Эксперимент

Вызвав Линяева, Иванов коротко пересказал ему все, что услышал от Гарибовой. После сообщения о картах майор легко постучал кулаком в ладонь:

– Кажется, тепло, Борис Эрнестович? «Кавказец» – вышибала?

– Похоже. Во всяком случае, времени у нас с тобой сейчас мало. Во-первых, сразу от меня иди к генералу. Сообщи новость. Шеф – человек мощный, пусть поднимает все силы. И ориентирует на «кавказца» всех, кто так или иначе связан с каталами, лобовиками и так далее. Учти, нам самим все это организовывать некогда. Понял?

– Понял. Можно идти?

– Подожди. Как только утрясешь вопрос с шефом, отправляйся в ближайший табачный киоск.

– В табачный киоск?

– Да. Купишь шесть колод карт. Даже лучше семь. Но это не все. Нужно срочно найти парня, похожего на «кавказца». С использованием до конца дня. В министерстве, я думаю, пара-другая таких найдется?

– Может, Подошьян Валера? Из нашего отдела? В нем почти метр девяносто. Ну там и все остальное…

– Подойдет. Предупреди: пусть не уходит. И давай за колодами. Дорогих не покупай, нужны самые дешевые.

– Тогда я с колодами прямо к вам?

– Хорошо.

Сняв трубку телефона, Иванов набрал номер дежурной по второму этажу гостиницы «Алтай»:

– Дежурная? Простите, Лена Малахова сегодня работает? Позовите, пожалуйста…

Через минуту-другую услышал знакомый голос.

– Да, я слушаю.

– Лена, это один ваш знакомый. Из милиции. Мы с вами беседовали в дежурке. Насчет жильца из двести девятого номера. Иванов моя фамилия.

– А-а… Здравствуйте.

– Здравствуйте, Леночка. Только два вопроса. Помните, вы рассказывали, как убирали в номере, а жилец в это время что-то переставлял на столе?

– Переставлял? Помню. И что?

– Вы тогда сказали, что у него в мусорной корзинке были белые хрустящие бумажки. Обертки от вафель…

– Да… Как будто. Были вроде обертки.

– Леночка, вспомните: были в мусорной корзине этикетки от вафель? На вафлях же сверху этикетка. На ней – название, цена.

– Ой, я не помню. Может, и были. Там разве смотришь. Этикетки не этикетки. Я же не разглядывала.

– Еще вопрос. Когда вы в тот раз вошли, во что ваш постоялец был одет? Когда на столе что-то переставлял?

– Сейчас… Подождите… В спортивном костюме. Знаете, такой импортный? Синий. Пижама, что ли, называется.

– Все ясно, Леночка. Ждите, мы к вам скоро подъедем. На месте я все объясню.

Следующий, кому он позвонил, был Прохоров.

– Леня, это Борис Иванов. Ты очень занят?

– Дела есть всегда. Что-нибудь случилось?

– Ничего особенного. Ты мне нужен часа на два по нашему делу. Если я сейчас заеду, как? Минут через двадцать?

– В принципе можно, только объясни хоть примерно, что случилось?

– Объясню потом. Увидишь из окна мою машину – выходи.

Перед самым входом в «Алтай» Иванов резко затормозил. Сидевший рядом с ним Прохоров покосился на выходящих из машины Линяева и Подошьяна:

– С такими молодцами только кого-то брать. А? Надеюсь все-таки, брать мы никого не будем.

– Не будем, не беспокойся. Потерпи. Я хочу, чтобы все было чисто.

– Эксперимент? Судя по всему.

– Сейчас увидишь. Пошли.

Вчетвером они прошли в гостиницу. В холле было пусто. Швейцар, узнав Иванова, сделал знак бровями – мол, не волнуйтесь, все помню. Вместо молодящейся блондинки за стойкой сидела худая девушка в очках. Иванов протянул удостоверение. Девушка изучала его долго. Вздохнула:

– Опять по поводу второго этажа? Да? Двести девятый?

