«Катя, Катюшенька». – Губы прапорщика дрогнули, машину тряхнуло, на плечо навалился умудрившийся уснуть Смагин. «Катя». – Лицо девушки увеличилось, выросло в размерах, приблизилось… защемило сердце. Отгоняя наваждение, Маркитанов тряхнул головой и, чтобы окончательно отвлечься, стал поправлять разгрузку, достал и запихал обратно магазин, вытащил нож и, покрутив в руке, сунул на место, затем потянулся к ребристой эфке, но вовремя опомнился и передумал. Мысли свернули на предстоящее боевое задание. Насколько он понял, им надлежало выйти по определенным координатам и на целых пять суток сесть в засаду. Пять суток почти полного ничегонеделания, только чередующиеся меж собой сон и наблюдение. Караул в лежачей позе. Тихий ужас! Хотя кому как, но Маркитанов любил поиск, хоть и опасней, и тяжелей, но время в поиске летело почти незаметно – что день, что поделенная на сон и бодрствование ночь. Порой, несколько дней проведя в движении, заместитель командира группы замечал: ты только-только покинул ПВД, а уже пора возвращаться. А засада… многодневная, на одном месте, порой едва не выводила его из себя, хотелось наплевать на приказ, бросить все и уйти в поиск. Но он не плевал, не бросал и не уходил, а уж когда засадные действия оправдывались результативным боем… Да что говорить… Лучше вспомнить… Маркитанов, закрыв глаза, стал вспоминать прошлое…

Колонна остановилась, изрядно пропетляв среди лесов. Десантировались все три группы одновременно, но уходили, расходясь веером в разные стороны.

– Вылезаем! В темпе, в темпе! – торопил Маркитанов и без того быстро прыгавших за борт разведчиков. – Бегом, бегом! Давай сюда. – Уже прыгнув сам, протянул руку к радисту, предлагая свою помощь, ухватил тяжелый рюкзак и осторожно поставил на землю. – Все, в лес, в лес, не стоять!

– Вениаминыч, – выбравшийся из кабины группник оказался рядом, – давай догоняй головняк.

– Догоню, успею, – отмахнулся прапорщик, но все же перестал понукать личный состав, а, подхватив свой собственный рюкзак, скрылся в лесной чаще. Продолжая двигаться широким шагом, догнал бойцов головного дозора и занял свое место в боевом порядке. С недавних пор он ходил вторым, уступив место в голове группы перворазряднику по спортивному ориентированию рядовому контрактной службы Осипову Григорию. Передвигались они недолго. Рассудив, что отошли достаточно, чтобы все бойцы группы успели скрыться в лесу, Маркитанов чикнул на впередиидущего и, когда тот обернулся, показал знаками: «Садимся», «Сеанс связи».

По всем приказам и указаниям требовалось доложить «Центру» о благополучном десантировании. И по трезвым размышлениям самого Маркитанова делалось это вовсе не для того, чтобы прошел доклад о самом факте десантирования, а для проверки работы средств радиосвязи группы. Но что думало по этому поводу начальство, прапорщику было неизвестно. Отдав команду остановиться и сев на выпирающий из земли корень, Дмитрий достал полуторалитровую баклажку минералки и, отвинтив пробку, с удовольствием приложился к горлышку. От этого занятия его оторвал звук чьих-то поспешно приближающихся шагов – из-за деревьев показалась долговязая фигура Есина.

– Вениаминыч. – Подойдя, старший лейтенант со злостью пнул носком ботинка подвернувшийся под ногу камень. – Что группу-то тормознул? Я с Семеном, – группник назвал кликуху радиста охранения, – договорился. За нас доложится.

– А я знал? – Нисколько не чувствуя себя виноватым, Маркитанов завернул пробку бутылки.

– А я разве отдавал команду остановить группу? – Есин наклонился над своим заместителем.

– Положено, – Дмитрий нисколько не смутился от такого напора, – а тут и местечко как раз удобное. Да и пусть пацаны посидят пять минут. Какая разница?

– Только время теряем, – обиженно констатировал старший лейтенант, – нам еще до района разведки топать и топать.

– Да не парься ты, успеем, – утешил его поднимающийся на ноги прапорщик, – еще по светлому дойдем. Я пару раз тут лазил, знаю.

– Лазил он, – буркнул Есин, сам начиная понимать, что вопрос не стоит и выеденного яйца. – Все, Вениаминыч, топаем.

– Уже, – отозвался прапорщик, тихонько окликнул сидевшего неподалеку Осипова и махнул вдаль рукой: «Двигаем». Понявший его и с ленивой грацией поднявшийся Григорий поправил лямку рюкзака и зашагал в указанном направлении.

