3.

Санейя, проводник. Испуганная

Сармы из Балгаса догнали нас через пять дней. Видимо, устав ждать, сотница выслала дозор, и тот наткнулся на следы. Сармам не составляет труда их прочесть. Догадавшись, что пришлого перехватили, сотница скомандовала погоню.

К тому времени мы освоились с провожатыми. К моему удивлению, вели они себя смирно. К Игрру не приставали, меня не задирали, по вьюкам не шарили. Все благодаря Игрру. С сармами он с самого начала повел себя дружески: расспрашивал их об обычаях Степи (заодно совершенствуясь в языке), шутил, на стоянках учил Амагу бороться. Ей это нравилось. Юные сармы смотрели на их поединки восторженно и сами пробовали выходить против Игрра. Он их легко разбрасывал. Почтение к пришлому росло: сармы уважают силу. С едой тоже наладилось. Амага догадалась или Игрр подсказал, но каждый день нам приносили что-то из дичи. Зимой ее мало, но сармы умеют охотиться. Если не коза, то дикая курица или заяц, в худшем случае – степная крыса. Игрр называет ее «сурок». Сурки, кстати, жирные, и мясо у них нежное. Игрр разделывал дичь, складывал куски мяса с кружками порезанного лука в бурдюк и заливал водой с уксусом. К вечеру мясо мариновалось, Игрр посыпал его солью и порошком пряных трав, после чего жарил на вертеле. Он у нас имеется, как и сковорода. Мясо с луком выходило сочным и необыкновенно вкусным. Игрр называет такую еду «шашлык». К шашлыку полагались лепешки, Игрр печет их замечательно. Я объедалась, что уж говорить про Амагу! Они в своих стойбищах, кроме вареной баранины, ничего не видят. Кашу мы варили со свежим мясом, которое Игрр предварительно обжаривал на сковороде. Получалось необыкновенно вкусно. Ну, у Игрра всегда так.

Еще Игрр приучил Амагу мыться. Во второй вечер отвел к ручью и показал, как нужно. Амага пыталась отговориться, тогда Игрр взял ее левой рукой за шею и правой умыл сам – решительно и жестко. Удивительно, но сарме это понравилось. Теперь на каждой стоянке она бежит за пришлым и подставляет рожу. Ей, как я думаю, нравятся прикосновения пришлого, и она воспринимает умывание, как ласку. Если б не я, Амага и в постель к Игрру полезла бы. Только уж нет! Место занято.

Стоял полдень, когда за нашими спинами раздался вой, и, оглянувшись, мы увидели развернувшуюся в атаку сотню. Лисьи хвосты на копьях говорили о принадлежности сотни Великой матери. Воины Амаги стали натягивать тетивы на луки. Руки у них тряслись. Не удивительно. Сарм у Амаги меньше, и вооружены они плохо – даже ножей нет. В обиходе пользуются острыми кремневыми пластинками, но ими не навоюешь. Сармы из Балгаса расшвыряют орду, как котят. Засыплют стрелами, ударят в копья, после чего затопчут и вырежут. Приходилось видеть – я с пяти лет в Степи.

Амага поскакала вдоль строя, крича и размахивая копьем – приободряла своих. И тут Игрр меня поразил. Вместо того чтобы отъехать в сторонку и затаиться (нам-то нападение ничем не грозило), крикнул Амаге:

– Не нужно драться! Я договорюсь с ними!

После чего решительно направил кобылку навстречу сотне. Амага от удивления натянула поводья. Поколебавшись, я присоединилась к Игрру. Он неплохо говорит на языке сарм, но переводчик не помешает. К тому же предводитель сотни мне наверняка знакома – я часто бываю в Балгасе. Мы не сделали и десятка скачков, как нас догнала Амага.

– Я с вами!

Игрр покосился, но ничего не сказал. Лишь жестом указал место по левую руку от себя. Я покачала головой. Нас с Игрром точно не тронут, а вот Амагу прирежут – за обиду и наглость. Ну, это ее дело, плакать не стану.

Разглядев нас, сотня прекратила вопить и вскинула копья кверху. Вперед вырвалась всадница. Она неслась к нам, сотня рысила следом, сохраняя, однако, боевой строй. Нападать сармы из Балгаса не передумали, просто отложили схватку. Поговорят, оставят нас за спинами – и ударят.

