И вот Угра, самое начало. Река текла извилистая, узкая. Моноксилы то и дело тыкались, тёрлись носами о берег, продирались через кусты, свисавшие над водой. Река виляла и неохотно расширялась, идти с каждым часом становилось легче. К вечеру второго дня заметили дымок на левом берегу, на большой поляне, окружённой лесом. Святослав приказал приблизиться.
На берегу у костра сидел на корточках и жарил на прутике рыбу мужчина лет двадцати пяти с кучерявой русой бородкой, стриженные в кружок русые волосы выбивались из-под бараньей шапки. У костра лежал мешок с чем-то тяжёлым, скорее всего с бронёй, на мешке лежал круглый красный щит с белым кантом и чёрным умбоном (20. Металлическая бляха-накладка полусферической или конической формы, размещённая посередине щита, защищающая кисть руки воина от пробивающих щит ударов. Под умбоном находится ручка, за которую воин держит щит) посередине, рядом в песок древком было воткнуто копьё. К приближающимся челнам он отнёсся с полным равнодушием, продолжал заниматься своим делом.
Святослав выпрыгнул на берег, не спеша с достоинством подошёл.
– Здравствуй.
Молодой мужчина поднял на князя серые глаза, посмотрел оценивающе, встал, слегка поклонился:
– И ты, здравствуй.
И опять сел.
– Не боишься?
– Чего?
– Нас! Мы люди лихие.
– Я вижу, что лихие, только с меня взять нечего.
– Викинг всегда найдёт, что взять.
Мужчина посмотрел мрачно на Святослава, не спеша поднялся и вытащил из-за спины кривую хазарскую саблю, обоюдоострую на конце, что бы ею можно было и колоть, встал, чуть согнувшись, приготовился к бою.
– Я рабом не буду!
Святослав засмеялся:
– Это, смотря, что я предложу. Ты, парень, тоже лихой, как я погляжу. Чуть что, за саблю хватаешься. Владеть-то ей можешь?
– Могу показать, – с угрозой в голосе сказал парень.
– Конечно, покажешь, но не сейчас.
К ним стали подходить ярлы, Икмор, Фарлаф.
– Я думаю, – сказал Икмор, оглядывая большую покрытую молодой зелёной травкой поляну и не обращая никакого внимания на молодца с саблей, – что надо здесь остановиться. Солнце на закат клонит. Место здесь есть.
– Хорошо, – одобрил Святослав.
И Икмор пошёл давать указания на стоянку.
А Святослав кивнул на молодого воина и сказал остальным:
– Рабом у меня не хочет быть.
– Зря, – сказал Фарлаф и усмехнулся в бороду, – у него раб есть, – кивнул на князя, – Добрыней зовут, так он одевается лучше князя. Иноземцы путают.
Все засмеялись, а молодец смутился.
– Так ты князь? – спросил он несколько удивлённо.
– Я князь киевский Святослав! – гордо сказал, чуть улыбаясь. – А ты кто?
– Человек, – пожал плечами молодец и закинул саблю за спину. – Мать Собиной (21. Это имя означает – мой родной, мой собственный) звала, а люди нынче Волком кличут.
– Ооо! Волк! Какое имя! – сказал князь – Ты вятич?
– Да.
– Князя Вышеслава?
– Уже нет.
– А что так?
– Я его дружинника убил.
– Убил или победил в честном поединке? – полюбопытствовал Воланд-ярл, его всегда интересовали юридические тонкости.
– Убил в честном поединке. Можно и так сказать. Он на меня напал, я защищался.
– Это убийством не считается, – веско сказал ярл. – Князь у вас какой-то обидчивый? Два мужчины могут поссориться. И одному может не повести. Обычная история. С кем не бывает?
– Да, – сказал Халлдор-ярл, – я знаю одного ярла, который поссорился с другим ярлом. И этому, другому ярлу не повезло – он умер. А у ярла, которому повезло, конунг оказался очень обидчивым. И вот теперь, выходя из своего дома, ярл видит не волны Восточного моря, а реку Днепр.
– Почайну, – поправил ярла Фарлаф.
