БОРИС. Я, говорит, теперь свой орден детям дворовым отдам. Пусть они им хоть в «чику» играют!

ФРОСЯ. У него ж Орден «Красной Звезды»! Неужели детям на игрушки отдаст?!

БОРИС. Не отдаст. Жена в комоде спрятала.

МИХАИЛ. Я б за такие слова твоему Петру Анисимовичу морду начистил.

ФРОСЯ. С ума сошел, Миша. Он инвалид!

МИХАИЛ. Вот и я говорю, если б не был он инвалид. Где моя медаль, Фрося? Принеси.

ФРОСЯ (приносит шкатулку, в которой хранится медаль). Чего это вдруг она тебе понадобилась?

МИХАИЛ. Она одна у меня. Медаль «За отвагу». Но нет ничего ее дороже! (Достает медаль из шкатулки, целует и убирает обратно.)

БОРИС. «За отвагу»? В ней 30 граммов серебра. Это точно. Мужики взвешивали.

МИХАИЛ. И что с того?

БОРИС. Говорят, медали будут на деньги обменивать!

ФРОСЯ. И кто тебе такую чушь сказал?

БОРИС. Слышал разговор в трамвае.

ФРОСЯ. Одна баба сказала, да? А ты и поверил!

БОРИС. Интересно, сколько за твою медаль дадут?

МИХАИЛ. Знаешь что, Борис, шел бы ты отсюда! А то ведь я и тебе могу рожу начистить! Я свою медаль заслужил, и торговать ей не собираюсь.

БОРИС. Ну тихо, ты, тихо!

МИХАИЛ. А я говорю, пошел вон! И больше с такими разговорами ко мне не подходи!

Затемнение

АВТОР. С октябре 1944 года 26 Гвардейский истребительный авиационный полк, в котором оказался отец, не участвовал в боевых действиях. Полк барражировал в небе над Ленинградом, иными словами, охранял город от авиации противника. Но когда закончилась война, отца не демобилизовали, и он прослужил в полку еще 7 лет, аж до 1952 года. На гражданку он вышел в звании гвардии младшего сержанта. Нужно было на что-то жить. Поскольку в армии он освоил профессию ремонтника, то и устроился ремонтником на 1-ю ТЭЦ. Туда же, закончив школу, пришла работать электриком моя мама. Семейное придание гласит, что познакомились они в обеденный перерыв на трубе. «А» и «Б» сидели на трубе.

Возникают очертания ТЭЦ. Олег и Томочка сидят на трубе у каждого в одной руке по бутылке с молоком, в другой – по огромному сдобному рогалику.

ОЛЕГ. Что-то я не видел тебя раньше на станции. Давно работаешь?

ТОМОЧКА. Вторую неделю.

ОЛЕГ. А зовут как? Меня Олег.

ТОМОЧКА. Меня Тамара. В бригаде Томочкой называют.

ОЛЕГ. Кем же ты здесь работаешь, Томочка?

ТОМОЧКА (гордо). Электромонтером!

ОЛЕГ. Уж не в бригаде ли Сенцова?

ТОМОЧКА. Точно. У Сенцова.

ОЛЕГ. Так это про тебя рассказывают, как ты его отбрила?

ТОМОЧКА. Про меня. Только он сам виноват! Мне лампочку надо было в бойлерной поменять. А лестница высокая, тяжелая. Мне ее никак было в бойлерную не затащить. А тут как раз Сенцов мимо проходил. Я его и попросила помочь.

ОЛЕГ. И что же, помог?

ТОМОЧКА. Куда там! Начал мне лекцию читать, что он начальник, и не его это дело лестницы таскать. Я слушала, слушала, ну и ответила…

ОЛЕГ. И что ответила?

ТОМОЧКА (смеется). Будто вы сами не знаете! Об этом все уж неделю только и говорят.

ОЛЕГ. Знаю. Мне интересно от тебя услышать.