Подскакавшую сотницу я узнала. Косой шрам, пересекающий лицо, вытекший левый глаз, затянутый веком. На крепком теле – чешуйчатый доспех, закрывающий торс от шеи до середины бедер, остроконечный шлем с конским хвостом на шпиле. Дандаки, командир личной охраны Мады – верховной жрицы Великой матери. Дандаки мало того, что треспарта, так еще лучший воин Степи. Кого отправили нас встречать! Видимо, пришлый Маде очень понадобился.

Дандаки остановила коня головой к голове с нашими и довольно ухмыльнулась, разглядев пришлого. А вот на Амагу посмотрела так, что стало ясно: жить сарме осталось всего ничего.

– Хош арчи! – поприветствовал Игрр сотницу. – Ан тусим те, кирдайя^[1].

Он неожиданности Дандаки выпустила поводья.

– Ты говоришь по-нашему, муш?

– Пока только учусь, – ответил Игрр. – У нее! – он указал на меня.

Сотница перевела взгляд в мою сторону и кивнула – узнала. Затем посмотрела на Амагу и раздула ноздри.

– Она захватила вас в плен?!

– Нет, почтенная! – покачал головой Игрр и перешел на латынь. – Мы заблудились в Степи и столкнулись с ордой Амаги. Эти милые женщины оказались настолько любезны, что согласились проводить нас в Балгас – за небольшую плату. Проще говоря, я нанял их.

Я вспотела, подбирая слова, соответствующие латинским «милые» и «любезно». Но повезло, вспомнила.

– На ней доспех рома! И шлем! – Дандаки обличающе ткнула пальцем. – Откуда они у нее?

– Я подарил, – сказал Игрр. – У сарм, насколько знаю, есть обычай дарить хорошему воину понравившуюся ему вещь.

– Не лги! Она их просто отобрала. Зачем ты защищаешь эту крысу, муш?

– Она и ее воины – моя охрана.

– Они?!

Дандаки захохотала, показав крупные желтые зубы. Сармы за ее спиной оскалились.

– Эти дети не справятся даже с овцами, – продолжила сотница, вытерев выступившие слезы. – Как только зарежу их предводительницу, они мигом разбегутся.

Амага зашипела и схватилась за нож. И тут Игрр меня изумил.

– Я не позволю!

Он произнес это на языке сарм. В животе у меня похолодело. Он что, больной? Понимает, с кем спорит? Что ему до вонючки Амаги?

Дандаки изумилась не меньше моего. Потеряв от неожиданности дар речи, она уставилась на Игрра единственным глазом. А пришлый, подтверждая свои намерения, положил руку на рукоять меча.

– Хо! – воскликнула сотница, придя в себя. – Он грозит мне!

Она обернулась к сотне, и подступившие к нам сармы осклабились.

– У него есть меч! – продолжила Дандаки. – Настоящий. Ты умеешь им пользоваться, муш? Знаешь, за какой конец брать? Это ведь не женская грудь. Гляди, порежешься!

Сармы захохотали. И тут Игрр неуловимым движением выхватил клинок из ножен. В следующий миг меч, взмыв над головой пришлого, образовал над ней сверкающий круг. Игрр вращал кистью легко – казалось, не касаясь рукояти. Круг сместился влево, затем – вправо и за спину, при этом лицо Игрра выглядело спокойным, будто это не он крутил в воздухе мечом, а тот вращался сам по себе. Сармы от удивления открыли рты. Еще бы! Я сама, когда впервые увидела – Игрр разминался на стоянке – невольно вскрикнула. Ничего подобного прежде не наблюдала. Думаю, что и сотня Дандаки – тоже.

Сверкающий круг внезапно исчез. Меч молнией сверкнул перед глазами и с мягким стуком скользнул в ножны. Игрр сложил руки на груди и с улыбкой глянул на сотницу. Та нахмурилась.

– Я знаю этот меч, – сказала сердито. – У него приметная рукоять. Меч принадлежал Тарготао. Ее орду вырезали весной. Откуда у тебя этот клинок? Купил?

– Взял с убитой мной сармы.

– Тарготао? – подняла бровь сотница. – Убитой тобой? Не верю! Пусть даже ты смог, но рядом с ней тенью ходила Шпако. Она убила бы тебя. Со Шпако в Степи никто не мог справиться.

– Шпако – это такая высокая и толстая? – спросил Игрр. – С плечами – во! – показал он руками.