– Двести девятый, угадали. Номер сейчас занят?

– Занят.

– А свободные номера у вас есть? Желательно на этом этаже. Двухместные.

– Сейчас… – Карандаш дежурной пополз по квадратам схемы. – Вот, двести пятнадцатый. А… зачем?

– Надо провести эксперимент. Для этого нужен свободный номер, а также представитель администрации. Вы бы, например, нас устроили как представитель администрации. Как? Договорились?

Поднялись на второй этаж, остановились у двести пятнадцатого номера. Администратор ушла разыскивать отлучившуюся куда-то со своего места дежурную по этажу. Иванов посмотрел на стоящего рядом Подошьяна. Для эксперимента капитан подходил идеально – высокий, широкоплечий, черноволосый, с пышными черными усами.

– Коротко установку. Пока мы одни.

Подошьян потер лоб:

– Значит, так. В номере я снимаю плащ, остаюсь в тренировочном костюме. Вскрываю шесть колод карт. Седьмую, контрольную, не трогаю. Затем снимаю с шести колод бумажные обертки. Мну их. Кроме того, мну несколько газетных обрывков. Затем бросаю в мусорную корзину смятые газетные обрывки. Сверху смятые бумажные обертки от карт. Потом все колоды, кроме двух, прячу в стол. Сажусь за стол лицом к окну, спиной к двери. Начинаю тасовать карты. Обе колоды. Делаю это медленно, размеренно. Причем так, чтобы со стороны двери карт не было видно. После стука в дверь говорю: «Войдите». Входит горничная, спрашивает: «Можно я уберу?» Не оборачиваясь и продолжая медленно тасовать карты, говорю: «Пожалуйста». По-моему, все?

– Все. Ты, Сергей?

– Я беру шесть пачек вафель и корзину, сдираю обертки… – Линяев поискал глазами. – Ну, хотя бы вон там, в конце коридора, за выступом. Подходит?

– Вполне.

– Мну газетные обрывки, кидаю в корзину. Сверху бросаю смятые обертки от вафель. Правильно?

– Правильно. Кажется, они идут.

Дежурная по этажу, с которой подошла администратор, оказалась совсем молодой девушкой. Высокая, с ямочками на пухлых щеках. Весело представилась:

– Здравствуйте. Меня зовут Тамара.

– Здравствуйте, Тамарочка. – Иванов улыбнулся. – Видите, сколько молодцов я вам привел? Это Леонид Георгиевич, это Сергей, это Валерий. А я Борис Эрнестович. Кстати, Тамара, вы что-то продаете на этаже? Вафли есть?

– Есть. Вафли есть, лимонад. Чай, сахар. Спички, сигареты «Прима»…

– Откройте нам, пожалуйста, номер и позовите горничную.

Когда дежурная по этажу вернулась с Леной Малаховой, Подошьян уже готовился к эксперименту в номере, а Линяев в конце коридора за выступом.

Лена, заметно волнуясь, поздоровалась, поставила на пол ведро, прислонила к стене швабру:

– Я как раз номера убираю.

– Очень хорошо, – ободрил ее Иванов. – Помните, вы убирали в двести девятом? Вы вошли, взяли мусорную корзину, чтобы ее вынести, и среди прочего мусора заметили смятые хрустящие белые бумажки. Еще раз спрашиваю: вы видели рядом с этими бумажками этикетки? Тоже смятые, тоже бумажки, но на которых написано, как называются вафли, цена и так далее?

– Я уж думала. Не помню. Может, они внутри были? В обертках? Или на дно провалились?

– Все ясно. А сейчас вы должны повторить все то, что делали в тот раз. Постучать в номер, услышав отзыв, войти, спросить, можно ли убрать. Делайте это спокойно, так, как делаете всегда. Представьте, что вам действительно нужно убрать в номере. После того как находящийся в номере разрешит вам произвести уборку, вы возьмете мусорное ведро и вынесете к нам. Понятно?