ТОМОЧКА. Сказал: «Карманное издание мужчины!» А в это время слесарь Петров мимо проходил и услышал. И всем растрепал.

ОЛЕГ (хохочет). «Карманное издание мужчины». Так он и вправду ростом не вышел! Теперь боится по станции ходить.

ТОМОЧКА (смеется). С меня он ростом! А мнит себя Наполеоном!

ОЛЕГ. А ты боевая! От горшка два вершка, а какой язычок злой!

ТОМОЧКА. Это я от горшка два вершка? Это вы мне?

ОЛЕГ. Тебе…

ТОМОЧКА. А разве мы с вами на «ты» перешли? Что-то я не припомню.

ОЛЕГ. Ну ты чего, Томочка…

ТОМОЧКА. Я вам не Томочка! Извольте меня Тамарой называть! И на «вы»! И по отчеству!

ОЛЕГ. Я твоего отчества не знаю.

ТОМОЧКА. И прекрасно! И не узнаете никогда!

ОЛЕГ. Ну, не сходи с ума! Хочешь после работы в мороженицу сходим? (Берет Томочку за руку.)

ТОМОЧКА (отдергивает руку). И трогать меня за руку я вам не позволяла!

ОЛЕГ. Ну вот! Ничего не понимаю!

ТОМОЧКА. И не поймете никогда с вашими куриными мозгами! (Уходит.)

ОЛЕГ (идет следом за ней). Куда же вы, Тамара! Не убегайте, пожалуйста!

Затемнение.

АВТОР. А потом они поженились, и на свет появился я. Отец окончательно похерил мечту стать художником, он продолжал рисовать, но только для себя. Это были карандашные портреты знакомых и акварельки по памяти. Свои рисунки он раздавал всем подряд, из его работ в доме почти ничего не осталось. Отец пошел учиться в Электротехнический институт на вечернее. Помню, как он сидит за письменным столом и что-то чертит, а его всячески отвлекаю: то пытаюсь залезть на плечи, то запихнуть в розетку циркуль, который только что вытащил из готовальни, то достают из железной коробки шурупы, познавая таким образом окружающий мир. Отец терпеливо это сносит, не ругается, не повышает голос. Вот как это было. (Надевает на палец шарик с нарисованной на нем рожицей, как это делал в своем знаменитом номере кукольник Образцов, и разыгрывает сценку, говоря разными голосами.)

− Папа, а это что?

− Это шуруп.

− А это что?

− Это тоже шуруп.

− А это что?

− И это тоже шуруп.

− А это шуруп?

− И это тоже шуруп!

Отец часами готов был вести со мной эти высокосодержательные беседы.

Среди вечерников были такие же, как и отец, фронтовики за тридцать лет и старше. Толик Иванов, с которым отец подружился на фронте, закончил вечернюю школу и тоже поступил вместе с отцом. Они учились в одной группе.

1-го мая мы ходим с папой на демонстрацию. Вернее, идет он, а я гордо еду у него на плечах. В 1965 году День победы объявили выходным днем, к тому времени отец и его друзья уже закончили институт, но каждый год вместе отмечали этот святой для всех праздник. В тот год встретится решили в полдень в Александровском саду у памятника Пржевальскому. «У верблюда»,− пошутил кто-то. Если помните, в основании памятника лежит, натертый туристами до золотого блеска, бронзовый верблюд. Так вот Толик как всегда все перепутал.

Возникают очертания памятника Пржевальскому в Александровском саду. Олег и Филипп поглядываю на часы..

ФИЛИПП. Ну вот, все уже собрались, только твоего Толика нет.

ОЛЕГ. Почему моего?

ФИЛИПП. Потому что ты носишься с ним, как списанной торбой. Он что-нибудь отчебучит, а ты его защищаешь!

ОЛЕГ. Надо дождаться.

ФИЛИПП. Вообще-то, он адрес мой знает. Доберется как-нибудь.

ОЛЕГ. Ну, еще хотя бы полчаса. Мы куда-то опаздывает?