Дандаки кивнула.

– Я зарезал ее первой. Ножом – сюда! – Игрр ткнул себя пальцем в шею. – А уж потом Тарготао. Та хотела меня изнасиловать. Я ударил ее коленом в подбородок, после чего убил Шпако. Та в этот момент прижимала меня к земле. Я скинул с себя ее труп и прикончил Тарготао – перерезал ей жилу на шее. Если тебя это утешит, они умерли быстро. Не мучились.

Пришлый произнес это так, что все вмиг поняли: правда! По лицам сарм было видно, что они впечатлены. Да и я сама… Игрр убил Шпако! Я знала эту сарму. В Степи ее боялись.

– Теперь понимаю, почему Мада захотела тебя, – вымолвила Дандаки. – Ладно. Я не стану убивать твою сарму. Ты спал с ней?

Игрр покачал головой.

– Тогда почему защищаешь?

– Она красивая!

От этих слов я чуть не выпала из седла. Амага красивая? Да на нее лишний раз глянуть страшно!

Единственный глаз сотницы едва не вылез из орбиты. Зато Амага приосанилась, задрав подбородок.

– У тебя странный вкус, пришлый! – покачала головой сотница. – Или же ты шутишь. Мне говорили, что ваш мир другой. Мужчин так много, что они дерутся за женщин, совсем как мы за мушей. Ваши мужчины, когда у них нет женщин, даже спят друг с другом. Я, признаться, не верю, но твои слова заставляют задуматься. Ладно, закончим. Пусть она, – Дандаки указала на Амагу, – забирает своих оборванцев и убирается. И пусть радуются, что живы!

– Они останутся, – возразил Игрр.

Ноздри сотницы затрепетали.

– Я нанял их до Балгаса, – невозмутимо продолжил Игрр. – Договор будет соблюден.

Он снова положил ладонь на рукоять меча.

– Ты не сумеешь воспользоваться оружием, пришлый! – хмыкнула сотница. – Я велю бросить арканы, и мы свяжем тебя. Так и отвезем в Балгас!

– Тогда я скажу Маде, что ты потеряла нас в Степи. Мне пришлось искать защиты у диких сарм. А ты прогнала их, чтобы скрыть оплошность. Думаю, Великой матери это «понравится».

Дандаки засопела, как загнанная лошадь.

– Я вообще не понимаю, о чем спор? – улыбнулся Игрр. – Тебе приказали доставить меня в Балгас? Так мы направляемся туда. А сотня нас охраняет или две, какая разница? В Балгасе я рассчитаюсь с Амагой, после чего она уедет. К Маде отведешь меня ты. По рукам?

Он протянул Дандаки открытую ладонь. Та поколебалась и хлопнула по ней.

– Не обижай моих девочек! – попросил Игрр. – Они славные. Вы ведь тоже когда-то были детьми?

Клянусь, прежде я не видела у сарм таких изумленных лиц!

Игорь, спасатель. Невольный

По уму, угрожать Дандаки не следовало. Такие, как она, обид не спускают. Однако выбора не было. Согласись я прогнать Амагу, дамочка ощутила бы власть. После чего держала бы меня, как обезьянку на веревочке. Еще и в постель потащила бы. Нет, уж! К тому же Амага с ее котятами могут пригодиться. Пусть воины из них, как из меня балерина, но в определенных ситуациях это не важно. Главное – преданность. Девочки избежали позора, а то и смерти, им обещали немалые по местным меркам деньги, что еще нужно для счастья? По взглядам котят я понял: прикажу носить себя на руках – понесут. В очередь встанут.

Дандаки, к моему удивлению, оказалась треспартой. Да и в сотне мелькали человеческие лица. Сани просветила: димидии и треспарты в Балгасе есть. Только мало их. Мужчины из людей в Степи кончились. Похищенные умерли, а новых взять негде. FAGG сармам мужиков не возит. Поэтому сармы с людской кровью в Степи очень ценятся. Их берут в жрицы Великой матери, а в роли воинов они встречаются только в личной охране Мады. М-да… Кажется, планы верховной жрицы насчет меня обретают очертания.

Спор с Дандаки имел непредвиденные последствия. Отозвав Сани, сотница расспросила ее о путешествии, после чего скомандовала большую охоту. Ясен пень, показать, кто центровой. Амага с детками сурков с зайцами добывали, а мы так сразу – быка! Ощутите разницу! Это сообщила мне Сани. Я только плечами пожал: хочется одноглазой сходить с ума – ее проблемы. Наше дело телячье: сел и ешь.