– Понятно.

– Человек, которого вы увидите в номере, со спины похож на Нижарадзе. Сидеть он будет, как сидел в тот раз Нижарадзе, к вам спиной. Этот человек будет делать определенные движения. Ваша задача – сказать нам после эксперимента, похожи ли эти движения на те, которые делал Нижарадзе. А также, похоже ли то, что будет в мусорном ведре, на то, что было в тот раз. Вот и вся задача. Все, можете стучать. Стучите!

Помедлив, Лена постучала в дверь. Оттуда донеслось: «Да, войдите!» Девушка открыла дверь и вошла. Из-за закрытой двери было хорошо слышно, как она спросила, можно ли убрать в номере. Спустя некоторое время дверь открылась. Лена показала мусорное ведро – в нем на газетных обрывках лежали смятые обертки от карт.

– Я правильно все сделала?

– Правильно. – За Леной Иванов видел спину Подошьяна – тот продолжал медленно тасовать карты. Спросил: – Как движения? Похожи на те, которые делал Нижарадзе?

– Похожи. Я теперь поняла, что он делал. Карты тасовал. Правильно?

– Правильно. Только почему же вы тогда об этом не догадались?

– Так ведь я второй раз уже смотрю. И внимательно. Тогда-то мне все равно было.

Иванов крикнул в конец коридора:

– Сергей Александрович! Пожалуйста!

Все молча следили, как подошедший Линяев ставит на пол мусорную корзину. В этой корзине поверх таких же, как в первой, газетных обрывков лежали смятые обертки от вафель вместе с этикетками.

– Лена, посмотрите внимательно, – попросил Иванов. – Какие бумажки были в корзине в тот раз? Только такие? Или этикетки тоже были?

Лена несколько раз перевела взгляд с одной корзины на другую:

– Нет. Все-таки бумажки тогда были вот такие, – кивнула она на свою корзину. – Как в моей.

Из эксперимента следовало: неизвестный, проживавший в гостинице «Алтай» под фамилией Нижарадзе, скупал в большом количестве карточные колоды. Пока этот неизвестный находился в номере, он тасовал карты. Этого занятия не прекращал даже при появлении горничной. То есть занимался тем, чем обычно занимаются в свободное время для тренировки зрительной памяти профессиональные картежники, – тасовал карты, запоминая их рубашки.

Значит, соответственно с этим следовало ориентировать и розыск.

Вторая встреча

У Хорина, появившегося лишь к концу рабочего дня, вид был усталый. После короткой беседы выяснилось: ничего такого, что выглядело бы для Иванова неожиданностью, он не узнал. Как и ожидалось, никаких грехов по части ОБХСС за Шестопаловым не числилось. Дача, кооперативная квартира в центре города и машина были приобретены на средства, полученные от внедрения ценного изобретения, одним из авторов которого он являлся. Интересным показалось только единственное: часть своего отпуска, причем совсем недавно, с 25 января по 11 февраля, директор НИИ «Дорстрой» провел в Сочи. Останавливался в гостинице «Жемчуг», занимая номер полулюкс на пятом этаже. Любопытны были также два списка, которые Хорин не поленился полностью переписать в агентстве «Аэрофлота». Один перечислял пассажиров авиарейса № 1045 Москва – Сочи от 25 января, второй – авиарейса № 1046 Сочи – Москва от 11 февраля. Согласно этим документам, 25 января одним рейсом с Шестопаловым вылетел Гарибов Георгий Константинович. Он же вместе с Шестопаловым вернулся в Москву 11 февраля.

