Но это еще полбеды. Хуже было то, что он положил глаз на Нину. Хоть и школьница была, и пятнадцати ей еще не было, но уже физически развитая была и весьма симпатичная. Сержант начал заигрывать с ней, как умел. Говорил ей всякие сальности – видимо, считал их комплиментами: «Ахти, какая у нас попочка хорошенькая», – и норовил ущипнуть, а то говорил, направляясь в ванную: «Ниночка, приходи мне спинку потереть», – и хохотал, весьма собой довольный – эту шутку он считал очень остроумной. Нинка шипела, как кошка, и убегала к себе в комнату. Мать и брат не знали, что придумать, ну, только что всегда быть рядом, но ведь не всегда это было возможно. Жизнь становилась невыносимой. Кстати сказать, Алеша был в курсе этих дел, очень страдал, но поделиться с отцом стеснялся. Матери, правда, кое-что сказал.

И вот однажды Нина вечером вышла на кухню. Вдруг Виктор услышал дикий крик сестры. Он выскочил в коридор и увидел, как пьяный Хряк, в своих форменных штанах с лампасами и голый по пояс, прижав девочку к стене, рвал на ней кофточку. Она, одной рукой прикрывая грудь, другой пыталась оттолкнуть его мерзко ухмылявшуюся рожу. «Ну что ты, деточка, ну что ты…»

Брат бросился на него, хотел оттолкнуть, но где там – силы были слишком неравны. Пятнадцатилетний парнишка наткнулся на хорошо поставленный и к тому же встречный удар в лицо от тренированного сильного мужчины. Виктор рухнул без сознания. Нина истошно закричала, вырвалась и бросилась к брату. Выскочили женщины-соседки и тоже закричали, Хряк зло выругался и ушел к себе, понял – перебор. Виктора увезла скорая с тяжелым сотрясением и переломом челюсти.

Приходила и полиция, да только ведь это же были знакомые Хряковы ребята – ну, пошли к нему в комнату, поговорили, да и всё. Заявление соседи писать уже побоялись – «нам еще с ним жить». Нина убежала и спряталась у подруги, а потом уехала в больницу к брату, мать же их слегла с сердечным приступом, и соседки за ней ухаживали.

Премьер слушал жену и чувствовал, что наполняется тихой яростью до ломоты в пальцах. Когда он представил себе, как эта скотина рвет кофточку на груди у девочки… ы-ы-ы, – он скрипнул зубами.

Было уже за полночь, но он позвонил одному из своих помощников. Помощника не очень огорчил ночной звонок, хотя он и собирался уже ко сну. Премьер такими вещами не злоупотреблял, но, если уж позвонил, значит, действительно надо. Еще несколько молодых людей не спали в ту ночь, да и некоторым городским начальникам пришлось встать очень рано.

Утром в эту квартиру вдруг явилась энергичная жилкомиссия из района (сержант тогда был на суточном дежурстве), разговаривала со всеми соседями обо всех проблемах, ну и заодно – о прошедших событиях. Личный врач Премьера поехал в больницу к Виктору и доложил потом, что дела там хоть и неважные, но поправимые, и что будет сделано все, что нужно, и более того. Матери тоже, конечно, оказали необходимую помощь.

Уже к середине следующего дня подробный отчет о происшествии и все сопутствующие материалы были у Премьера на столе.

Через три часа выжимка из этой папки поступила секретарю Министра внутренних дел с грифом «ВС» (весьма срочно, уже следующий по срочности гриф ВВС использовался только при возникновении угрозы национальной безопасности, или при катастрофах).

Несколько слов курсивом. Вальтер

Глава МВД генерал Вальтер только успел начать читать документ, как раздался звонок. Министр едва успел поздороваться, как в ответ услышал:

– А знаешь, чем ты отличаешься от куска дерьма?

Это было очень плохое начало. Старик был явно взбешен, и видно, что лучше было ему не перечить сейчас. Ни от кого другого глава МВД не потерпел бы таких слов, даже от Председателя ПолитСовета (в дальнейшем – ППС), которому Вальтер подчинялся напрямую. Давно уже не мальчик, чтоб с ним так разговаривать, что бы он ни натворил. Но тут был совсем особый случай.

Они были когда-то ребятами с одного двора, Премьер был на девять лет старше руководителя МВД. Уже тогда будущий Премьер выделил почему-то среди дворовой мелкоты толкового и смелого мальчишку, отец которого погиб однажды ночью от ножа каких-то негодяев, пытаясь защитить женщину. Старший друг начал покровительствовать ему, не дал пропасть в кругу местной шпаны, большая часть которой потом плохо кончила, фактически стал для него старшим братом, хотя и довольно суровым.

