Самым суетливым оказался Юрий. Он решительно двигал плечами, демонстрируя силу… Затем он начал напирать на Андрея, засунув в карман правую руку.

– Так не пойдет. Дай отыграться!.. Деньги, гад, давай! Задавлю, сука!.. Урою!!!

Андрей мгновенно перехватил его кулак! А свою правую руку, в которой непонятно как оказался нож, поднес к лицу нападавшего.

Механизм ножа с легким звоном открылся, и тупой конец выскочившего лезвия довольно ощутимо ударил Юрия по кончику носа… Тот зажмурился и попятился, судорожно пытаясь освободить руку, еще находившуюся в кармане и сжимавшую, видимо, кастет.

Андрей толкнул в коридор обоих:

– Проваливайте, сявки вонючие… Или не поняли, на кого нарвались? Брысь!

Он с шумом захлопнул дверь и даже не стал закрывать ее на замок.

Крылов молчал, хотя его распирало от желания задать несколько вопросов.

Когда минут через пять поезд подошел к станции Белгород, Андрей взглянул в окно и жестом подозвал Олега.

На перроне стояли Василий и Юра… Они бурно обсуждали последние события.

Василий был без вещей и, имея свободные руки, отлично жестикулировал. Юрий держал в одной руке «подарок от друзей», а в другой – открытую бутылку водки, к которой, успокаивая нервы, периодически прикладывался.

Слов их беседы не было слышно, но мимика говорила о том, что они загрязняют окружающую среду достаточно крепкими выражениями.

Андрей впервые после их ухода улыбнулся:

– Ты погляди, Олег. На юг они собрались. Лечиться. Один язвенник, другой трезвенник… Я зла на них не держу – работа у них такая. Только зря они завелись в конце. Надо уметь проигрывать… А кинули мы их чуть-чуть. Они сегодня все восполнят. Это мы так, повеселились.

– Андрей, а ты почему перестал играть? Ты же сильней их играешь? Могли бы еще повеселиться.

– Чудак ты, Олег. Сильнее – слабее… Это когда честно играют. А здесь пройдохи – шулера, профессионалы. У них руки настороженные, чуткие, точные. У них техника настроена… Играть с ними бесполезно. Тут не сам повеселишься, а их повеселишь. Просто я манеру их знаю. Если клиент фешенебельный, с деньгами, то они дают ему три раза выиграть… Жадность у него разжигают. А уже потом работают в полную силу. Могут в середине еще раз проиграть. Надо у клиента заронить надежду, что тот может отыграться. И уж тогда раздевают до трусов.

– Здорово! Это как на рыбалке. Они три раза подкормку кинули… Ты съел, а от крючка с наживкой уплыл.

– Это же моя профессия. Я ихтиолог! Особенно по крупным рыбам специалист… Только от наживки не я уплыл, а мы уплыли. Бери свою долю. – И Андрей бросил на стол триста тысяч.

– Да ты что, Андрей, не надо.

– Бери, бери. Не густо, но на один поход в ресторан хватит.

– Андрей, а ты говоришь, что технику они какую-то настраивали. Это что такое?

– Учись, студент! Они оба в пиджаках были. Рукава широкие. Сколько там тузов было – не знаю. Они ведь пока в поддавки играли… Это первое… Ты пластинку на кейсе видел?

– Да!.. Подарок от друзей…

– Сомневаюсь я, однако… В любом случае – это зеркальце. Колоду проносишь – нижняя карта открывается. А в покере как раз нижняя и работает… Здесь варианты есть: кто перстень с полированной пластинкой на мизинец наденет, кто зажигалку «Зиппо» небрежно на стол бросит.

– Понятно… А еще? Какие еще хитрости бывают?

– Карты меченые. Колода уже могла быть крапленая. Но, допустим, мы бы свою вытащили. И на этот случай свои способы есть. Видел у Юрки кольцо ребристое?

– Да, Заметил.

– На внутренней стороне, очень возможно, острый шип был. За первые три круга почти все карты через его руки прошли. И порядок, можно играть… А иногда для этих дел ноготь специально затачивают. И берегут его потом. Палец в колпачке держат – рабочий инструмент.

Поезд тронулся, оставив на платформе незадачливых шулеров…

Через час они сядут в поезд до Курска и будут несколько часов отдыхать. С пассажира, едущего с юга, взять нечего!.. Разве что деньги на такси.

Затем они пересядут на симферопольский, и будут работать, работать и еще раз работать.

– Даже жалко ребят!.. Мы на коне, а им так и не подфартило. – Андрей произнес это искренне, без капли иронии. – Но это сейчас мы на коне. На маленькой лошадке. На пони… А что будет завтра?.. Все мы, Олег, под Богом ходим. Я прав?.. Вот ты можешь сказать точно, что день грядущий нам готовит?.. Нет!

