Крутой поворот

Я ушел на пенсию, как только позволил возраст, так и не закончив начатый проект, который, хотя и представлял для меня профессиональный интерес, уже не вызывал былых творческих амбиций.

Радиоэлектроника, которую я когда-то считал своим призванием, давно уже превратилась в ремесло, средство для существования. Фирма, где я трудился последние годы, сильно помолодела, и я ощущал себя ископаемым динозавром. Жизнь, кипевшая вокруг меня, не вписывалась в рамки моих привычных представлений и устоявшихся шаблонов, которые я считал жизненным опытом.

Менять работу не хотелось: опять надо будет привыкать к новому коллективу, доказывать свою значимость, профессионализм, а это в моем возрасте накладно для психики. Склонность к рефлексии и воспитанное в детстве стремление к идеалу (с этим ничего уже не поделаешь), заставляли находить пробелы в образовании. Я завидовал молодым и более талантливым, тянулся за ними. Но возраст брал свое. Технологии стремительно уходили вперед, и я, ведущий инженер, с трудом осваивал то, что студенты стали изучать в вузе. Я понимал, что не угонюсь за ними. Спускаться по служебной лестнице не хотелось, а на руководящие должности я не претендовал – не мое это, совсем не мое. Мне с «железом» общаться всегда проще было, чем с людьми. Последнее время я работал ради денег, которые намеревался использовать в старости. Неизвестно, что там впереди, – жизнь научила меня осторожничать, хотя по натуре я скорее авантюрист. Да и сыновьям надо было помочь, для меня они оставались детьми. Я чувствовал ответственность за их будущее, хотя в глубине души понимал, что у них давно уже своя жизнь и лучше бы мне в нее не вмешиваться с наставлениями и помощью.

Череда болезней, из которых не мог выбраться, подталкивала бросить работу. Организм разваливался по всем направлениям. Я понимал, что причины недугов надо искать «в голове» – душа была неспокойна. Приближалась старость и дряхлость. Отсутствие смысла дальнейшего существования, неизбежность смерти вгоняли в отчаянную тоску, с которой все труднее было справляться.

Масла в огонь подливали нарастающие экономические и политические проблемы в стране. Пресловутая «стабильность», которая почему-то так желанна для большинства населения, меня совсем не радовала. Любая стабильность – это застой, она чужда природе, чужда эволюции. Я понимал, что при моей жизни ситуация вряд ли изменится. Свеча горела с обоих концов. «Кочка опоры» ускользала из-под меня, а вокруг была трясина. «А как хорошо все начиналось…» – думал я, саркастически усмехаясь. В усмешке этой сквозили и тоска по безвозвратно ушедшей молодости, и досада на жизнь, которая, несмотря на все потуги, никак не хотела «под меня ложиться». И выстроилась совсем не так, как я когда-то мечтал. «Пора завязывать, сколько можно на дядю работать, займусь здоровьем, будет время подумать, может быть, еще удастся что-то сделать в этой жизни», – уговаривал я себя, принимая решение. А приняв, стал искать повода. И повод не заставил себя долго ждать.

Дело было так.

Нашему отделу предложили перспективный дорогой заказ по разработке системы диагностики для газоперекачивающей станции. Народ в отделе был тертый, и, прочитав техническое задание, в котором было много подводных камней, никто не спешил браться за проект, ждали, на кого повесят. И тут вперед вышел молодой, как сейчас говорят, «эффективный менеджер» и сказал, что он берется за проект. Прекрасно представляя способности этого парня, назовем его Максимом, я знал, что с работой он не справится.

