– Кто ты такой? Что ты делаешь на испытательном полигоне? – немного коверкая слова, но довольно понятно спросил по-английски Шрам.

– Ты что-то напутал, уважаемый пленный. Ты меня два раза пытался убить, я тебя связал, взял в плен, а ты меня допрашиваешь! Это непорядочно и нелогично! – осуждающе покачал головой Хип, отламывая кусок курятины.

– Через тридцать минут здесь будут мои бойцы, тебя схватят и передадут в гестапо. А там умеют развязывать языки! – злорадно улыбнулся Шрам.

– Я тоже умею допрашивать людей! И сейчас ты убедишься, что есть и другие школы допроса! – зловеще пообещал Хип, отрезал кусок майки и заткнул им рот Шраму, попутно кидая взгляд на второго пленного, который по-прежнему находился без сознания. Комары черным шевелящимся ковром покрывали обнаженное тело Ноздри.

Взяв кусок троса, Хип стал вязать на нем узлы, попутно рассказывая:

– Пиратам часто приходилось развязывать языки своим пленным. И времени, как и у меня, у них было мало. Надо ведь собрать все ценное с корабля, определить, какие пленники самые важные, а остальное – рыбам! И именно тогда были разработаны методы быстрых допросов. Я примерно в таком же положении. Для допросов пленных джентльмены удачи разработали специальные приемы, которые хорошо действуют и на суше: можно засунуть кусочки пенькового троса между пальцами и поджечь, можно голой задницей посадить на дом с термитами, можно применить иголки. А у вас что предпочитают? – миролюбиво спросил Хип, быстро делая узлы на метровом куске троса.

Обернув голову немца тросом с узлами, Хип завязал трос рифовым узлом и, просунув под него шомпол, спросил:

– Вы, конечно, можете принять героическую смерть во славу фюрера, а можем договориться, не прибегая к мерам физического воздействия.

Шрам энергично закивал головой, показывая, что он готов отвечать.

– Только не врать! Ловлю на вранье и применяю четки боли! – предупредил Хип, делая половину оборота шомполом.

Шрам скривился от боли.

– Имя, номер, название части и звание? – спросил Хип, на метр отходя от пленного.

– Карл Готлиб, штурмбаннфюрер СС, командир роты ягдкоманды! – доложил пленный.

– Звание и должность вашего товарища? – спросил Хип.

– Унтерштурмфюрер СС Отто Лемке – командир взвода ягдкоманды.

– К какой дивизии вы относитесь? – спросил Хип

– Дивизия «Тотенкопф», командир группенфюрер Айке! – доложил Шрам, у которого появились имя и фамилия.

– Какое задание вы выполняли? – спросил Хип. Его удивила и насторожила быстрота ответов Готлиба.

– Мы обезвреживали группу русских бандитов, которые пытались взорвать автомобильный мост.

– Ну и как успехи? – спросил Хип, с самым простодушным видом глядя на штурмбаннфюрера.

– Из пяти бандитов трое уничтожены на месте, один прыгнул в воду и был взорван гранатами, а один, раненый, попал в плен.

– Расскажите о боестолкновении с партизанами! – приказал Хип, чуть отклоняясь вправо и просматривая окрестности.

Ноздря подозрительно шевелился – видимо, старался освободиться.

«Как только развяжет руки – метну нож «Атак»! Пока надо пользоваться откровенностью Готлиба! Он старательно отвлекает мое внимание от Лемке и готов говорить правду! Кажется, вот-вот начнет токовать, как голубь перед своей избранницей!» – усмехнулся Хип и продолжал слушать, изображая искренний интерес.

– Антонио очень заинтересовала эта банда партизан! У них нашли резиновые костюмы, как твой, только серые. И как только Антонио узнал о русских партизанах, то сразу отправил с моими солдатами свою группу! – рассказывал Готлиб, прямо-таки лучась добродушием.