ФИЛИПП. Не люблю на месте топтаться. Небось, зашел в ближайшую рюмлочную принять на грудь для разогрева, да там и остался.

ОЛЕГ. Зачем же ты так, Филипп?

ФИЛИПП. Вполне на Толика похоже.

ОЛЕГ. У него сердце последние годы барахлило, ты знаешь? Он в больнице лежал с прединфаркным состоянием.

ФИЛИПП. Знаю. Ну тогда звони ему домой.

ОЛЕГ. У тебя есть двушка?

ФИЛИПП. У меня-то есть. А вот у тебя почему-то никогда нет…

ОЛЕГ. Не ворчи…

Филипп достает из кармана двухкопеечную монету, дает Олегу. Олег заходит в телефонную будку. Набирает номер. Через какое-то время выходит.

ФИЛИПП. Ну что?

ОЛЕГ. Маша сказала, вышел из дома больше часа назад. Вместе с дочкой. Теперь и она будет нервничать.

ФИЛИПП. Все-таки я был прав.

ОЛЕГ. Постой, я не спросил, куда он поехал… Вдруг чего-то перепутал? Дай еще двушку…

Филипп нехотя дает Олегу еще одну монетку. Олег снова звонит. Потом выходит из будки, громко смеясь.

ФИЛИПП. Что такое?

ОЛЕГ. Представляешь, они с Ленкой поехали в зоопарк! Он решил, что мы встречаемся в зоопарке у клетки с верблюдом!

ФИЛИПП. Ну вот! Все правильно поняли, один твой Толик…

ОЛЕГ. Не бурчи. Собирай ребят, и едем в зоопарк!

Затемнение.

АВТОР. Я хорошо запомнил этот день и наш поход в зоопарк. Потом гулянье по Неве и праздничное застолье у Филиппа. Они с женой Ритой жили в огромной коммуналке на углу Невского и Большой Морской, где раньше был кинотеатр «Баррикада».

Из комнаты доносилось пение Толика, он всегда брал с собой гитару.

Мы, дети, играли в коридоре. Это был широкий, уходящий, как мне тогда казалось, в бесконечность коридор. Нас было пятеро. Леша, Ваня и Петя на 4 года старше меня, а Ленка, дочь Толика, младше на два года. Старшие мальчишки гоняли по коридору на соседском велосипеде, а мы с Ленкой бегали за ними. «Вот они – сыны нашего полка»,– сказал как-то Филипп. «Сыны полка» – так это за нами и закрепилось.

С тех пор прошло больше 50 лет. Отец давно ушел из жизни. А Толик и того раньше. Ушли из жизни все отцовские товарищи. В День победы я иногда захожу в Александровский сад, стою у памятника Пржевальскому. «У верблюда». Там всегда многолюдно. Увы, ни разу не встретил там никого из знакомых.

В очередной раз перебирая семейный архив, я наткнулся на старую записную книжку отца. А в ней – адрес и телефон Толика Иванова, Филиппа и всей их студенческой компании. Я позвонил по номеру Толика, в нем изменились только первые цифры. Спросил Лену. Ту самую, с которой мы гоняли по коридору. Не сразу, но она вспомнила меня. Удивилась. Столько лет прошло, у нее уже внуки. Я предложил ей встретиться в День победы.

– Где?

– Как где? У верблюда!

Лена сама вызвалась обзвонить друзей отца. Я продиктовал ей их старые телефоны. Кое-кого она отыскала. И теперь я с волнением жду этой встречи 9 мая. Кто из них придет? Хочется верить, что все соберутся. С семьями. С внуками. Мы встретимся в Александровском саду. Вспомним наших отцов. Потом, как прежде они, будем гулять по Неве. А когда про Невскому двинется «Бессмертный полк», мы примкнем к нему. Это Победа наших отцов. Значит, это и наша победа. Все вместе мы − сыны Бессмертного полка.

Занавес.

