Мысленно выругавшись, я прошел в кухню. Сука, будто в общежитии живу! В холодильнике нашлась вареная колбаса, в морозильнике – пельмени. Больше ничего – борщ с гуляшом доели вчера. Значит – пельмени. Я налил в кастрюлю воды и поставил на плиту.

Галя заглянула в кухню, когда вода закипела.

– На меня тоже вари! – потребовала, увидев на столе пачку пельменей. – Проголодалась.

Я молча высыпал содержимое пачки в кипяток, помешал ложкой. Теперь подождать, пока всплывут.

– Где был? – поинтересовалась жена, присаживаясь на табурет.

– У пациента.

– Заплатили?

– Да.

– Сколько?

– Все мои.

– Ты с чего так, Мурашка? – насупилась она.

– С того! – я швырнул ложку на стол. – Прихожу домой с работы, а пожрать нечего, хотя у жены выходной. Она, видишь ли, побежала дефицит ловить. Про то, что муж придет голодный, не подумала.

– Я ведь извинилась!

– Извинения в тарелку не нальешь. А теперь скажи: на хрен мне такая жена?!

– Ты! Ты…

Глаза Гали налились слезами. Она вскочила и выбежала из кухни. Ну, и вали! Я спокойно доварил пельмени, слил бульон в раковину, положил в тарелку ломоть сливочного масла и навалил сверху исходящих паром мясных изделий. Поставив на горячую конфорку чайник, сел к столу. Ел, не чувствуя вкуса. Да какой он у фабричных пельменей? Это не еда – корм. «Фуд», как говорят американцы.

Галя появилась, когда я допивал чай. С независимым видом пересыпала в тарелку оставшиеся пельмени и, взяв вилку, присела к столу. Я допил чай и закурил. В прежней жизни мне этого не позволяли – выгоняли на лоджию. Но сейчас было плевать. Пусть только вякнет! Галя, видно, сообразила – дернула плечом, но промолчала. Я курил, пуская дым к потолку, и смотрел, как она ест.

Сигарета догорела. Я затушил бычок в пепельнице и встал.

– Миша…

– Что?

– Я больше не буду.

У меня глаза полезли на лоб. В прошлой жизни в подобной ситуации со мной перестали бы разговаривать, на неделю отлучив от тела.

– Сглупила, – торопливо сказала жена. – Ты вчера денег дал, я подумала: скорей что-нибудь купить. Цены растут, везде очереди.

И, естественно, купила себе кофту. То, что у мужа единственный костюм, да и тот ношеный, на ум не пришло. Ну, а что сделаешь? Галю мне не перевоспитать.

– Сколько стоит кофточка? – спросил я.

– Сто двадцать рублей.

Месячная зарплата Тамары. Потому жена и ухватила – для советского человека дороговато. Не у каждого в кошельке окажется нужная сумма. Да и тратить их на кофту… 120 рублей стоят импортные женские сапоги, причем, отличного качества.

– Денег дашь? – спросила жена.

Ожидаемо.

– У тебя осталось сто восемьдесят рублей.

– Пятьдесят, – вздохнула она. – Я еще кой-чего прикупила. Ну там, белье, косметику…

– Завтра. Мне нужно приодеться. Джинсы старые, – я оттянул пальцами штанины на бедрах. – Туфли стоптаны – не сегодня-завтра развалятся. А у меня клиенты. Увидят оборванца и решат: с чего ему платить? Да еще столько много? Ста рублей хватит. По одежке встречают.

– Хорошей в магазине не купить, – возразила жена.

– Поищем места, – хмыкнул я и прошел в прихожую. Там достал из портфеля тетрадь и набрал номер Янины. Почему ее? Если муж ездит за границу, то выход на фарцовщиков у нее есть. Не сама же дефицитом торгует.

Трубку сняли почти сразу.

– Алло?