Максима приняли в отдел года четыре назад, по моему поручительству. В то время я был завален работой, мне нужен был помощник. И тут начальник привел студента на преддипломную практику и предложил мне с ним побеседовать, мол, если подойдет – возьмем, воспитаешь, будет тебе помощник. Первое впечатление от разговора было удручающим, парень не знал азов. Я удивился, как он вообще поступил в вуз, как сумел продержаться 5 лет. Парень показался мне скромным, рассудительным, он искренне признавал пробелы в образовании, но обещал подтянуться и очень просил не отказывать ему. Подумав, я согласился. Первое время Максим беспрекословно выполнял все мои поручения. Я был доволен, что наконец-то избавился от рутинной работы и занялся делом. Пообтершись, Максим начал брать на себя инициативу, в основном в организационных вопросах, я не возражал, менеджер он был действительно неплохой. И вот, почувствовав в себе силы, Максим решил, что настал его звездный час. Убедив начальника, что систему можно собрать из готовых компонентов, которые есть на рынке, и что он с этим легко справится, Максим приступил к работе. Я с любопытством наблюдал за этой кутерьмой, иногда, видя, что парень «гребет» не туда, добродушно давал советы.

Закупив необходимое «железо», Максим понял, что собрать систему не сможет: где-то не стыковались уровни входных и выходных сигналов, где-то – протоколы обмена. Он не понимал, как соединить устройства, чтобы их не спалить. Одним словом, Максим понял, что влип. Проблемы его были решаемы, я знал, как их обойти, и ждал, что он попросит помощи. Но Максим поступил по-другому.

Прикрывшись тем, что кроме этого проекта на нем висела куча организационной работы, которую он нахватал для повышения престижа и, естественно, зарплаты, Максим убедил руководство передать проект мне. Я в это время был не сильно загружен, на чем и сыграл Максим. Я был возмущен его вероломством и отказался. Заявил, что «за того парня» работать не намерен. Начальник настаивал, но я «закусил удила». Конфликт разрастался, и я подал заявление на увольнение. Начальник демонстративно его подписал, надеясь, видимо, что я остыну и передумаю. А я ощутил вдруг необычайную легкость, словно гора с плеч упала, сомнения начались позже, в тот момент я был уверен, что поступаю правильно.

Первую неделю я отсыпался, наслаждался желанной свободой, жалел, что не ушел раньше. Но эйфория быстро прошла. Я понял, что без дела сидеть не смогу. Несколько «халтур» закончились, так и не начавшись. Работодателей не устраивали или предлагаемые решения, или цена. И я «постановил», что с радиоэлектроникой надо заканчивать. Но это легко сказать, я отдал ей сорок лучших лет. И все-таки мы расстались… Так расстаются с когда-то любимой женщиной, жизнь с которой превратилась в тягость и держалась лишь на привычке.

Я начал примерять на себя разные занятия, перебрал кучу вариантов. Как советовали психологи, задавал себе три «магических» вопроса: «Что ты больше всего любил делать в детстве? Чем бы ты занимался, если бы знал, что жить осталось полгода? Чем бы ты занимался, если бы тебе за это не платили?» Но так ни на чем и не остановился. Что-то было уже недоступно из-за возраста, а что-то не находило отклика в душе. Вспыхнув, огонек желания быстро угасал. Я понял, что поторопился с увольнением, не просчитал последствий, не подготовил почву, но, как говорится, «лом уже проплыл».

Получив желанную свободу, я оказался в пустоте – в хаосе, и совершенно не понимал, как справиться с этим состоянием. Я ожидал, что организм привыкнет, приспособится, но становилось все хуже. Бессонница и тревога, мои неизменные спутницы в путешествии по жизни, решили объединиться, лишая последних сил. Эти дамы, похоже, родились вместе со мной. Пока я был молод, полон энергии, имел поддержку во внешнем мире, они лишь изредка давали о себе знать. Но теперь, когда впереди зияла пустота, они полностью овладели моим существом. Иногда мне удавалось с ними договориться, но перемирие было, как правило, недолгим. Мне оставалось только просить пощады.