Вот такая вот петрушка!

Андрей ДЕМЬЯНЕНКО

Пьеса для Петрушки, Актрисы и сундука

Действующие лица и исполнители:

Петрушка – наручная кукла, разговаривающая со зрителем голосом актрисы и двигающийся только благодаря руке Актрисы.

Актриса – Лиза, а может быть – Маша. Петербурженка скромная и очаровательная.

Сундук – некий таинственный предмет интерьера, непонятно откуда возникшей на сцене, и неизвестно куда девшийся. Говорят, что он волшебный.

Голос волшебника.

Грузчик первый – может появляться только в виде голоса, густого и басистого.

Грузчик второй – появляется в виде голоса уверенного, но тонкого, писклявого.

Начальник команды доставки – голос его начальственен и очень весом.

Пролог

На сцене темнота. Раздаются голоса.

Грузчик первый: Вроде сюда.

Грузчик второй: Однозначно!

Грузчик первый: Может, в квитанцию заглянем? Номер посмотрим?

Грузчик второй: Да, точно сюда. Я помню эти цифры!

Грузчик первый: А вдруг не сюда?

Грузчик второй: Да сундук-то волшебный! Он бы и сам дорогу к своему волшебнику нашел, мы только для страховки.

Грузчик первый: Здесь открыто.

Грузчик второй: Заносим!

Слышны шаги и будто что-то заносят. Потом шаги удаляются.

Возникает свет. На пустой сцене стоит сундук.

Входит Актриса, она задумчива, проходит по комнате оглядывая предметы обстановки.

Актриса останавливается посредине комнаты, вздыхает.

Актриса: Неужели продавать? Это все равно, что детство продать! Ведь все детство в этом доме прошло. Но вместе с тем и сдавать – не могу. Это все равно прошлое в аренду сдать. Чужих людей в душу пустить. Лучше тогда уж насовсем… А если все-таки оставить? Значит надо приезжать сюда убирать, мыть, оплачивать опять же. Место здесь особенное, волшебное что ли, только жизнь моя по другому адресу переехала. С удобствами и комфортом. И что за прошлое держаться? У меня есть новый дом, жизнь успешная. Продавать? Не продавать? Как выбор иногда тяжело дается… Может, хорошим людям квартира достанется. А вдруг – плохим?

Вздыхает глубоко и печально. Садится на сундук.

Знакомство

Руки Актрисы упираются в сундук. Пальцы ощупывают поверхность. И на лицо Актрисы приходит осознание того, что сидит она на необычном в этом интерьере предмете, в котором может быть и бомба.

Актриса: Ой!

Видимо, Актрисе приходит успокаивающая мысль, что вряд ли в сундуке будет нечто опасное, но некоторое беспокойство остается.

Актриса: А что это за сундук? Его не было здесь. А в сундуке?

Стучит по крышке.

Актриса: Никого.

Приоткрывает крышку, запихивает руку, ощупывает дно.

Актриса: Кажется, пусто. Но откуда он взялся?

Запихивает голову в сундук:

Актриса: Аааааа!

Кажется, что Актрису кто-то держит за нос. Она дергает ногами. В конце концов появляется, потирая нос.

Актриса: Кто-то схватил меня за нос!

Из-за крышки сундука Появляется Петрушка.

Петрушка: (потягиваясь) Так-так-так! Что здесь за чудак? Или чудачка?

Актриса молчит.

Петрушка: Что-то я залежался… Размяться мне надо. Целую вечность никого не бил.

Актриса молчит.

Петрушка: Я Петрушка. А ты?

Актриса: Я актриса.

Петрушка: Актриса – платье из флиса. Кого ты играешь?

Актриса: Тебя.

Петрушка Актрису по лицу – хлоп!

Петрушка: Ты кем себя возомнила!

Хлоп – опять по лицу.

Петрушка: Ой, как хорошо кого-нибудь отмутузить!

Петрушка с радостью вцепляется Актрисе в волосы.

