Вот только аккумуляторный отсек ее был пуст.

«Сюда бы аккумуляторы! И можно свалить куда-нибудь в верховья Днепра. По Днепру, особенно под водой, пересечь границу Незалежной – пара пустяков. Но нужен электрогенератор для зарядки аккумуляторов, а еще лучше подвесной мотор типа «Вихря» или «Судзуки»! Подводная лодка, конечно, интересная, но самоделка! – оценил свою находку Хип, глядя на хлипкую конструкцию странной подводной лодки, обтянутую толстым перкалем. – Сейчас на выставке подводного оборудования за три-четыре миллиона рублей можно купить приличную китайскую подлодку. Я же купил на выставке подводный буксировщик родом из Китая! Сколько лет на нем хожу – и ни одного отказа».

«Позже посмотрю еще раз!» – решил Хип, снова укрывая подводную лодку листами железа. Оттолкнувшись от переборки, он вытянул вперед руки и отправился к штырю, около которого лежал его китайский буксировщик. Остановился, внимательно прислушался и только начал надевать правую рукоять буксировщика на штырь, для удобства взявшись за нее левой рукой, одетой в металлизированную перчатку, как почувствовал, что кусок стали слева начал поворачиваться.

Сорок градусов поворота, щелчок.

В трюме мигнул и загорелся cлабенький желтый свет.

Хип моментально выключил ПНВ, чтобы его не испортить. Хотя французская маска для подводного плавания имела свою автоматику ПНВ, которая срабатывала при наружной освещенности в полтора люкса, рисковать не стоило, особенно во вражеском тылу. Что-то Хипу подсказывало, что при выходе из строя ПНВ починить его вряд ли удастся. Что на Украине, что в России провести ремонт такого технически сложного оборудования будет весьма сложно, если вообще возможно.

Да и возникающие у ремонтников вопросы: «Где взял? Зачем тебе? Сколько отдал?» – потребуют четких и аргументированных ответов, которых Хип не знал.

«По всей видимости, рукоятку этого штыря после щелчка надо вращать обратно! Обычная “защита от дурака”!» – решил Хип, моментально претворяя свое решение в жизнь. Рукоятка не повернулась, но негромко заработал электродвигатель.

Металлическая панель в переборке, справа от штыря, начала поворачиваться вокруг своей оси.

«Только наши головы могли дойти до такого идиотизма!» – оценил конструкцию входа в подводное укрытие Хип, снимая со штыря свой ручной подводный буксировщик.

Проскользнув в метровой ширины отверстие, Хип оказался в широком проходе, который через два метра уперся в весьма крутой металлический трап, покрашенный шаровой краской.

Сняв ласты, Хип повесил их сзади на ремень и, ухватившись обеими руками за поручни трапа, начал подниматься наверх.

Пять метров наверх – и его голова оказалась на воздухе.

Он сразу вынул загубник изо рта и с наслаждением вдохнул свежий воздух, который, правда, пах ржавчиной и водорослями, но это был наружный воздух!

Еще три ступени наверх, и Хип оказался на металлической площадке, где стояли новые аппараты Дэвиса ^[9], в количестве трех штук, и один однобаллонный акваланг с выбитой эмблемой Французского иностранного легиона.

«Что-то здесь не так! Легионеры давно на ребризерах ходят, а в аквалангах только любители ныряют!» – только и успел подумать Хип, поскольку вблизи послышались шаркающие шаги.

Открылась совершенно незаметная дверь, и в проеме показалась черноволосая физиономия, украшенная здоровенным носом, на котором красовались две бородавки.

Получив рукояткой ножа «Атак» в лоб, обладатель черных волос и замечательного носа рухнул вниз.

«Килограммов восемьдесят мужик весит! Вон как на палубу грохнулся!» – оценил стати черноволосого Хип.

Снизу раздался глухой щелчок, показывая, что проход закрылся.

«Обратно как будешь выбираться?» – справился внутренний голос.

«Должен сказать чернявый! Стукнул-то я его не смертельно! Будем решать вопросы по мере их возникновения!» – мысленно ответил Хип, перешагивая через упавшего мужика, на лбу которого вздувалась огромная шишка.