– Кто такой Антонио? – спросил Хип, отмечая, что Ноздря, то бишь унтерштурмфюрер СС Отто Лемке, начал дергать правой рукой, пытаясь ее освободить.

Хип незаметно перекинул «Атак» в левую руку и повернулся левым боком ко второму пленнику, боковым зрением фиксируя все его телодвижения.

– Капитан-лейтенант Антонио – командир группы итальянских фрогменов, которые прибыли к нам из-под Петербурга для выполнения специального задания! – распинался Готлиб, стараясь всеми силами отвлечь внимание Хипа от Лемке, который уже начал двигать не только мышцами плеча, но и бицепсами правой руки и грудными мышцами.

– О специальном задании Антонио вы, конечно, ничего не знаете? – подзадорил Готлиба Хип.

– Вот тут вы ошибаетесь, господин насмешник! – повысил голос Готлиб, сначала с раздражением, а потом с обидой поглядывая на Хипа.

«Готлиб явно переигрывает! Ну не положено пленному немцу так вести себя на допросе! Особенно перед «страшным» русским! Хотя… почему именно русским? Говорю по-английски я практически без акцента. Меня вполне можно принять за уроженца северных штатов. Или это мне кажется? Сейчас все встанет на свои места и я окажусь в столь привычном и удобном двадцать первом веке? Или у меня начались глюки от недосыпания?» – подумал Хип, отмечая, что Лемке уже начал приподнимать локоть.

Хип изобразил лицом вялое непонимание ситуации, но говорить ничего не стал, жалея, что у него нет в руках японских звездочек, которые так удобно метать в любом положении.

– Антонио служит в отряде самого Боргезе ^[18]! Его бойцы и должны были испытать новейшую маленькую подводную лодку, которая работает без винтов! – вскинул голову Готлиб.

Хип сделал скучное лицо, всем своим видом показывая, что ему глубоко безразлична информация по поводу мини-субмарины на ракетном ходу какого-то Антонио. О Боргезе же сам Хип мог прочесть целую лекцию.

– И где лежит эта лодка без винтов? – небрежно спросил Хип, смотря боковым зрением, как Лемке освободил правую руку, дернулся и с гримасой боли упал на землю, но не издал ни единого звука.

– В пяти километрах от нас, вверх по течению, есть большое озеро, где затонула баржа с грузом, к которой и спускалась лодка.

– Почему вы не вызвали помощь по рации? – деловито спросил Хип, отводя левую руку для нижнего броска.

– Во время боя с русскими диверсантами рация была разбита, а все члены отряда легко или тяжело ранены. Остались в более-менее здоровом состоянии я и Лемке. Вот мы и пошли за помощью. На барже перевозили ценный артефакт «Аненербе»! Приказ поступил от самого Гиммлера! – Готлиб повысил голос и дернулся вправо, стараясь полностью закрыть своим телом Лемке.

Без всякого сомнения, эти двое действовали в паре не первый раз.

Хип был готов к такому маневру Ноздри. Вхождению в «мертвую зону» ^[19], как и выходу из нее, обучают на второй год службы в обычном спецназе, а элитный морской спецназ знал все приемы работы в «мертвой зоне» не только с холодным, но и с огнестрельным оружием лучше, чем «Отче наш».

Хип ушел влево и кинул «Атак» во вскочившего на ноги эсэсовца, в правой руке которого непонятно каким образом оказалась саперная лопатка.

Лемке успел только наклониться вперед и сделать первый шаг, как «Атак» вонзился в горло, разом решив все проблемы со вторым пленным. Тяжелый нож пробил насквозь его шею, не позволив ему издать ни малейшего звука.

А вот саперная лопатка, вертясь вокруг своей оси, полетела в голову Готлиба.

Моментально последовал удар ногой в грудь Готлиба, откидывая его вправо, а присевший Хип поймал за ручку саперную лопатку и, взвесив на руке, залюбовался ее остро отточенными краями.