Больше знакомых фамилий в двух списках Иванов не нашел. Тем не менее он принялся тщательно изучать оба реестра. В конце концов, просмотрев списки несколько раз, подчеркнул строчку: Палин Илья Егорович. Фамилия Палин значилась как в первом, так и во втором списке. К тому же некоего Илью Егоровича, директора гастронома, упомянула в своих показаниях Гарибова. Хорин тут же позвонил в отдел кадров Управления торговли. Там попросили перезвонить и через двадцать минут сообщили: Палин Илья Егорович работает директором гастронома № 26. Выходит, Гарибова называла именно этого Илью Егоровича. Трое из одной компании летали в Сочи! Зачем, ясно – поиграть. Иванов попросил Линяева связаться с Сочи и выяснить, в какой гостинице останавливались Гарибов и Палин. Впрочем, он был убежден, что они, как и Шестопалов, снимали номера в «Жемчуге».

До встречи с Шестопаловым между тем оставалось минут двадцать. Иванов спустился вниз. Усевшись в машину, не спеша развернулся к центру. Остановившись у кафе, подумал, что пока ничего особенного в факте выезда тройки в Сочи нет. На размышления наводило только то, что все трое вернулись в Москву 11 февраля, то есть за три дня до убийства Садовникова. Это может быть случайным совпадением. Но может и не быть! Кроме того, в сложившуюся картину пока не очень укладывался Палин. С Палиным, по словам Гарибовой, ее муж познакомился недавно.

Шестопалов сидел за тем же столиком и выглядел так же, как вчера: в идеальном состоянии рубашка, подобранный в тон галстук, безукоризненный костюм.

Кофе уже стоял на столе. Шестопалов улыбнулся:

– Я заказал кофе, вы не против?

– Выпью с удовольствием, – ответил Иванов и без промедления спросил: – Ну как, Алексей Павлович, вы посоветовались с друзьями?

– Посоветовался.

– И что же?

Иванов и Шестопалов взяли чашки. Пригубив кофе, оба посмотрели друг на друга. Со стороны этот взгляд наверняка выглядел мимолетным, ничего не значащим. Но оба сейчас отлично поняли, что означает для другого секундная пауза. Директор НИИ пытался понять, много ли успел узнать о нем Иванов. Иванов – определить, насколько откровенным решил быть с ним Шестопалов.

– Видите ли… – Шестопалов опустил чашку, достал сигарету. – Видите ли, прошлый раз я вас обманул.

– Обманули?

– Да. Я закурю, вы не против?

– Пожалуйста.

Щелкнув зажигалкой, Шестопалов прикурил.

– Прошлый раз я сказал, что опасаюсь за своих друзей. Может быть, этот убийца действительно придет к кому-то из моих знакомых. Не знаю. Но на самом деле я опасаюсь только за одного человека.

– За кого же?

– За себя, – признался Шестопалов. – Только за себя. Я живу сейчас в состоянии панического страха. Понимаете? Панического. Последние дни я вообще не сижу у себя в кабинете. Приезжаю в НИИ, отдаю распоряжения и тут же уезжаю.

– Чем же это вызвано?

– Тем, что сейчас моя очередь. Моя, вы понимаете?

Шестопалов медленно и аккуратно положил сигарету на край пепельницы, поднял глаза:

– Борис Эрнестович, вы, случайно, никогда не играли в покер?

«Это признание, – подумал Иванов. – Кажется, Шестопалов решился на полную откровенность».

– Играл.

– Впрочем, вопрос задан неточно. Играть в покер мало, надо понимать, что это за игра.

– Надеюсь, я и это понимаю.

– Ну, если понимаете… – Шестопалов снова взял сигарету, затянулся. – Если понимаете, то поймете, как много значит в покере чутье. Интуиция. Смею заверить, я играю в покер неплохо. Так вот, то, что сейчас моя очередь, я понял чутьем. Конечно, это можно было и высчитать. Но я понял чутьем.

– Объясните.

– Охотно. Видите ли, я любитель игры в карты. Вас это не шокирует? Как работника милиции?

– Если вы не нарушаете при этом закон – почему же. Не шокирует.