– Это название в мой рот не помещается.
Ярлы засмеялись, а Воланд сказал:
– Я и говорю: «С кем не бывает». А наш конунг данов вовсе не обидчивый, а просто жадный.
– А сам? – спросил Халлдор.
– А что «сам»? Тот норманн был не прав. Он захотел больше добычи, под тем предлогом, что он первый ворвался в тот монастырь. А я, между прочим, стал первым его осаждать. Это моя идея была поживиться в монастыре. Норманнский ярл просто предложил помощь, я согласился. Но зачем же наглеть? Бери, что дают! Всё было по справедливости.
– А, – махнул рукой, смеясь, сказал Сумарл, – все они даны жадные, не то, что мы – норманны! Я прав, Сверр-ярл.
– Конечно, – сказал Сверр-ярл.
– И мы, свеи, щедрые, – улыбаясь, сказал Халлдор-ярл, – я прав, Ари?
– Да, – откликнулся самый молодой участник похода.
– Да ну вас, – обиделся Воланд. – Всё было по-честному. И бой был честный. Это признала даже дружина того ярла. И часть её пошла со мной. И многие из них здесь.
– Кто жив остался.
– Не без этого, – самодовольно усмехнулся Воланд.
– А ты, Волк, за что убил дружинника? – сурово спросил Святослав парня.
– Я с его жёнкой спал, – потупился Волк.
Ярлы одобрительно заржали, и это преступлением у них не считалось. Халлдор-ярл похлопал его по плечу и сказал:
– Какой молодец, а! Сначала бабу взял, а потом и жизнь отобрал.
Для ярлов Волк стал уже своим.
– И князь Вышеслав на тебя разгневался? – уточнил Святослав.
– Да. Он и люди моего града меня убить хотели, но, потом решили выгнать и я ушёл. Стал изгоем.
– Ну, просто как я, – сказал Воланд-ярл.
– Или, как я, – сказал Сумарл-ярл, и все захохотали.
– Так или иначе, но он от тебя отказался? – уточнил Святослав.
– Да.
– Тогда я забираю тебя в свою дружину, – сказал Святослав. И, улыбнувшись, продолжил: – Я же говорил, что викинг всегда найдёт, что взять. Надеюсь, что ты хороший воин, а хороший воин великолепное приобретение для князя!
– Ну вот, – сказал Халлдор, – ещё один будет видеть берега Днепра!
– Ты сам-то был в дружине Вышеслава-князя? – спросил Святослав.
– Немного. Мы с отцом ушли служить к хазарам. В прошлом году подняли восстание горцы, данники хазар. Нас хазары послали их утихомирить. Но мы потерпели поражение. Отец погиб в этих горах. Хазары поражение не прощают. Убивают. Поэтому пришлось срочно уходить. Угнал коня у чёрных хазар и долго, очень долго ехал степью. Питался одними сусликами. Так я и оказался дома без семьи, почти без добычи. Дом-то пустой был. Мать-то наша ещё раньше умерла. У старших братьев и сестёр свои дома. Поэтому мы с отцом и ушли. Я-то младший самый, дом-то родителей мой.
– Это как везде, – сказал Святослав.
– Да. Ну вот, дом-то пустой. Тоска. Вот и сблудил.
– Ладно, ничего, бывает. Эта земля Вышеслава-князя?
– Нет. Считается, что народа голядь, но так, по сути, ничья. Хотя, может быть, вон из того леса – и он махнул рукой назад, указывая на лес вдали, – они за нами наблюдают. В лес этот, князь, своих людей не пускай. Голядь племя злое и топоры умеют метать уж больно метко.
– Хорошо. Куда сам-то направлялся?
Волк опять смутился, и не глядя на князя, тихо ответил:
– К киевскому князю. В дружину хотел.
– А что сробел-то? – засмеялся Святослав и все остальные подхватили смех князя. – Боги твоё желание исполнили!
– Что скажет князь Вышеслав? Вы же к нему?
– А тебе-то что, Волк? Это уже моя забота.
– Благодарю, князь – Волк снял баранью шапку и слегка поклонился и надел шапку, он явно повеселел, и во взгляде появилась дерзость.