13 января 1997года. Москва

Савенков еще вчера днем договорился о встрече с Дибичем… Выработанная годами привычка к точности никогда его не подводила. Он открыл дверь в приемную полковника ровно в десять.

По части точности Дибич тоже был педант, но сейчас что-то не складывалось… Секретарша вежливо извинилась: «Анатолий Михайлович очень занят. Совещание. Он просил вас подождать».

Савенков ждал уже сорок минут.

Он периодически подходил к широкому окну, под которым шумела легендарная Петровка… Справа реконструировался театр «Эрмитаж», а слева, за деревьями, был виден недавно установленный памятник Высоцкому.

Он мало кому нравился… Вернее, он никому не нравился. И не потому, что был плох, бездушен, бездарен скульптор… Может быть, он даже великий художник! Просто за эту работу нельзя было браться… Высоцкий доступен только в динамике, в движении. Он каждую минуту разный.

Это как море!.. Разве можно его вогнать в мрамор и бронзу?.. Памятник морской волне! Чушь!

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и в приемную по одному начали выходить офицеры.

Некоторые, очевидно, пытались задержаться и на ходу решить какие-то свои проблемы. Но Дибич решительно освобождал свой кабинет… Савенков слышал его непреклонный бас:

– Хватит! Ты мне, Севастьянов, бумаги свои не суй… Там у тебя всё гладко! А ты не с бумагами, ты с людьми работай… Иди, иди. И завтра мне доложишь по «Крабу» и по «Подранку»… Вы его три месяца назад подранили. Сажать когда будете?.. Заходи, Игорь!

Когда они остались одни, Дибич минуту молчал, приходя в себя после бурного совещания.

Потом он встрепенулся, расправил усы и широким жестом правой руки обратил внимание Савенкова на обстановку своего нового кабинета.

– Как тебе моя новая хата?.. Генеральская должность – она соответствующей обстановки требует… Долго ты меня, Савенков, в званиях обгонял. Но теперь так и останешься – полковник запаса. А я постараюсь тебя обогнать! Вчера мне намекнули насчет генерала.

– Пока не поздравляю, но мне только приятно будет… Я буду всем представляться: сыщик Савенков, школьный друг генерала Дибича и бизнесмена Павленко.

– Ты себя тоже не принижай!.. Директор фирмы все-таки.

– Не просто директор, а Генеральный директор.

– Верно!.. Вот бисово дитя, и тут ты меня обскакал.

– А ты зря, Дибич, торопишься… Сейчас генералов снимают одного за другим.

– Не всех, не всех… Это, которые в Мерседесах» ездят и коттеджи себе в три этажа строят – этих надо снимать. За дело!.. А я буду генерал новой формации. Со старой гнилой дачкой и «жигуленком».

– Не удержишься, Дибич. Будешь, как все!.. Бытие определяет сознание.

– Удержусь!.. Я из запорожских казаков… Ну, хватит шутки шутковать. Боюсь, не успеем.

Анатолий Михайлович сделал серьезное лицо и многозначительно поднял вверх указательный палец.

– В полдень к министру еду… Давай к делу! Смотри сюда.

Он положил перед Савенковым три листочка, исписанных аккуратным бисерным почерком.

Игорь начал читать, но торопящийся к министру Дибич остановил его:

– Потом, потом внимательно почитаешь… Видишь, даже отпечатать не успели… Есть у Рогова парнишка хороший. Он вчера до двух ночи сидел и эту выборку делал… Здесь по двум делам. Исчезновений и похищений много, но не все тебе подходит… А эти в самый раз! Смотри, год назад руководитель крупной фирмы Попов Сергей. Чисто исчез, никаких следов. Одно только выяснили, что за три недели до этого исчезла его жена Марина. Уехала в Евпаторию и не вернулась. Заявлений он никаких не делал, а через три недели сам исчез… Да, он снял со своего счета крупную сумму, около трехсот тысяч долларов наличными.

– Толя, а вы по Крыму не шуровали? По поводу Попова с женой.

– Мы не можем! Они в другом государстве… А запрос мы написали. В ответ не то что отписка, а так – пустышка… Мол, была, лечилась, по окончании срока села в такси желтого цвета и отбыла. Жила в одноместном люксе. Общалась мало. Выявлены две знакомые по месту отдыха, но они уехали в разные концы СНГ. Установить их адреса не представляется возможным.

– Понятно!.. Сам такие бумажки в молодости писал… А обыски проводили, опросы друзей, на работе?

– Так я же тебе и говорю: чисто исчез!.. Мы все перевернули. Вчера был – сегодня нет… И ни одного намека, ни бумажки, ни зацепки. Ты пока возьми этого Сергея Попова на заметку, но глубоко не копай… Важен пока сам факт: жена уехала в Крым, исчезла, а муж взял крупную сумму, вроде как для выкупа… Похоже?

– Очень похоже… А второе дело?

