СЕМЬЯ

 
    …Семья! Уют! Большое дело.
Судьбы нежданный поворот.
Ты счастлив. И душой и телом.
И общим делом…
                                 Так-то вот!
Дают вам новую квартиру.
А дом на девять этажей
Красивый, белый,
                   лучший в мире.
Ты так считаешь вместе с ней.
И ты уже «столичный житель».
    Но в глубине души – борьба.
Твое призвание – строитель.
Оседлость не твоя судьба.
– Наташа, милая, прости.
Наш дом, наш быт, наш сон
                                       в пути!
    Возможно, это бедность наша.
Куда умней? Куда мудрей?
Когда девчонка, так – Наташа.
А если парень, то – Андрей.
Но так уже устроен мир.
Стоят нахохлясь друг на друга.
– …Пойми! Волконского супруга
За ним поехала в Сибирь!
И что за корысть в той квартире?..
– Ну, да! А мы, что, не в Сибири?
Мы даже дальше… Я не птица,
Чтоб каждую весну гнездиться…
   Им быть еще, семейным грозам,
Но эта – первая гроза.
Глядят в упор с немым вопросом
Миндалевидные, со скосом
Неотразимые глаза.
 

 
    Да! Хороша его Наталья.
Андрей подумал: – Ну и ну!
На стройку ехал в эту даль я,
А выстроил себе жену.
    А ей сказал: – Ты не про то.
Причем весна? Причем гнездо?
Пойми. Ведь ты – моя жена,
Делить со мной судьбу должна.
– Так что же? Значит, ты важней?
– Жить надо там, где мы нужней.
– А будет дочка, с нею как?
Ее не запихнешь в рюкзак.
И нет таких законов, чтобы…
– Ты успокойся…  погоди…
О сыне разговор особый,
Сначала мне его роди.
– А что же, и рожу как раз.
Ты в этом деле не указ…
    В таком бескомпромиссном споре,
Что воду в ступе зря толочь.
Известно: день супругов ссорит,
Зато надежно мирит ночь.
    И оказав Андрею милость,
Наташа утором согласилась.
    Но ты, Андрей, ведь не простак.
Ты понимаешь: – Дальше, как?
В работе вечно недосуг,
Дом и семья – одни волненья…
    И сам себе на удивленье
Подумал, вдруг:
– Конечно, можно жить в палатке,
Класть полотно под колею,
И дело вовсе не в достатке,
Но надо строить и семью.
Все верно – человек не птица.
Пора, пожалуй, угнездиться.
    …Что мысль? Мгновенье!
                                 Между тем,
Лазейкой в тесноте отрогов
Ушла вперед твоя дорога,
К объектам новым, в глушь и темь.
Туда, где сложным многогорьем,
Своеобразен и красив,
Между Сибирью и Приморьем
Лежит Буреинский массив.
Там реки в паводок зверея
Выносят камни и песок.
На юго-запад мчит Бурея,
Амгунь – на северо-восток.
    А в сердцевине гор – прогал.
И там находится Ургал.
Там дом, жена и мал-сынишка,
Гнездо? Покамест лишь «гнездишко»,
Которым ты пренебрегал.
    Уходят в прошлое палатки.
Дороги там, где был «пролаз».
Заметней стали неполадки,
Острее стал хозяйский глаз.
Ну, как тут быть, когда
                               к досаде,
Вопрос о месте в детском саде
Такой же важности, как ЛЭП.
А стройке ЛЭП сейчас как хлеб.
Еще прибавь к своим заботам:
Ты дома только по субботам.
    Но как приятно каждый раз
Пройти походкой молодецкой
По новой улице – Донецкой,
Что строил стройотряд «Донбасс».
И за углом
Увидеть дом.
Тебе не важно,
Что этот дом пятиэтажный,
Что в нем комфортность и уют.
А важно, что тебя там ждут.
    Что может быть милей и краше
Счастливых глаз его Наташи.
И тянется к тебе мальчонка,
Такой забавный сорванец.
Хватает бороду ручонкой…
    И тут Наташа: – Был отец,
Наведал внука… На оленях.
Он думал, что Ургал – селенье.
– Так что же? Побыл бы хоть день.
– Он говорит: «Помрет олень».
Он говорит: «Олень хромой.
Пусть отвезут меня домой».
– «Пусть отвезут…» Он так сказал?
    Андрей поспешно на вокзал.
Девчата там вели побелку,
Пролив белила за углом.
А рядом грохотал на стрелках
Состав нагруженный углем.
А на другом пути сгружали
Для будущих домов детали
И шум стоял, и гром, и крик.
А поодаль сидел старик
На самом краешке перрона.
Согбенный, голова как снег.
В кухлянке летней,
                          отчужденно,
Сидел один, как прошлый век.
И рядом, как и он, понуро,
Склонив ветвистые рога,
Стояли два оленя,
                            шкурой
Подрагивая,
                   хоть без дымокура
Не беспокоила мошка.
    Сквозь шум и гам столпотворенья,
Андрей пробрался, наконец,
И, скрыв внезапное волненье,
Промолвил: – Здравствуйте, отец.
    Тот посмотрел: – А, это ты?
    Он помолчал еще минутку
И раскурил без суеты
Сухую старенькую трубку.
– Зачем пришел?
– Пойдемте к нам.
Опять затяжка.
– Шумно там.
Как в шуме жить? Уходит зверь.
Охота. Рыба. Где теперь?
Была тайга. Тайга – куда?
Теперь дороги, города…
– Да что Вы? Это только малость.
Тайги достаточно осталось.
– Не сбережешь. Ты кто такой?
Начальник? Да?.. Ты молодой…
    Он точно из другого века.
«Тайга мой дом… Старуха ждет.
Пускай железная дорога
Меня по рельсам отвезет…».
    Но, стоп! Закон тайги и гор:
– Со старшим не вступают в спор.
А тут – родня, как ни на есть,
Далекая, а все же – тесть.
    «Железную дорогу» зять
Ему пообещал достать
И мыслями вернулся к Нате.
Отец и дочь.
                   Крепка их связь.
Она училась в интернате,
Но с прошлым связь не порвалась.
Она владеет в полной силе
Великим Русским Языком,
Но не забыла, как поили
Ее оленьим молоком.
И город ей совсем не страшен.
А тесть… Да пусть он покуражит.
Ну, как же, внук! И назван он
По дедушке – Илларион!
А ведь хотел назвать Ильей.
Да ладно, будет и второй.
Тут остановка не на век же.
Тут важно главный смысл постичь:
Сын – продолжатель рода, Векшин
Илларион Андреевич.
Из БАМовского поколенья…
 