– Здравствуйте, Янина, – сказал я. – Это Михаил. Решил поинтересоваться, как там Ваня?

– Замечательно! – затараторила она. – Потихоньку учимся ходить. Ест сам. Не всегда, правда, попадает в рот, салфетку подвязываю, но по сравнению с тем, что было, – небо и земля. Говорить начал. Пока неуверенно, да и слова тянет, но лопочет с утра до вечера. Я вам так благодарна!

– Рад слышать. У меня к вам просьба. Не давайте никому мой телефон. По вопросу исцеления пусть звонят Тамаре.

– Хорошо.

– И еще. Есть знакомые, у которых можно приодеться? Ну там, джинсы, батник, шузы^[15]?

– Это лично вам? – уточнила она.

– Да.

– Поищем. Я перезвоню.

В наушнике запипикало. Я положил трубку на аппарат и стал ждать. В прихожую выглянула жена.

– Ну, что?

– Обещали подогнать товар, – сказал я. – Импортный. Связываются с продавцом. Получится – съезжу.

– Мне с тобой можно?

– В другой раз.

Она поджала губы.

– Надо посмотреть, что там есть, да и денег мало, – объяснил я. – Насчет женского спрошу.

– Ладно, – вздохнула Галя и ушла на кухню. В этот миг зазвонил телефон.

– Записывайте адрес, – сказала Янина.

Я прижал трубку плечом к уху, взял ручку и стал черкать на листе тетради – не своей, а специально для того предназначенной. Постоянно лежит на столике, как и ручка.

– Хозяйку зовут Клара. Скажете, что от меня. Ранее четырех не приходите – дома не будет, – закончила Янина.

– Спасибо, – поблагодарил я и положил трубку. Глянул на циферблат часов – без четверти три. Пора выезжать.

Клара обитала в «сталинке» на Ленинском проспекте неподалеку от Янины. Я нажал кнопку звонка, за обитой дерматином дверью раздалась приглушенная мелодия. Через несколько секунд щелкнул замок, между дверью и косяком появилась щель, перекрытая цепочкой.

– Кто? – настороженно спросил женский голос изнутри.

– Здравствуйте, Клара! – поспешил я. – Это Михаил. Вам Янина должна была звонить.

Дверь закрылась, загремела цепочка, и меня впустили за порог. Путь дальше преграждала хозяйка, женщина лет сорока с грубым крестьянским лицом. Одета в джинсовое платье, фигура плотная, кряжистая. Взгляд настороженный. Ее можно понять. Уголовную статью за спекуляцию в СССР пока не отменили.

– Чем могу быть полезна, Михаил?

– Приодеться нужно, – поспешил я. – Джинсовый костюм, батник, шузы.

– Снимайте ботинки и проходите, – она указала на дверь в комнату. – Я сейчас.

В зале, а это был он, я присел на диван и огляделся. Мебель не такая богатая, как у Янины, но тоже импортная. Телевизор – заграничный, но не «Сони», а «Шарп». Сверху – видеомагнитофон: не советская «Электроника ВМ-12», а «Панасоник». Между прочим, целое состояние стоит. «Видики» в этом времени меняли на автомобиль. Неплохо живут советские спекулянты.

Клара появилась в зале с ворохом пакетов и коробок в руках. Аккуратно сложила их на диван.

– Костюм, «Вранглер», – бросила один из пакетов мне на колени. – «Ливайса» нет. Примеряйте!

Я расстегнул пуговицу, вжикнул молнией и потащил с себя джинсы. Клара не стала уходить или отворачиваться. Ну, да! Вдруг гость схватит барахло и убежит. Я вытащил из пакета джинсы, расправил и натянул на задницу. Пробежался пальцем по «болтам». Хм, мой размерчик.

– Хорошо сели, – подтвердила Клара. – Даже подшивать не нужно.

Я надел куртку, застегнул болты и подошел к висевшему на стене зеркалу. Наверняка для таких целей и прицеплено. Повернулся вправо, влево. Красота! Как на меня шито.