Викинги, между тем, вытащили челны на берег, разожгли костры, закинули сети в реку, наловили рыбу.
Святослав и ярлы расселись у костра Волка, расспрашивали его о хазарах, о вятичах.
Вдруг у костров послышался шум, ропот, грозный гул. Икмор пошёл узнать, что случилось.
Оказалось, что викинги всё же направили в лес за дровами несколько человек. И вот они вернулись и рассказали, что подверглись нападению. Двоих потеряли. Кто-то кинул в них два топора, и вот два трупа. Их принесли с раскроенными черепами. Воины требовали мести.
– Ночью никто никуда не пойдёт! – рявкнул Святослав. И приказал: – Выставить караулы.
Ночь прошла спокойно. Спали все, включая вождей, под открытым небом, завернувшись в плащи и подстелив под себя шкуры. Только стража вслушивалась в тишину. Поднялись рано, ещё туман стоял над рекой, и роса не высохла на траве. Собрались у вождей.
Святослав показал на Волка и сказал:
– Этот человек вятич, но вчера стал моим дружинником. Он знает здешних людей. Пусть он скажет. А потом мы решим, что делать.
– Витязи! – начал Волк, слово викинг, славяне произносили как «витязь» – Жаль убитых! Но если мы пойдём в лес, мы потеряем ещё больше! Здесь живёт народ голядь. Это их земля. Никто не знает, где их поселения! И поэтому не ясно куда идти! Голядь не вступит в открытую схватку, а будет бить из-за кустов! Будет метать топоры, копья и стрелы! А сами останутся, не видимы, а, значить, и не уязвимы! Они всегда так ведут войну! Не надо идти в лес! Славы никакой! Отомстить не сумеете! Но осенью, голядь придёт на торг с печенегами и купцами из Булгара и Хазарии. Торг у них там, где река Нара впадает в Оку. Вот тогда с них можно спросить за убийство двух витязей! Я сказал! А князю решать!
Святослав поднял правую руку, привлекая внимание:
– Клянусь Перуном, мы доберёмся до реки Нара и до этой голяди! А сейчас надо достойно похоронить убитых.
Викинги мрачно разошлись и занялись приготовлением к похоронам своих товарищей. В лес уже не заходили, опасаясь предательского нападения голяди. Вскоре на середине реки появилось многослойное сооружение виде плота из сухих брёвен. Верёвками с привязанными к ним камнями он удерживался на месте. Между брёвен напихали кору и мелкие ветки, сухую траву. Сверху поставили челнок и в него посадили убитых викингов. Это Волк отдал свой челнок. И всё это сооружение подожгли. Чёрный дым поднялся высоко в небо. Глядя на него, князь Святослав сказал:
– Вышеслав-князь увидел, что мы идём.
– Это так, князь, – подтвердил Волк и потрогал на груди ремень перевязи, где он носил свою саблю. – Он увидел, что мы приближаемся. То, что вы идёте, я думаю, он узнал давно.
На следующий день, после тризны по убитым, челны викингов двинулись дальше вниз по реке. Река сделалась шире, идти стало легче и быстрее: челны не описывали берега, а шли посередине, почти прямо.
К полудню следующего дня они подошли к граду князя Вышеслава.
Чёрный дым погребального костра действительно встревожил вятичей. Князь Вышеслав послал узнать, что за дым и ему сообщили, что по реке ко граду приближается войско неизвестных людей о которых ему сообщали раньше.
И вот они появились.
Город князя Вышеслава располагался на холме треугольного мыса, образованным впадением реки Ресса в Угру и был окружён треугольником массивных, высоких, деревянных стен – градом. Град – это собственно оборонительное сооружение, состоящие из вала, рва перед валом и стены. Стен могло быть несколько. Это основная стена вокруг города, где располагались защитники. Она могла быть из вертикально вкопанных в землю брёвнах или из горизонтально положенных, как в граде Вышеслава. Град мог иметь ещё дополнительные стены перед рвом и за рвом, что в данном случае не было. Это делалось для того, что бы нападавшие, перебравшись через одну стену, сразу же попадали под обстрел из луков с основной стены. А укрыться им было бы негде.