– Никакого уважения к старшему офицеру! Это как надо вас ненавидеть, чтобы, рискуя жизнью, попытаться убить? – покачал головой Хип, подходя к дергающему ногами Лемке и вынимая у него из горла «Атак».

Вытерев лезвие о кожу убитого, Хип внимательно посмотрел вокруг, обнаружив два куска троса, поднял и положил себе в карман.

– Я был с вами честен, герр… – замялся Готлиб.

– Оберст! Называть меня товарищем не стоит, но и господином слишком длинно. Так что зовите меня просто оберст ^[20], – предложил Хип, повысив свое звание на одну ступень.

«Ничего ты не повысил! Морские звания на одну, а то и на две ступени выше сухопутных! А учитывая то, что ты приписан к Главному разведывательному управлению, так и на две ступени запросто. Так что ты еще немного поскромничал, кавторанг ^[21]!» – напомнил внутренний голос.

В метре от трупа Лемке Хип нашел советский вещевой мешок, к которому был приторочен чехол от саперной лопатки с медными вставками, куда и положил понравившийся шанцевый инструмент.

Завернув шею покойного в грязную майку, Хип поднял тело на плечо, а камень взял в левую руку. Затем бегом побежал к речке, внимательно прислушиваясь к посторонним звукам.

Не мудрствуя лукаво, прямо в воде вспорол живот трупу и, привязав к телу принесенный камень, оттащил на два метра от берега.

– Где Лемке? – спросил Готлиб, смотря на Хипа широко открытыми глазами.

– Пошел кормить украинских раков и рыб. Если не хочешь повторить его путь, вставай и иди за мной! – предложил Хип, надевая на плечи только что найденный вещевой мешок.

Сложив во второй ранец свой гидрокостюм, которому сейчас цены не было, подошел к Готлибу, одним движением развязал путы на ногах и жестом заставил приподнять правую ногу.

Надел пленнику на левую ногу носок, потом сапог с коротким голенищем. И через минуту проделал точно такую же операцию с правой ногой.

Почувствовав, что мышцы Готлиба дернулись, предупредил:

– Одно лишнее движение – просто прирежу!

– Это бесчеловечно! Связанного человека резать, как скот! – возмутился Готлиб, переминаясь с ноги на ногу.

– А нападать на гражданского человека и резать его ножом? Это культурно и гуманно? – хмыкнул Хип, надевая на Готлиба увесистый ранец.

– Это война! Свидетелей нельзя оставлять в живых! – пожал плечами Готлиб.

– Свидетелей чего? – удивился Хип, пропуская пленника вперед.

– Свидетеля моей ошибки! – последовал моментальный ответ немца.

– Пошел вперед! – скомандовал Хип, жалея, что не изучал в училище немецкий язык.

«У тебя в телефоне есть переговорник с голоса! Запиши на диктофон любой немецкий разговор и прогони через программу. Он и даст тебе подстрочный перевод!» – напомнил внутренний голос о возможностях очень дорогого мобильного телефона.

«У меня телефонов несколько. Можно на одном записывать, а другой с ходу будет переводить!» – моментально отозвался Хип, тряхнув головой.

Через три метра Готлиб остановился, кивком указывая на тоненькую стальную проволоку, натянутую поперек тропинки.

«Оказывается, не только я умею ставить растяжки! В сорок третьем году ребята из ягдкоманд тоже умели минировать!» – оценил Хип препятствие и, тронув Готлиба за плечо, первым пошел вперед, внимательно смотря по сторонам.

Перешагнув проволоку, сориентировался по миниатюрному компасу на водолазных часах и медленно пошел налево, слыша за спиной шумное дыхание Готлиба.

Остановившись через сто метров, Хип поднял правую руку с открытой ладонью и с минуту неподвижно стоял, внимательно прислушиваясь к окружающему лесу.

Все было тихо.

И только сорока справа о чем-то верещала.

«Вот это мне и не нравится! Не должна птичка так волноваться!» – оценил ситуацию Хип, снова начиная движение.