Жизнь совсем потеряла смысл, обмякла, потускнела, окуклилась в пространстве однокомнатной квартиры. Превратилась в череду рутинных действий, необходимых для существования: сходить в магазин, приготовить обед, прибраться. Тело жило по инерции, завершая биологический цикл. А душа… душа спряталась где-то, проявляя себя лишь через телесные недуги. Тревога стихала, ей нравилась эта размеренная жизнь, не таящая никакой угрозы. Иногда, во время нечастых прогулок в лесу, душа, окунувшись в живое, и сама оживала, наполнялась надеждой: «А вдруг это еще не конец, вдруг еще что-то возможно в этой жизни?» Тревога, как сторожевой пес, тут же поднимала голову, и душа опять скрывалась в своем убежище…

«Эх, Федор, Федор, Федор Николаевич… Ведь не тридцать тебе и даже не пятьдесят. Сколько уже раз обжигался… Свободы захотелось? Новенького чего-то? Только-только жизнь, кажется, успокоилась. У тебя даже проекта будущего нет… Ты так и не понял, что самая большая несвобода, рабство, если хочешь, это несвобода от самого себя. От себя-то не убежишь…» – так размышлял я, безнадежно критикуя себя за опрометчивый, как мне тогда казалось, поступок, круто изменивший жизнь.

Надо было как-то выплывать из этого засосавшего меня омута безнадеги.

Нужна была живая струя в жизни, и… я решил купить новую квартиру. Старой требовался капитальный ремонт, а как его делать в однокомнатной-то, куда съезжать? Я подумал, что проще купить новую, благо деньги были. Современная квартира, свежая цветовая гамма, новые соседи, хлопоты по обустройству отвлекут от мрачных мыслей, думал я. Как же я пожалел о принятом решении! Груз забот, свалившихся на мою голову, и более молодым-то был бы в тягость. Безнадега, вызванная сменой образа жизни, перетекла в отчаяние из-за неспособности решить возникающие проблемы с квартирой. Как я выдержал? На высоте напряжения спасался цитатой из Венедикта Ерофеева, подаренной как-то старшим сыном: «Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек…» – помогало иногда.

Квартирные хлопоты, в конце концов, завершились, и старые проблемы полыхнули вновь, они, конечно же, никуда не делись, лишь прикрылись на время сиюминутными задачами. Но были и островки надежды среди этого тревожного моря.

«Цыганочка»

– Федя, здравствуй. Это Люба звонит. Я в командировке тут у вас, можно у тебя остановиться на два дня?

– Конечно, приезжай, чего спрашиваешь.

– Спасибо!

– Ты адрес-то знаешь?

– Знаю, знаю.

– Нет, не знаешь! Я переехал в новую квартиру.

– Ой, как здорово! Говори, я запомню.

Я назвал адрес.

– Сейчас подъеду, жди!

Люба, брюнетка с черными, как смоль, волосами и пронзительными голубыми глазами, «наша Цыганочка», как называла ее мама, – моя двоюродная сестра по материнской линии (цыганская кровь досталась ей от отца, а глаза от матери), влетела в прихожую и повисла у меня на плечах.

– Федечка, здравствуй! Как я рада тебя видеть! Я на семинар приехала, на два дня. Вещи оставлю и убегу, семинар через час. Но сначала взгляну одним глазком на твою обнову.

Люба скинула обувь и ураганом пронеслась по квартире.

– Шикарно! Ну все, машина ждет, я исчезаю, вечером поболтаем, – протараторила сестра и умчалась, оставив за собой шлейф каких-то экзотических духов и возбужденное пространство.

Люба работала менеджером по подбору персонала в филиале известной нефтяной компании в Нижневартовске. Она вышла замуж за вахтовика-нефтяника, а потом семья перебралась на север «на ПМЖ».

Вечером Люба притащила кучу всякой вкуснятины, а я к ее приходу потушил мясо с картошкой, достал из заначки коллекционный коньяк, и мы сварганили знатный ужин. Немного захмелев и угомонившись, разговорились «за жизнь».

– Ну, рассказывай, что за семинар, и как поживаешь там «на северах»?

– Да все нормально, работаю, суечусь, дети здоровы, муж накормлен, на фирме уважают. Начальник, вот, послал на повышение квалификации: головная фирма проводит семинар по психологическому тестированию персонала. Жизнь «на северах» посуровее, чем на «большой земле». Да и люди другие: проще, понятнее. А как ты?