Хип обнаружил, что попал в довольно большую комнату, где имелся стол, на котором стоял немецкий электрический чайник с выбитой свастикой на боку, три алюминиевые поллитровые кружки, открытая упаковка черного чая, пачка сахара-рафинада и два брусочка немецкого сала в целлофановой обертке.

Как Хип помнил из лекций в разведшколе, точно такое же сало, именно в стограммовой упаковке и целлофановой обертке, выдавалось немецким десантникам и спецгруппам немецких диверсантов во времена Второй мировой войны.

Что выдавалось английским и американским спецгруппам сейчас, в двадцать первом веке, Хип тоже знал, а вот немецкое сало, из пайка немецких полярных летчиков и диверсантов, даже сподобился попробовать. Несмотря на семидесятилетний возраст, сало оказалось вполне пригодным к употреблению, как и дореволюционная русская тушенка, а под марочное виски и то и другое прошло великолепно. Тем более что предстоял пятнадцатичасовой перелет до Москвы и можно было немного расслабиться.

Больше всего Хипа обрадовала белая дверь с красноречивой надписью «Гальюн» на русском языке.

– Сначала в гальюн! Нормально погадить – что может быть лучше после длительного заплыва! И подумать! Размышления в гальюне всегда шли мне на пользу! – оповестил Хип, первым делом втыкая вилку электрического чайника в розетку с надписью «220 В» и в темпе снимая амуницию, которой набралось аж на три стула.

Через три минуты в чем мать родила, прихватив с собой только АПС и полный мочеприемник с мочой, Хип скользнул в гальюн, где обнаружил не только унитаз, но и душ.

«Семь часов в воде без возможности помочиться! Как кстати я тогда прочел эту статью ^[10] в журнале «Попьюлар сайнс»! Ведь журнал в гальюне валялся!» – сам себя похвалил Хип, опоражнивая резиновый резервуар мочеприемника в унитаз.

Спустив воду, Хип уселся на унитаз и обнаружил справа от себя сложенную вдвое газету «Правда» за семнадцатое июня сорок третьего года. Процесс освобождения кишечника моментально пошел быстрее, а когда Хип взял газету в руки, то они немного дрожали.

На первой странице имелась набранная крупным шрифтом оперативная сводка.

Хип прочитал ее начало, дальше читать не стал, а, соскочив с унитаза, рванул в душ. Там он начал мыться в глубокой задумчивости, не замечая, что моется холодной водой.

«Похоже, ты провалился во времени, парень, и попал в лето сорок третьего года!» – вынес вердикт внутренний голос.

«И что теперь мне делать?» – мысленно задал сакраментальный вопрос Хип, бывший совсем недавно капитаном второго ранга самого прославленного из элитных воинских подразделений России.

«Первым делом осмотри внимательно базу! Должны быть указания, куда ты попал! И не забудь связать черненького», – распорядился внутренний голос.

– Какие есть варианты? – вслух поинтересовался Хип, вытираясь жестким вафельным полотенцем с меткой на немецком языке. Хип перевел ее: «Эсминец “Гетеборг”».

«Вариант первый: это база боевых пловцов Черноморского флота, которые выполняют специальное задание командования, типа твоей задачи. Вариант второй: база фрогменов – немецких «людей-лягушек». Вариант третий – база неизвестных боевых пловцов! Ведь откуда-то появился акваланг с эмблемой французского иностранного легиона!» – предложил варианты внутренний голос.

«Очень хлипкий первый вариант. База должна была строиться до войны, с подведением всех коммуникаций», – мысленно ответил, выходя в каюту, Хип. Он открыл первый шкаф, где в строгом флотском порядке лежала одежда советского моряка, явно довоенного изготовления.

С большим наслаждением Хип надел новые, с советской биркой от тысяча девятьсот тридцать восьмого года черные трусы, легкий тельник, робу и сразу почувствовал себя новым человеком. Он лихорадочно придумывал себе легенду, так как все боевые пловцы так или иначе связаны с разведкой, с большей или меньшей степенью секретности. А наличие всяких штучек типа АПС, игломета, мобильного телефона в количестве трех штук, портативного гидролокатора, о которых в сорок третьем году прошлого столетия никто и не слышал, наведет на очень странные размышления контрразведку не только немецкую, но и любой страны, в том числе и советскую.