По углам града высились башни. И у крепких ворот имелись башенки. Глубокий ров соединял две реки и через него был переброшен бревенчатый мост перед воротами града. Города за градом видно не было.
Племя Вышеслава объединяло три больших рода: род Кабана, Лося и Зайца. Зайцы, согласно легенде, вели свою родословную от гуннов.
Воины Вышеслава видели со стен, как чужие спокойно, не спеша прошли устье Рессы, причалили к берегу, высадились, облачились в боевые доспехи, построились в боевой порядок. Нападать они пока не собирались. Из их рядов вышел человек среднего роста без щита и шлема, но в кольчуге и с мечём в красных ножнах у пояса, в белой одежде. На голове его был только подшлемник. Он зашёл на мост через ров. По бокам от него тут же в брёвна моста впились две стрелы, потом ещё две и ещё, что бы было понятно, что защитники града не промахиваются в пришельца, а пугают его. Со стены прилетело лёгкое копьё и воткнулось перед ним. Он остановился, не обращая на стрелы и копьё никакого внимания, поднял вверх усатое лицо и правую руку, громко сказал:
– Я князь русов Святослав из города Киева!
– Добро! – ответили со стены града. – И что же ты хочешь, киевский князь?
– Говорить со здешним князем Вышеславом.
Один из мужчин на стене поднял руку:
– Я князь Вышеслав! Говори!
– Кому дань платите?
На стене засмеялись.
– И это всё? Ради этого ты приехал из Киева? Хазарам! Иль ты не знал!
Святослав понял, что сказал глупость и разозлился.
– Я хочу, что бы вятичи платили дань Киеву!
– Сначала договорись с хазарами!
– Я к ним и иду!
– Так ты, князь, заблудился! Хазар здесь нет. Они там! – Вышеслав махнул рукой в сторону юга. – На Итили.
– Ты хочешь, что бы я твой град раскатал по бревну и сжёг твой его? Так развеселился!
– А ты попробуй!
– Попробую, – в голосе Святослава послышалась угроза.
Князь Вышеслав решил не рисковать:
– Если у тебя мирные намерения, так давай поговорим. Я не пойму, что ты хочешь?
– Так спускайся!
– А не договоримся?
– Вернёшься назад! Слово воина! – и Святослав приложил ладонь к сердцу, подтверждая честность намерений.
Заскрипели, приоткрылись ворота и оттуда вышел князь Вышеслав. Он оказался сорокалетним мужчиной с тёмно-русой бородой с проседью, такого же роста и сложения, как и Святослав, взгляд серых глаз был умным и насмешливым. Он был в кольчуге, в островерхом шлеме восточной работы, вооружён мечём в зелёных ножнах и обут в зелёные сапоги. Киевский князь в своих черевьях на босу ногу и белых льняных штанах и такой же рубахе, выглядел гораздо беднее, невзирая на дорогую кольчугу, но за ним было две тысячи воинов. Вышеслав таким богатством не располагал – две тысячи воинов у него не было, пришлось здороваться первым, хотя он и старше по возрасту.
– Здравствуй князь русов из города Киева, – чуть поклонившись, сказал он.
– Здравствуй и ты, князь вятичей.
– Я князь только над своими родовичами. Вся земля вятичей мне не подчиняется.
– Что и плохо! Купцы жалуются, что всем князькам вашей земли платить приходиться. А хотелось бы одному.
– Мне?
– Сильному князю! Сильных князей в земле вятичей, как я слышал двое. Это Вышеслав и Воислав. Так?
– Так, добро. И ты решил помочь первому попавшемуся, то есть мне. Так?
– Так. Если сам не можешь.
– А ты сам бы смог, князь киевский? У меня дружины столько же, сколько и у князя Воислава. Мы с ним самые сильные во всей земле вятичей. У остальных моих соседей-князей дружины меньше. Но если я начну с ними воевать, то могу ослабнуть. Война вещь не предсказуемая. Воюем зимой. Всё может быть! И под лёд можно провалиться. Уже случалось. Тогда Воислав осильнеет. Я его единственный сосед. И всё моё может стать его.