Петрушка: Ух! Хорошо!

Актриса: Эйейей! Ты поосторожней!

Петрушка оглядывается.

Петрушка: Да это театр! Смотри-ка зрители! Вот! Вот! Вот!

Актриса: Где?

Петрушка: Во какой важный сидит! И не улыбается совсем. Нос кверху!

Актриса: Да где же?!

Петрушка: Какая же ты актриса? У тебя воображения, как воробья домового – только жрать да чирикать!

Актриса: Есть у меня воображение.

Петрушка: (Обращаясь к зрителям.) Не, вы видели! Актриса она! Меня она играет! Да любой пожертвует свою руку ради меня!

Петрушка пристает к зрителям, и актриса таскается за Петрушкой, как привязанная.

Петрушка: Вы же пожертвуете рукой? Нет? Ну и зря? А сердцем? Вы? Вы?

Не найдя достойного поклонника своего таланта, пытается подколоть зрительницу-зрителя.

Петрушка: У вас платье какое-то (в зависимости от ситуации) в цветочек (желтое) красное и т. д.. Будете петрушководителем?

Наконец, находит согласного.

Петрушка: Вот! Вот! Нашел.

Хлоп по лицу актрисе.

Петрушка: Что? Что ты мне сделаешь?

Актриса: Голоса тебя лишу.

Петрушка силится что-то сказать, но голоса нет. Он походя влепляет пощечину Актрисе. Актриса отвечает щелбаном. Петрушка беззвучно орет. И начинает знаками договариваться о взаимодействии со зрителем, который почти согласился быть пертрушководителем. Наконец понимает, что без голоса ему плохо и замаливает грехи перед Актрисой. Подлизывается всяческими способами. Как последнее средство: поклоны, поцелуи, обнимашки. Голос возвращается.

Петрушка: Уф! Тебе не кажется, что твое чувство значимости зашкаливает.

Актриса: Не кажется.

Петрушка: Оно – ого-го! Гипертрофировано!

Актриса: Опять начинаешь?

Петрушка: Я вот с приличным человеком договорился! Он будет моим кукловодом! Я ему смогу сколько угодно по лицу хлестать! И ничего!

Обращается к зрителю.

Петрушка: Правда?

Актриса: Голоса лишу!

Петрушка: Ладно-ладно-ладно! Вообще шуток не понимаешь? Как тебя хоть зовут-то?

Актриса: Маша.

Петрушка: Привет, Маша! Дорогая ты наша! И вы, дорогие зрители, привет! А вообще, пока я по мордасам хлопаю, у меня накопилось множество вопросов хлопотных! Поможете их разрешить?

Зрители: Поможем. Или не поможем.

Петрушка: Как крепится мясо к кожице? Почему у ребенка такая морщинистая рожица? Почему у всех животных морда, а только у человека – лицо? Почему не учит курицу яйцо? Не знаете ничего? Позор! Думайте! А я вздремну.

Ныряет в сундук.

Музыкальная петрушка

Петрушка: (потягиваясь) Что-то скучно!

Актриса: Пойдем в театр сходим, мне подруга билеты отдала.

Петрушка: Мы и так в театре.

Актриса пожимает плечами.

Петрушка: Билеты куда? В цирк?

Актриса: На концерт.

Петрушка: А чего не в цирк?

Актриса: Что не пойдешь?

Петрушка: Как не пойду? Придется. Мы же с тобой одной рукой связаны!

Актриса: Органный концерт – это замечательно!

Петрушка: Какой-какой?

Актриса: ОргАнный. На оргАне.

Петрушка: То есть не на балалайке, не на гармошке и даже не на ложках? А на Органе? На руке? На ноге?

Актриса: Орган… Тьфу оргАн – это клавшно-духовой музыкальный инструмент.

Петрушка: Ладушки, посмотрим. Хотя я бы лучше ложечный концерт послушал. Или даже принял участие. В столовой. Да и дома по тарелке ложкой погреметь приятно.

