных с Джеймсом Тиррелом заметок о только что вышедших публикациях Эдварда Стиллингфлита 1681 г. (до сих пор по какой-то причине опубликованных в крошечных фрагментах).

Необходимо помнить, что ни одна из этих работ не была опубликована при жизни Локка и даже их названия являются условными и придуманы позднейшими публикаторами. Локк никогда не собирался публиковать эти свои сочинения. Да и чего только не бывает в архивах! Если же «убрать» из «канона» приписанные Локку работы «Основные законы Каролины» и «Письмо знатного лица» и предположить, что «Два трактата» написаны уже после смерти графа Шефтсбери, то становится весьма сомнительным, что Локк когда-либо был теоретиком колониализма, идеологом вигов и радикалов, соратником Шефтсбери и активным участником политических баталий и заговоров 1670-х – начала 1680-х гг.

Сомнительной оказывается и вся детально разработанная историографическая конструкция, толчком к созданию которой послужила поправка Де Мезо – Коллинза, фундаментом стала гипотеза Ласлета, а само здание с многочисленными и порой альтернативными выводами возвели многочисленные последователи Питера Ласлета в 1970-2000-х гг.

Все дальнейшее изложение, с одной стороны, представляет собой критический анализ современных историографических концепций (в том числе и выводов Ласлета), а с другой стороны, является попыткой иного взгляда на фигуру Локка и на контексты его политической мысли.