– А я отсуетился, на пенсию ушел, а чем жизнь заполнить, не знаю. В профессию возвращаться не хочу, я там все сделал, что смог. Со здоровьем проблемы: позвоночник не дает покоя, депресняк донимает, да еще с квартирой этой столько заморочек возникло, до сих пор отойти не могу… В общем – невесело.

– Невесело… Федя, а зачем тебе новая квартира понадобилась? У тебя и старая была неплохая и в хорошем месте.

– Кто-то на склоне лет женщину заводит, кто-то собачку, а я вот – новую квартиру. Мне кажется, это безопаснее, – съязвил я. – Зачем? Это был поиск комфортного психологического пространства, но, похоже, – новых «крепостных стен». После увольнения старые мифы, на которых жизнь строилась, которые опорой служили, рухнули. Их надо было чем-то заменить. Ну, и вот, это была попытка преодолеть психологические проблемы в физической реальности. Наверное, так.

– Решились проблемы?

– Да как тебе сказать? Нет, конечно, но жизнь стала гуще, меня как бы выдавило на поверхность из воронки, которая совсем было засосала. Закон Архимеда, однако. Помнишь детскую прибаутку? «Тело, впернутое в воду, не утонет в ней отроду, ибо прет из-под туды с силой выпертой воды»

– Не, мы такого не проходили.

– Темнота, закон Архимеда не знаешь! А у нас популярная была прибаутка, в пятом классе… Или в шестом? А если серьезно, всплыть-то я всплыл, теперь надо как-то до берега добраться, а силы уже на исходе, да и куда плыть, непонятно, берега в тумане не видно…

– Федя, а хочешь, я тебе погадаю?

Я усмехнулся.

– Ну, погадай, «Цыганочка».

– А ты не смейся. Это все серьезно.

Люба достала из сумочки колоду карт.

– Это карты Таро. Говорят, что цыгане привезли Таро в Европу из Египта. Существует такая легенда: чтобы сохранить сакральные знания, древние египтяне спрятали их… в порок. Картинки на картах – это мифологические символы, образы, которыми говорит с нами наш внутренний мир. Чтобы понять неразбериху в своей жизни, надо поискать подходящий мифический образ, архетипическую фигуру, с которой ты себя ассоциируешь на бессознательном уровне, проще сказать, ту, что тебя привлекает. Сюжет мифа и описание карты дадут подсказку – что не так и куда надо двигаться.

– Ну, попробуем? Поговорим с твоим бессознательным?

– Давай попробуем.

– Нам потребуются только старшие арканы, это символы различных этапов жизненного пути, которые каждый из нас проходит в той или иной мере.

Люба отделила от колоды какие-то карты, а оставшиеся разбросала на столе.

– Расслабься, перемешай карты и начинай их тасовать. Тасуй, пока не почувствуешь покой и удовлетворение, потом сдвинь колоду. Так, теперь раскладывай карты. Сначала – в два ряда по пять, картинками вверх. Выбери из первого ряда ту карту, которая тебя притягивает: наиболее приятную и интересную. Положи ее слева. Затем из второго ряда выбери наиболее неприятную, отталкивающую, и положи ее справа. Остальные открытые карты отложи в сторону. Повтори все это с оставшимися в колоде картами еще раз, только теперь понравившуюся карту положи снизу, а неприятную – сверху. В колоде осталась одна карта, положи ее в центре.

Я выполнил все указания.

– Ну и что все это значит? – недоверчиво спросил я.

– Карта в центре – это символ твоего «Я», она указывает на твой талант и на тот путь, которым надо идти, чтобы его реализовать. Карта слева – это помощница, она символизирует твои положительные качества. Карта справа – отрицательные, мешающие качества. Карта сверху говорит о том, за что ты себя осуждаешь и не любишь. Карта внизу указывает на то, что надо сделать, чтобы обрести уверенность, примириться с собой. Сейчас помолчи немного, мне надо сосредоточиться.