«Хотя, если водолазы-разведчики не очень грамотные, может и прокатить! Но очень недолго. Связь у водолазов-разведчиков с Большой землей обязательно есть, и меня расколют в пять минут! Оптимальный вариант – идти к партизанам и там каким-то образом воткнуться в их ряды. Тем более что осталось до окончания войны меньше двух лет. К концу войны такая неразбериха будет, что, имея справку об участии в партизанском движении, вполне реально нормально легализоваться и прожить оставшееся время вполне спокойно и обеспеченно! Можно пристроиться в санаторий Крыма спасателем и инструктором по плаванию. Купить сарайчик и жить очень прилично. Завести катер, а при необходимости просто свалить в Турцию! И даже если будет войсковая операция, то вряд ли поймают!» – прикидывал свое послевоенное житье Хип, ему очень не хотелось бросать свои водолазные штучки, которые он собирал уже больше десяти лет. Один английский игломет чего стоил! Не в денежном эквиваленте, а как оружие! Хотя Хип отдал за него в Маракайбо полторы тысячи долларов. Ведь только благодаря английскому игломету сегодня удалось отбиться от украинской засады!

«Ничего не бросать, а надежно припрятать! Выходить к партизанам со своей дежурной легендой водолаза-исследователя: попал под бомбежку, у меня амнезия! Как в двадцать первом веке амнезия не лечилась, а только диагностировалась, так и в двадцатом веке дело проистекало!» – решил Хип, у которого поднялось настроение, стоило только выработать рациональную линию поведения.

За двадцать секунд связав пленника, у которого на лбу вырос приличных размеров рог, Хип оттащил его к свободной от вещей переборке. Рядом находилась водяная батарея отопления. Еще тридцать секунд понадобилось, чтобы привязать его к здоровенной, выше человеческого роста, явно немецкой водяной батарее. И, глубоко вздохнув, Хип принялся планомерно обыскивать каюту, внимательно прислушиваясь – посторонних шумов пока не имелось.

В голове начала проклевываться смутная мысль насчет фрогменов-итальянцев. Уж больно черноволосый походил на итальянца, хотя и был одет в советскую матросскую робу.

«Ты сам любишь ходить в матросской робе советского производства. Она мягкая и целиком из хэбэ и натуральной шерсти!» – напомнил внутренний голос.

«Весьма приятная вещь – одежда советского производства! Вещи сплошь натуральные и весьма приятные человеческому телу!» – моментально ответил Хип, обнаружив за картиной с болтающимся по бушующему морю «летучим голландцем» ухоженную «беретту» в кожаной кобуре скрытного ношения. В мгновение ока он положил найденное оружие на стол.

«Лучше тебе с коллегами не встречаться. На всякий случай тебя просто пристрелят! Чтобы не заморачиваться! Как бы ты поступил с очень эрудированным человеком в боевой обстановке?» – ехидно поинтересовался внутренний голос.

И Хип должен был согласиться со своим постоянным советчиком, что остаться в живых при встрече с коллегами ему не светит.

Черноволосый связанный мужик, лежащий около переборки, застонал, поднял голову, с ненавистью посмотрел на Хипа, выдал:

– Baciami il culo! Bastardo! ^[11]– и уронил голову набок.

– Останешься жить – твое счастье, не останешься – значит, тебе не повезло! – именно так выразился Хип, но сказал это по-английски.

В третьем шкафу обнаружилась гражданская одежда и ящики с сухозаряженными аккумуляторами, которые наводили на очень интересные мысли. Немецкие, советские, французские гидрокостюмы из микропористой резины, ИДА – индидивуальный дыхательный аппарат ^[12], еще какие-то иностранные ИДА, которых набрался тюк целых два метра высотой.

«Все берем, а потом будем разбираться!» – сам себе скомандовал Хип, добавляя в кучу маленький авиационный компрессор с двигателем внутреннего сгорания и такой же маленький мотор-генератор.