– А почему зимой воюете?
– Летом работать надо, – пахать, сеять и урожай собирать. К тому же дружина у меня конная, а коня в лодку не посадишь. Зимой реки замерзают и по ним ездить можно. И зимой делать особо не чего, только и воевать.
– Викинги привыкли воевать летом и без лошадей обходятся. И всех побеждают!
– Так уж и всех?
– Всех! И ты в этом убедишься. Я тебе помогу, князь, собрать землю вятичей!
– Зачем тебе это надо?
– Главное, что бы тебе это надо было.
– Я не откажусь.
Святослав усмехнулся:
– Богатый купец – богатое княжество! Купец, проводя свои ладьи сквозь землю вятичей, платит шестерым князьям. Это не выгодно. Я помогу тебе стать князем всей земли вятичей, а ты мне поможешь, я надеюсь, разбить хазар. А дань вы всё равно платите. Будите платить не хазарам, а Киеву. И не сейчас, а года через два, три. Потом сговоримся. И купцы будут платить только одному князю – тебе! И с хазар добычу возьмешь, если со мной пойдёшь. Ну что, по рукам?
Вышеслав улыбнулся и протянул руку Святославу:
– По рукам! Значить мы теперь русские данники.
Святослав пожал руку князю Вышеславу и, не выпуская руки, сказал:
– И ещё союзники. Только моим воинам нужны отступные от твоего города. Просто так викинги ничего не делают.
– Начинается! – сказал Вышеслав, освобождая свою руку, из руки Святослав. – Ладно! Давай так – я выставлю своего поединщика, а вы своего. Если ваш одолеет – будут вам отступные! А если мой – то придётся вам обойтись без отступных!
– Хорошо!
Святослав направился к своему войску и сообщил о поединке. Войны одобрительно загудели. Из их рядов самодовольно улыбаясь, вышел Икмор, понимая, что поединщиком будет он – больше не кому, он самый сильный. Но Икмор Вышеслава не смутил. Он махнул рукой и из ворот града вышел его боец, поигрывая кузнечным молотом. Это было его оружием. Гул прошёлся по войску Святослава. Такого они не видели! И сам Икмор был в изумлении. Он был не маленького роста, но воин Вышеслава был на пол головы выше его и в плечах пошире. Правда был он уже в летах, как и князь Вышеслав, ему было около сорока лет. Икмор надеялся, что он на десять лет моложе, а значить сил и выносливости у него должно быть больше.
– Это наш кузнец Святогор, – сказал Вышеслав.– Если мы союзники, то не будем биться. Просто померяемся силушкой. Если все согласны!
Все были с ним согласны – зачем проливать кровь будущих союзников?
Святогор усмехнулся, взялся за конец рукоятки молота и на вытянутой руке стал медленно опускать, приближая молот к своему лицу, пока торец молота не коснулся его губ. После так же медленно поднял молот, опустил и так три раза. Потом кинул молот Икмору. Икмор поймал молот и стал делать то же, что и Святогор до этого. Упражнение оказалась довольно таки тяжёлое, несмотря на кажущую лёгкость, и опасное – молот того и гляди грозился сорваться и раздробить лицо, но Икмор справился. Дальше они стали гнуть подковы, завязывать узлом гвозди, ломать тремя пальцами ножи. И один ни в чём не уступал другому. Зрители на стенах града и на берегу реки были в восторге. Наконец, Святогор попросил привести лошадь. Из города вывели светло-серого коня. Святогор подлез под него и поднял на своих плечах и пронёс шагов десять. Икмор хмыкнул, подлез под коня, поднял его, сделал три шага и упал на колени. Это чистая победа богатыря-вятича! На стенах орали в восторге! На берегу орали от изумления. Конь тоже был в изумлении: людей он, конечно, возил, но чтоб его!
Вожди Руси посовещались, и Святослав сказал князю Вышеславу:
– Это честная победа! Отступных не надо. Мы сами дадим, что захочешь, если ты отпустишь с нами этого богатыря. Мне этот воин нужнее, чем тебе.
О проекте
О подписке