Отряд свернул с тропы и поскакал к реке. Там, по словам Сани, есть водопой и растут кусты – зеленые, несмотря на зиму. Быки любят их общипывать, да и вода рядом. Разведка унеслась вперед, мы рысили следом. Я в центре, рядом – Сани с Амагой, вокруг пацанки, а сотня Дандаки – во внешнем кольце. Пыль стояла такая, что я едва различал скачущих рядом сарм. Платок, закрывавший лицо, помогал плохо: пыль настойчиво лезла нос, заставляя чихать. Я хотел пробиться из круга, но меня завернули. Вот, блин!

К счастью, вернулась разведка. Сармы оживились, и я понял: быков нашли. Мы вышли к берегу и остановились. Пыль осела, и совсем рядом я увидел стадо. Это было нечто! Огромные быки, размером с микроавтобус, на мощных ногах и с рогами толщиною в мою руку. Коровы поменьше, но все равно как две наших. Сани пояснила: зверей зовут «туры». Они в степи никого не боятся. Разве что сарм: те на туров охотятся.

Стадо заметило нас и сбилось в кучу. Быки заревели, выставили рога и стали рыть землю копытами. Комья полетели во все стороны. Мама дорогая! Как Дандаки планирует их заполевать? Да они размечут сарм, как бабочек!

Сотня разделилась. С десяток сарм осталась с нами, остальные с воплями окружили стадо. После чего, выставив копья, устремились на туров. Быки, пыхтя, ринулись навстречу. Сармы брызнули в стороны. Туры, пробежав с десяток шагов, остановились. В этот момент сармы развернулись и напали снова. Быки дернулись вперед и опять встали. Сармы повторили это вновь и вновь. Всадницы наскакивали и отлетали, не давая быкам вернуться к коровам. Стадо растянулось. Сармы воспользовались этим. Вопя и размахивая копьями, они отогнали в сторону молодого бычка. Перед остальными разомкнулись, освобождая проход. Туры поревели, покопытили землю – только комья летели назад – и, окружив коров, погнали их в степь – смирились с потерей. Лучше пожертвовать одним, чем сгинуть всем. Естественный отбор…

Молодого тура отогнали к берегу, сбегавшему к реке. Песок здесь истоптали – водопой. На нем, как я догадался, и предполагалось прикончить тура. Бык, однако, не смирился с участью. Побежал к воде и забрел в нее по колено. После чего развернулся и выставил рога. Его красные глаза смотрели злобно, изо рта тянулась слюна. Тур готовился дорого отдать жизнь. Ростом «бычок» казался повыше меня и весил, наверное, с полтонны. Такой подцепит коня рогами и забросит далеко-далеко. Вместе с всадником…

Сармы стали совещаться. Я воспользовался оказией и подъехал ближе. На меня не обратили внимания – не до того.

– Почему медлят? – спросил я Сани. – У них же луки.

– Станут стрелять – тур бросится в реку. Тогда его не достать. Сармы не умеют плавать.

– И вода холодная, – философски заметил я. Знать бы тогда, что очень скоро прочувствую это собственной шкурой!

Завершив совет, сармы расступились, предоставляя туру проход к спасению. Одновременно с десяток всадниц погнали своих коней в воду и стали заходить бычку в тыл. Тур покосился, но остался на месте. Вода достигла брюха коней, поднялась выше, и сармы вытащили ноги из стремян, чтобы не замочить их. Завершив маневр, они натянули луки и выпустили стрелы в быка.

Стрелять из таких поз неудобно, поэтому часть стрел плюхнулась в воду, другие ударили не сильно. Тур мыкнул, но не двинулся. Сармы выстрелили снова – и с тем же результатом. Бык мычал, мотал головой, но, чувствуя подлость, на берег не выходил. Тогда одна из всадниц, сунув лук в сагайдак, отстегнула копье и погнала коня к туру. Приблизившись, кольнула его пониже хвоста.

Тур словно ждал. С грацией, невообразимой для его комплекции, он развернулся и боднул рогами. Дико закричала раненая лошадь. Всадница ласточкой взлетела вверх и плюхнулась в воду. Течение понесло ее в сторону. Махая руками, всадница раз-другой показалась на поверхности, после чего исчезла.