Кличка парня была Вальтер. Как-то маленькие мальчишки во дворе играли в войну, бегали с игрушечными пистолетиками, кричали, бравируя звучными иностранными словами: у меня кольт! у меня браунинг! у меня маузер! Один малыш не знал, как назвать свой смешной самодельный деревянный пистолетик, и стоял, расстроенный. Проходивший мимо старшеклассник усмехнулся и подсказал ему название.

– У меня вальтер! – радостно закричал мальчишка и побежал к своим приятелям. – Вальтер, вальтер! Пиф-паф!

А потом почему-то к нему же это слово и прилипло.

И впоследствии, на всем своем пути к вершинам власти, Премьер тянул за собой «младшего брата», заставлял учиться и учил работать, пинал, ругал, но тащил и тащил по карьерной лестнице. И, став уже Премьером, добился-таки сложными интригами назначения своего протеже на пост главы МВД, хотя, вообще-то, силовые министры были вне его компетенции. Вальтер никогда не забывал своего погибшего отца и поэтому был неподкупен, хотя пытались купить его не раз.

После назначения Вальтера министром Премьер подарил ему гравюру с изображением старого китайца.

– А это кто такой?

– Святой, покровитель всех министров внутренних дел, – усмехнулся Премьер.

– Что ты несешь? – засмеялся Вальтер.

– Это Конфуций, один из величайших философов мировой истории. Такие вещи сам должен знать. Так вот, он десять лет был министром внутренних дел в китайской провинции Лу.

– И как, успешно?

– И да, и нет. Преступность он действительно искоренил, причем крайне жестоко, запугав при этом все население, хотя философом был гуманным. Но, когда его вынудили уйти, все быстро вернулось на круги своя.

– Значит, все впустую? – удивился Вальтер.

– Не совсем. Через несколько веков его философские идеи стали постепенно завоевывать умы китайцев. И, может быть, для уменьшения преступности это в итоге дало гораздо больше, чем его жестокость. Но, увы, нескоро. Ты лучше почитай его сам, хотя бы сжатое изложение его идей. Потом еще скажешь мне спасибо.

– Ладно, почитаю, ты мне пока что плохих советов не давал.

Вальтер стал Премьеру надежной опорой, и хотя давно уже и сам превратился в крупную политическую фигуру, но на всю жизнь сохранил бесконечное уважение и благодарность старшему другу. Из-за той старой дружбы глава МВД являлся одним из немногих людей в Правительстве, кто был с Премьером на ты.

А что касается грубых этих слов, то это было известное выражение из их детства. «А знаешь, чем ты отличаешься от куска дерьма? А ничем!» Когда мальчишки во дворе ругались, это было у них самым последним, не прощаемым оскорблением. После этого уже обязательно начиналась драка.

* * *

«И что он так разъярился из-за этой истории?»

– Я не…

– Папку смотрел?

– Да, только что открыл…

– Ну и уроды же в твоей епархии!

Сколько «уродов» у него в ведомстве, министр знал лучше, чем кто-либо другой, но очень не любил, когда ему на это указывали. «Где я им возьму других? И так-то работать почти некому».

– Ну, уволю я его, уволю, сегодня же…

Премьер молчал.

– Ну что, что ты еще от меня хочешь? Судить его?

Как же он не любил суды над своими сотрудниками! А в этот раз, похоже, придется. Но Премьер продолжал молчать. И тут Вальтер начал догадываться (если б не умел, не стал бы министром!):

– Так ты что же, хочешь, чтобы… – он осекся.

– Реши этот вопрос сам, и быстро! – рявкнул Премьер и бросил трубку.

«Ну, дела!» – удивился Вальтер. Давно уж такого не было. Но уже через полчаса из доклада его людей все стало ясно.

Через день Хряка срочно послали в командировку. В составе сборной команды из разных отделений он был направлен в соседний город для помощи местной полиции при конвоировании в Столицу большой группы особо опасных преступников.

Ехать надо было в ночь. Ребята все подобрались компанейские, ну и, ясное дело, квасили почти до четырех утра. Поспали немного, а когда утром прибыли, сержант куда-то пропал. Черт его знает, куда он делся. Лишь через два дня только нашли его на перегоне под насыпью. Зачем-то ему ночью понадобилось открыть дверь в тамбуре, проветриться, что ли, захотел, да вот сорвался и разбил башку об опору. Все участники злополучной пьянки получили по строжайшему взысканию, что, впрочем, дальнейшей их карьере ни в малой степени не помешало, скорее, наоборот.

* * *

Несколько слов курсивом.

Ой-ой-ой, а что это там за шум на лестнице? А это, наверное, уже бегут господа моралисты, похоже, сейчас кого-то топтать будут. Не иначе – автора. «Народ несется толпою», как писал классик, правда, несколько по иному поводу. Ну что ж, если какой-то читатель подумал, что Премьер был ангелом, то автор этого никоим образом не утверждал.

* * *

Однако мы что-то сильно отвлеклись. Пора двигаться дальше.