СЫН – ПРОДОЛЖАТЕЛЬ РОДА

 
    А между тем идет Андрей
Платформу ищет для оленей.
Чтоб тесть в другой раз был добрей.
Вот на платформе вездеход,
Как будто бы его он ждет
И Красная Звезда на дверце
Насквозь распахнутой, как сердце.
Погоны черные. Солдат.
По виду вроде как стройбат.
– Не в Комсомольск?
– На Селемджу.
– Нет, сам оттуда путь держу…
    Легко в бою, когда в учебе
Прошел ты подходящий курс.
А здесь такое дело, чтобы
И с пользой, и на всякий вкус.
– Так, значит, ты не в Комсомольск.
Не из саперных будешь войск?
    Солдат поправил гимнастерку,
Пилотка до бровей низка.
Глаза глядят с умом и зорко.
– Мы – инженерные войска.
А в Комсомольск – соседний путь.
– Ну, ладно, будь!..
– Ты тоже, будь!..
    Закружит век судьба-забава.
Ты был у нужного состава.
И сразу же тебя признали.
– Твой тесть?.. Законно!..
                                    Молодец!..
С платформы сгружены детали.
– Еще минуточку, отец.
И солнце заслонив на миг,
По трапу въехал грузовик.
– Теперь давай без промедлений,
По одному веди оленей.
Сюда… А краем поводка
Цепляй за крюк грузовика.
Вот так! По-нашему! По-русски!
Второго!.. Дело решено.
    Ребятам, тем, что на погрузке,
И интересно, и смешно.
Олени и автомобили
На поводке одном.
                      Курьез!
Восток и Запад породнились,
И не на шутку, а всерьез.
– Теперь порядок!
– Все по норме!
    Стоят олени на платформе,
Как колоритная деталь,
Там, где поставлены.
                                  Покорно.
А рельсы полосою черной
К родным местам уходят вдаль,
Куда отважно и рисково
Когда-то спрыгнула Раскова,
Чтоб поврежденный самолет
Рекордный продолжал полет.
 

САМОЛЕТ РАСКОВОЙ

 
    Илларион тогда не знал,
Что, то не случай, то – сигнал!
То – провозвестник жизни новой!
Но жизнь уложит годы в ряд
И, вспомнив о прыжке Расковой,
Отдаст он дочку в интернат.
    Толкнулись, лязгнув, буфера.
– Ну, что, отец, пришла пора…
И, как на память друг о друге,
В пожатье встретились их руки.
И с тихой грустью потаенной,
Прощаясь с зятем, удивленно
Промолвил тесть: – Ты вот какой.
Начальник? Да?.. А молодой…
    Рабочий поезд взял разбег
И поволок без размышлений
Детали будущих строений
И тех, кто ехал в прошлый век.
    Ушел состав. И ты домой
Идешь с распухшей головой.
    Да, то немалая забота,
Тревога малого народа
И натиск инженерных войск…
…А дома – вызов в Комсомольск.
 