– Вот!.. Здесь еще интересней. В сентябре прошлого года жена банкира Шмакова едет в Ялту, в середине срока исчезает, а муж получает письмо… Вот, здесь оно переписано.

Дибич потянулся через стол и ткнул пальцем в середину второй страницы. Игорь два раза пробежал текст, рывком встал, затем опять сел и с силой ударил кулаком по столу.

– Попали, Дибич!.. В самую точку попали! Слова немножко другие, но я уверен, что эти тексты один человек сочинял… И похоже, совпадения есть, смотри: «Жена ваша пока жива». Почти дословно…

– Ты, конечно, великий сыщик, Савенков. Но зачем стол мой ломать?.. Так вот, этот Шмаков об исчезновении жены нам не сообщил, что понятно после такого письма. Он дождался звонка, ему сказали, когда и каким поездом ехать. Взял он деньги и поехал. В поезде его нахально ограбили… Он вернулся – и к нам.

– Вы в Ялте работали?

– Не мы. Мы только бумагу получили: ушла и не вернулась, вещи на месте. Связей было много, всех опросили, но безрезультатно. Мы, мол, будем искать дальше… Уже четыре месяца ищут!.. Ты вот что, Савенков, дай мне ксерокопию письма твоему Шорину. Пусть эксперты поработают. Хоть и печатными буквами, но они определят.

– Возьми.

– И еще главное: то, что эти дела связаны, я печенкой чую. Крым, деньги, письма – это одно. Но ты дальше смотри: Попов и Шмаков все свои дела проводили через банк твоего Шорина… Одним словом: они из одной тусовки!.. И все они трое, и их жены очень могли быть знакомы.

– Верно, Дибич! Богатых у нас не так много. Они все друг друга знают.

– У меня, Игорь, по Крыму руки связаны. Я туда своих ребят послать не могу. А ты можешь!.. Поработай… Кстати, тебя наш банкир финансирует?

– Пока оплачивает все текущие расходы, но при успехе обещал большую премию.

– Отлично!.. Я побежал, Игорь. Нет ни минуты. Могу подбросить до Октябрьской площади.

– Тебя что, сам министр пригласил?

– Сам. Не меня одного… Нас там человек двести будет. Совещание.

Из приемной Дибича Савенков созвонился с банкиром Шмаковым.

И уже через час Игорь был в банке.

Иван Фомич был внешне спокоен.

Четыре месяца спустя после исчезновения жены он ожидал только одного известия и заранее продумал все свои действия к тому моменту, когда найдут ее тело… Весь ритуал: где хоронить, кого пригласить, как поминать.

Другого исхода он уже не мог себе представить.

Много информации эта беседа не принесла.

Конечно, любопытным был момент похищения денег в поезде… Ночью, за десять минут до Белгорода в купе вошли двое в форме таможенников. Верхний свет они не включали, попросили соседа Шмакова подождать за дверью.

Банкир сразу заявил, что везет валюту, но у него есть разрешение на вывоз… Затем он вывалил на столик и то и другое.

Грабители сгребли все это в свой чемоданчик и заявили: «Разрешение фальшивое. Будем разбираться… Одевайтесь. Ждем вас у проводника».

Больше он их не видел… Когда он оделся, поезд уже стоял на станции Белгород.

Приметы грабителей?.. Так темно было! Мужчины в форме. Высокие. Без усов… Обычные спокойные голоса.

Знает ли он Шорина и Попова?.. Слышал. С Шориным даже общался несколько раз…

И жена их могла знать. Особенно их жен. Она часто ходила на презентации, на встречи с артистами, модельерами, в косметические салоны… Мы могли общаться только по делу, а у наших жен было больше поводов и мест для встреч… Могли быть знакомы, но не утверждаю.

Почему жена поехала в Ялту?.. Подруга какая-то посоветовала. Она очень хотела вылечиться, а там лечат именно это… Детей у них не было, а пора бы.

Шмаков встал и отошел к окну.

Он долго стоял спиной к Савенкову, заложив руки за спину… Дальше продолжать разговор было нельзя.

Всегда есть грань, которую не должен переходить даже самый циничный, жестокосердный сыщик.

И все же у порога Савенков произнес:

– Вы извините меня, Иван Фомич. Посмотрите в записных книжках жены, в других бумагах, нет ли упоминаний о Марине Поповой или Зое Шориной.

– Постойте! – Шмаков произнес это громко, приказным тоном, не оборачиваясь и не меняя позы. – Вы сказали, Зоя Шорина?.. Я ничего не утверждаю. Я только точно помню последние слова жены. В купе поезда. За три минуты до отправления… Она обнимала меня и шептала на ухо: «Не беспокойся!.. Зоя точно сказала, что там это лечат. Я вернусь, и у нас сразу будет ребенок… А потом еще и еще. У нас будет много детей… Зоя это точно знает. Я ей верю».