Казалось, Люба впала в транс, выключалась из реала, слилась с этими ничего не говорящими мне картинками. Так продолжалось несколько минут, потом она заговорила.

– Твоя жизнь, Федя, катится по рельсам совершенных ошибок, неверных выборов, уводящих от вектора судьбы. Покинув профессию, ты потерял опору во внешнем мире. Все-таки это была часть твоей жизни, в которой ты реализовал один из своих талантов, может быть, неглавный. Возможно, за твоим уходом скрывается какая-то трудная задача, с которой ты не справился или не захотел ее решать. Возможно, что-то еще, какая-то скрытая сила (тут противоречивая карта справа выпала, я не все поняла). И депрессия твоя от этого, а чтобы не испытывать душевной боли, ты закрылся от мира, соорудил клетку для души. Ты пытался найти наставника, единомышленников, но твое недоверие к жизни помешало. Тебе надо свою «религию» выстраивать – из хаоса, из тьмы, в которую душа сейчас погружена. Самому стать источником света, ну хотя бы искоркой, дарящей кому-то надежду. В последней трети жизни уже не хочется никаких сражений. Но мир жесток, он обманывает, унижает, использует. Меч и лира должны уравновешивать друг друга. Особенно в жизни мужчины. Чем дольше он способен владеть мечом, не отдаваясь лире: бессознательному, чувственному, тем дольше сохранит вкус жизни. А твой меч, Федя, давно заржавел в ножнах. Вынь его, отполируй и наточи. Ты увидишь, как заиграет булатная сталь, как проступит на лезвии гравировка: символ поддержки и помощи.

Сейчас ты ощущаешь крах всех своих планов, бессмысленность существования. Душу заполняет пустота, но эта целительная пустота. Из нее должна родиться новая жизнь. Прислушайся к своей интуиции, она подскажет верный путь. Без творчества, без поиска тебе не обрести опору и не подружиться с жизнью. Какие-то свои таланты ты реализовал, а что-то осталось нереализованным. Энергия этого нереализованного требует выхода, тревожит тебя. Вспомни, в детстве ты любил сочинять разные истории и записывал их, мама твоя мне рассказывала про «тайную тетрадку». Может быть, это был один из невоплощенных талантов? Подумай, как его раскрыть. А про здоровье карты говорят, что проблемы с позвоночником – это кармические проблемы. Вероятно, ты в прошлых жизнях был врачом и не смог или не захотел помочь кому-то из своих пациентов с подобными болезнями… Я знаю, что тебя всегда тянуло к медицине, но врачом ты не стал, побоялся. Это от неизжитой кармы, мне кажется. Чтобы разорвать кармическую цепь, ты должен справиться с проблемой сам и помочь нуждающимся: советом, личным опытом.

– А есть она, эта другая жизнь?

– Я думаю, что есть, в какой-то иной форме, но есть, иначе, зачем природа создала такие сложные организмы. Возможно, душа (ну, или информация, накопленная при жизни) переходит каким-то образом в другие тела, о чем говорят учения Востока. Мы не знаем и, видимо, никогда не узнаем, как мир устроен: «Ignoramus et ignorabimus» – это Дюбуа-Реймон. Видишь, какая я умная, а ты – «закон Архимеда не знаешь…»

Ну вот, пожалуй, это все, что мне карты поведали, вернее – твое подсознание через карты.

Конечно, не все в предсказаниях Любы соответствовало моим представлениям о себе и отношениям с миром, но в этом, несомненно, что-то было, какие-то смыслы пытались прорваться сквозь фильтры разума.

– Да, забавная сказочка у тебя получилась, – озадаченно произнес я. Ну не мог же я признаться, что поверил гадалке, что действительно почувствовал связь с чем-то иррациональным, потусторонним.

– Это не сказка, Федя, и не я ее придумала. Это твое подсознание на своем символическом языке нам поведало. А мы попытались настроить его ресурсы тебе во благо. Получилось ли это? Время покажет, символы – штука тонкая.

А теперь пойдем спать, мне завтра рано вставать, а у тебя во сне все разложится по полочкам.