Актриса одевается они обходят зрителей будто идут по городу в театр.

Петрушка: Какая большая деревня.

Актриса: Санкт-Петербург называется.

Петрушка: Пафосное название, громкое. Под стать домам. Дома все огромные такие.

Актриса: Красивые, да?

Петрушка: Красивые-красивые… Как кобыла сивая.

Актриса: (с обидой) Все тебе не так!

Петрушка: Это я от стремления к лучшему! Вот если бы меня все устраивало, было бы совсем скучно!

Актриса: И ничего не скучно!

Петрушка: Это ты меня обидеть хочешь! Запомни, только я делаю жизнь прекрасной, как костюм красный.

Актриса: Вот и пришли.

Петрушка: Местный клуб?

Актриса: Ага, концертный зал.

Петрушка: Ничего такой. Стулья мягкие. Чистенько. И плюнуть-то неприлично.

Актриса: Все тихо! Концерт начинается!

Звучит музыка. Петрушка зевает.

Актриса: Это Бах.

Петрушка: Баааах, это когда рояль с пятого этажа падает! Вот это БАХ! А это тягомотина какая-то.

Актриса: Шшшш… Тихо!

Петрушка: Чего ты шипишь-то? В змеищу играешь?

Актриса: Слушать мешаешь.

Петрушка: (громким шопотом) Бах, это когда падает что-то! А это не бах!

Актриса: Бах – это композитор великий!

Произведение заканчивается Актриса хлопает.

Петрушка: Ты зачем хлопаешь?

Актриса: Выражаю восхищение.

Петрушка: А чего так громко?

Актриса: Чтобы музыкант знал, что я здесь.

Начинает звучать следующая мелодия.

Актриса: Это Брамс.

Петрушка: Я тебе дома покажу что такое брамс и что такое бах. Тарелки и ложки железные очень хорошо брамс делают.

Актриса: Тссссс. Смотри! Великолепно играет!

Петрушка смотрит на музыканта вихляется в такт музыке и засыпает. Раздается могучий храп.

Мелодия стихает, раздаются аплодисменты! Крики «Браво!».

Петрушка просыпается и начинает хлопать. Аплодисменты стихают, а Петрушка все хлопает и хлопает.

Актриса: Ты чего все хлопаешь-то?

Петрушка: Эмоцию свою выражаю. Хочу, чтобы он больше не играл!

Актриса: Прекрати!

Петрушка хлопает.

Актриса: Ну, пожалуйста!

Петрушка прекращает хлопать.

Петрушка: Только ради тебя.

Актриса: Сейчас импровизация будет!

Петрушка: Только им?

Актриса: Всем!

Петрушка: Так и надо говорить всемпровизация! А то – им!

Звучит наигранная одним пальцем «Во поле березка стояла»

Зал взрывается аплодисментами. Петрушка хлопает громче всех.

Петрушка: Это я теперь от восторга!!!

Музыкант наигрывает одним пальцем «Калинку-малинку»

Зал начинает хлопать в такт в мелодии. Петрушка очень доволен.

Петрушка: Браво! Браво!

Музыкант начинает импровизацию.

Петрушка: Это чего это?

Актриса: (увлеченно) Импровизация.

Петрушка засыпает. Просыпается только на аплодисментах.

Петрушка: Отличный концерт.

Актриса: Правда? Тебе понравилось?

Петрушка: Конечно! Я отлично выспался! Временами громковато было, но ничего. Терпимо. Пойдем в гардероб пока хлопальщики не набежали. Домой пора. Ложечный концерт устраивать.

Актриса: Ложкой о тарелку?

Петрушка: Ага!

Актриса: Пойдем!

Вопросики

Петрушка: В реке полынья. В полынье плавают утки.

Актриса: Да. И селезни.

Петрушка: Кто о чем! А кряква о селезне! Я ей серьезные вещи втираю! А она орнитологию проповедует!