В район разведки, вопреки уверениям Маркитанова, разведчики добрались в сумерках. Времени на обустройство оставалось мало, но все же свою дневку Дмитрий делал не торопясь и со знанием дела. Сперва выбрал ровный (относительно, конечно) участочек местности – метр на два, затем расстелил на нем коврик, следом добрался до ближайшего орешника и вырезал несколько прямых двухметровых веточек, обрезал все лишнее, оставив одни лишь тонкие прутики, после чего воткнул концы в землю, образовав из них, прямо над расстеленным ковриком, арочный каркас. Наконец накинув на него плащ-палатку и пришпилив ее края к почве, получил простенькое укрытие от непогоды – небо блистало чистотой звезд, но откуда-то с запада несло запахом влажной свежести. С постройкой убежища от непогоды было покончено, однако прежде чем лечь спать, Маркитанов обошел все тройки и проверил несение службы. Ненадолго задержался поговорить со Смагиным.

Получасом позже, вернувшись к своей дневке, Дмитрий влез в спальник и, не обращая внимания на жалящий во что ни попадя гнус, уснул. Постепенно начал усиливаться ветер, а ближе к полуночи в небе загромыхало. Будто начав небесный бой, тучи выбросили из себя влагу. Стуча по образовавшимся укрытиям, хлынул проливной дождик. Резко похолодало. Крупные капли, дробящиеся от столкновения с землей, разлетались во все стороны мелким бисером брызг. Из непонятно откуда взявшейся прорехи, что обнаружилась в брезенте димариковской плащ-палатки, с методичностью раз в минуту начали капать капли. Со снайперской точностью, убийственно холодные, они падали на нос прапорщику Маркитанову, спящему со спокойствием праведника. Одна, вторая, третья, на четвертой прапорщик буквально подлетел со служившего ему периной коврика. Снившийся ему благостный сон оказался безжалостно прерван. Выругавшись, Дмитрий приподнялся на локте, сместил коврик чуть в сторону, переместился сам и закрыл глаза. Теперь капли летели мимо, с влажным чавканьем падая в почву.

Уснул Маркитанов с обычной легкостью. И шедший дождь, и гремевший гром, и спешная суета не столь удачно разместившихся радистов остались вне его памяти. Спалось просто прекрасно, жаль только, что утро наступило излишне быстро. Туча ушла. Утренний холод и первые лучи солнца породили зыбкий туман, впрочем, к пущему удовольствию разведчиков, вскоре развеявшийся налетевшим ветром. Поднимавшееся над горизонтом солнце осветило заигравшую всеми цветами радуги росу, окинуло взглядом проснувшийся мокрый лагерь. Заслышав чьи-то шаги, Маркитанов выплыл из пучины сновидений и откинул край брезентового полога.

– Холодно-то как. – Появившийся на горизонте группник мелко подрагивал.

– Угу. – Выглянув из пухового спальника, прапорщик блаженно потянулся. – Чайку бы сейчас горячего…

Есин, поняв неприкрытый намек своего зама, продолжая дрожать, в задумчивости почесал затылок.

– А, – махнул он рукой, – все равно отсюда уходим. Артем… Шальнев… – окликнул он старшего радиста, – пройдись по тройкам, скажи, я дал добро на разогрев пищи.

– Понял, – ответил радист, шикнул на своего напарника и, поеживаясь от утренней свежести, двинулся в обход занятых группой позиций.

– Вениаминыч, у тебя горелка с собой? – Есин с завистью уставился на продолжающего потягиваться зама.

– Есс-сественно, – лениво отозвался Маркитанов, медленно вытаскивая из рюкзака видавшую виды газовую горелку.

Довольно заулыбавшись, старший лейтенант взял горелку, крутя ее в руках, сообщил о последовательности дальнейших действий:

– Вениаминыч, ты давай вылезай, а я пока кипяток на двоих вскипячу. – После этих слов он развернулся и растворился в зелени леса. А Дмитрий полежал еще минут пять и, еще разик как следует потянувшись, выбрался в зябкое, влажное утро. Чувствуя, как холодок стал настойчиво пробираться под тонкую ткань маскхалата, он несколько раз присел, пару раз развел руки в стороны, помассажировал ладонями лицо. Довольно ощерился, вновь присел, застыл в неподвижности и прислушался. До его чуткого уха долетали шорохи проснувшегося лагеря. Димарик распрямился, и с потревоженной ветки за шиворот упало несколько обжигающе холодных капель. Но это не испортило прапорщику настроения, поеживаясь, но все равно улыбаясь каким-то своим мыслям, он занялся утренним туалетом.