ПОЧЕТНЫЙ РЕЙС

 
    Перрон заполнен до отказа.
Кумач трибун.
Речей пора.
И тепловоз солидным басом
Гудит: – У-у!.. У-у!.. У-рра!..
И первый пассажирский поезд
Готов уйти в свой первый рейс.
И праздничный звенящий голос
Вливает в шум висящий рельс.
Да, да! Тот самый рельс заветный,
Сигнал побудки по утрам,
Гудит, как колокол победный:
Кто строил: – Бам-м!..
            И кто построил: – Бам-м!..
Звенящим этим перестуком
Душа, как музыкой полна.
 

КОЛОКОЛ – ТОТ САМЫЙ

 
И все братаются друг с другом,
Как будто кончилась война.
И первый рейс, таков закон,
Первостроителям!
                                    Вагон
Качнет на стыках и, вот-вот,
Уйдет за ближний поворот
И ты опять увидишь мир,
В котором ты – не пассажир.
Увидишь горы, переправы,
Опять тайги познаешь толк.
Увидишь встречные составы
С углем, лоснящимся как шелк.
Увидишь, как железной ниткой
Рельс отвернет от Нерюнгри
И контур будущей Магнитки
Тебе почудится вдали.
А в темной Чарской котловине
Зарницы ярких медных брызг
Тебе подскажут: здесь отныне
Рождается Второй Норильск!
И как заправский старожил,
Ты б задержал здесь поезд скорый,
Чтоб встретить женщину, которой
Стихи ты так и не сложил.
 

ПОЧЕТНЫЙ РЕЙС

 
Под стук колес промчатся мимо
Одиннадцать пролетов в ряд.
На грозный паводок Витима
Ты все ж успеешь бросить взгляд.
И воскресит тот взгляд мгновенный
В душе зарубкой сокровенной
И с Константином жаркий спор,
И как шутил шофер-Егор.
Пройдя тоннелями сквозь скалы,
Сквозь бесконечные леса,
Заглянешь в глубину Байкала,
Как сущности самой – в глаза!
Из будних дней, из «ниоткуда»
Возникнет новый непокой.
Ты вдруг поймешь, какое чудо
Своею сотворил рукой.
И сердце враз сильней забьется,
Волненье тесно сдавит грудь.
Ты вспомнишь всех первопроходцев,
Что проторили этот путь.
И тех, кто в душных кабинетах,
В чаду дымящих папирос,
До воплощения проектов
Ответственности бремя нес.
И тех, кто начинал когда-то,
Валил тайгу и строил ГЭС,
И стриженных, и бородатых,
И с опытом уже, и без…
И воинов, что были с ними,
И самых мирных «партизан».
И будет случай, то поднимешь
За них наполненный стакан.
    Подходит к Лене поезд скорый,
В душе опять покоя нет.
Провозглашают светофоры:
– Строителям – зеленый свет!
    И у каких-нибудь дверей,
Мы снова встретимся, Андрей!
 

= = = = = = = = = =

АЛЕКСАНДР МИЛЕДИН

НА РЕКЕ КЕДОН

Из старого. Геологические байки-3. Кедонские вулканиты

Река Кедон, впадающая слева в Омолон (который в свою очередь впадает в Колыму), имеет длину 200 км и ширину до 50 м и необычайно красива.

В 80 годы Кедон изобиловал непуганой дичью, рыбой, ягодами и вулканическими породами разного возраста, от девона до голоцена. Население отсутствовало.

Уже неделю мы плыли вниз по этой реке и пытались разнообразить изучение вулканитов хоть какой-нибудь охотой и рыбалкой. Кроме своих геолого-кулинарных достоинств, Кедон имел и недостатки в виде многочисленных перекатов и завалов из плавника, причем практически на каждой излучине.

На реке Кедон

Встреченная нами команда туристов из Магадана, сплавлявшаяся на резиновых плотах и непрерывно их чинящая, при виде нашего плавсредства хором выразила сомнения в наших умственных способностях. Видимо имелась в виду наша лодка марки Прогресс, на которой, по их мнению, только ненормальные могли сплавляться по речке VI категории сложности (так они обозвали Кедон). Хотя на мой-то взгляд, только неадекватные люди могли плавать по такой реке на резине и получать от этого удовольствие.

В чем-то туристы оказались правы. Въехав на скорости в очередную плотину из стволов лиственницы и чозении, мы чуть не утопли. Лодка потеряла ветровое стекло, весло и винт. А заодно и мушку на винтовке, сшибленную толстой веткой. Последняя потеря была наиболее огорчительной.

Как оказалось, без мушки стрелять из трехлинейки не очень удобно. Единственный надежный способ – это прицеливаться через ствол, предварительно сняв затвор и прикреплять винтовку к неподвижному предмету.

Махнув рукой на охоту, я всецело переключился на изучение вулканитов, но мосинку, хоть и без мушки, в маршруты все же захватывал.