Пока Маркитанов ходил в ближайшие кустики, а вернувшись, чистил зубы прихваченной на БЗ щеткой, лес наполнился запахом сгорающих таблеток сухого спирта, разогреваемой тушенки, пластика и подгорелой каши. Можно было не сомневаться, что после промозглой ночи идею горячего завтрака разведчики воспримут с неописуемым энтузиазмом.

Понюхав воздух и почесав репу – «уж не оплошал ли он со своей кулинарной идеей?» – Дмитрий отправился к ожидающему его прихода группнику.

Нет, все же идея о горячем превосходна! После кружки горяченького напитка с намазанным на хлебцы паштетом настроение прапорщика, и без того не пасмурное, стремительно пошло к верхней точке блаженствования. Если ему сейчас чего и не хватало, так это еще парочки часиков ничегонеделания. Но, увы, выполнение боевой задачи требовало совершенно противоположного – сразу по окончании завтрака разведывательная группа снялась с дневки и двинулась дальше.

Холодные капли, падающие с веток, с кончиков сминаемой подошвами травы, стекали по брезентовому материалу горок, сочились по тонкой ткани маскхалатов, проникали сквозь черную, тщательно промазанную ваксой кожу ботинок. Штанины напитались влагой почти моментально, и теперь дождевая вода текла по мокрым носкам, наполняя собой хлюпающую обувь. Хотелось поскорее дойти до места назначения и, если повезет, устроить небольшую просушку.

На этот раз разведчикам повезло – к заданным координатам они добрались к полудню. Организовали засаду в сотне метров от старой, некогда раздолбанной базы и принялись ждать противника… Увы, противник обнаружен не был. Так что пятидневное нудное сидение на одном месте порядком надоело жаждавшему совершенно другого Димарику. И когда наконец группе был отдан приказ на эвакуацию, душу прапорщика Маркитанова преисполнило предвосхищение скорого блаженства – баня, обильная трапеза, спокойный сон на пружинистой кровати. Одним словом, рай. Правда, от этого рая их еще отделяло четыре часа пути по пересеченной местности, а это, как всегда, задача с кучей неизвестных. Решаешь правильно – наслаждаешься отдыхом в ПВД, решаешь неверно – и тут же следует множество путей без возможности выбора: от «остаться на неопределенное время в лесу», «оказаться на медсанбатовской койке» или «вообще»… Про это «вообще» думать не хотелось вовсе.

– Вениаминыч, – к собирающему шмотки прапорщику подошел командир группы, взглянул на часы, – в тринадцать ноль-ноль начало движения.

– Понял, – Дмитрий сунул в боковой карман рюкзака стоявшую на земле кружку. – Кстати, сегодня у Федина день рождения. Когда придем – поздравить надо.

– А сегодня какое число? – Есин наморщил лоб, пытаясь вспомнить дату.

– Двадцать седьмое, – подсказал Маркитанов, и старлей пару раз шлепнул себя по лбу.

– Да-да, точно, – согласился Есин, досадуя, как он мог забыть. – Поздравим, обязательно поздравим! И замполита надо будет растрясти на предмет подарка.

– Да мужики уже скинулись, – прапорщик покосился на копошащихся неподалеку бойцов.

– Это само собой, но и замполит что-нибудь подгонит, – заверил группник.

– Угу, тоже вариант, – согласился Маркитанов. Он уже закончил сборы вещей и теперь приторачивал к рюкзаку коврик.

– Сейчас двенадцать пятнадцать, выдвигаемся через пятнадцать минут, – напомнил Есин, прежде чем уйти, и, не дожидаясь привычного маркитановского «угу», поспешил к своей дневке.

А Дмитрий поглядел ему вслед и, накинув рюкзак на плечи, подошел к бойцам головной тройки.

– Давай в темпе, на все про все десять минут.

– Успеем, – лениво отозвался Осипов, как ни в чем не бывало продолжая поглощать сельдь из банки консервов.

– А куда вы денетесь! – уверенно заявил прапорщик, плюхнулся рядом и в ожидании назначенного времени закрыл глаза. Затем он словно очнулся, поглядел на облизывавшего ложку Григория, вздохнул, потянулся рукой к рюкзаку, влез в боковой карман и вытащил банку паштета. По здравому разумению времени было предостаточно. Естественно, с какой-то одной малюсенькой баночкой он управился вовремя…

Движение на эвакуацию, если не считать найденного старого и, видимо, забытого самими чехами схрона с полусгнившим вещевым имуществом, оказалось ничем не примечательным. Вышли, погрузились, потряслись малость по колдобистой дороге, и вот он, родной ПВД, баня, горячая жрачка, спокойный сон. Кусочек рая на отдельно взятом участке местности…