– У вас спортивная фигура, – заметила Клара. – Легко подобрать размер. А то бывает – джинсы сядут, а куртка не налезет. Или наоборот. Пятьсот рублей.

– Сколько?! – ахнул я.

– Поищите подешевле, – усмехнулась Клара. – Я и так двадцатку скинула, потому что от Янины. Брать будете?

– Да! – сказал я. Снимать костюм не хотелось. В прошлой жизни я мечтал о таком, но купить не смог: денег не было.

– Батник мерять будете?

– Лучше шузы, – сказал я.

При таких ценах я отсюда без штанов выйду. Сколько у меня? 200 рублей, оставшиеся от Янины, плюс 500 от Анастасии. Итого семьсот. 50 рублей отдал Маше, осталось 650.

– Вам модные или на сезон? – поинтересовалась Клара.

– На сезон. Что-нибудь типа сандалет, – попросил я. – Главное, чтоб удобно. Сорок четвертый размер.

Клара вытащила из коробки темно-коричневые сандалеты, протянула мне:

– Немецкие, с ортопедической подошвой.

Я взял сандалет и рассмотрел. Хорошо выделанная, но не тонкая кожа. Кожаная стелька, подошва из полиуретана, прошита по краю. Высокий ортопедический задник. Это даже не сандалеты – летние туфли с вырезами сбоку и плетением спереди. Выглядят как утюги, но немцы именно так делали. «Квадратиш, практиш – гуд».

– Примерьте! – в руке Клары появилась ложечка.

Я присел на диван и обулся, после чего прошелся по комнате. М-да. «Спит нога», как говорил один знакомый об удобной обуви. Снимать не хочется.

– Сколько?

– Двести рублей.

Твою мать! Я вернулся к дивану и стал стаскивать с ноги туфлю.

– Что-то не так?

– Денег не хватает, – вздохнул я. – Давно не покупал себе вещей – не рассчитал с ценами.

– Погодите, Михаил! – остановила меня Клара. – Янина говорила: вы экстрасенс. Сына ее вылечили.

– Есть такое, – кивнул я.

– Гипертонию можете?

Я внимательно посмотрел на нее. Так, кожа на лице красноватая, взгляд слегка мутный.

– Какая степень?

– Третья, – вздохнула она. – До двухсот прыгает. Таблетки помогают плохо. Вот и сейчас голова тяжелая. Если исцелите, уступлю шузы, скажем, за сто пятьдесят.

Как-то дешево ты меня ценишь… Ладно.

– Присядьте! – я указал на диван.

Она подчинилась. Я положил ей ладонь на лоб, ощутив под ней пыхнувший жар. Ну, это не ДЦП. Где-то пару минут я лил в лоб холод из ладони, жар постепенно съежился и исчез.

– Полегчало, – изумленно сказала Клара. Она встала и прошлась по комнате. – Вы кудесник, Михаил! Забирайте все за шестьсот пятьдесят.

Это ты легко хочешь отделаться…

– Приступ я снял, но болезнь обязательно вернется. Если хотите исцеления, следует продолжить.

Она схватила на лету.

– Сколько?

– Янина заплатила мне пятьсот.

– Гипертония не ДЦП, – возразила Клара.

– Это так кажется, – развел я руками. – Сначала высокое давление, затем – инсульт или инфаркт. Впрочем, как хотите. Это ваше здоровье.

– Гарантия?

– А врачи ее дают?

– Они лечат бесплатно.

– Хорошо, – кивнул я. – Год. Если приступ повторится, повторю лечение бесплатно.

– Согласна.

– Присядьте! – я указал на диван рядом с собой.

Она подчинилась. Я положил ей ладонь на голову. Так, жара нет, здесь разобрались. Нужно смотреть дальше.

– Снимите платье.

Клара даже глазом не моргнула. Через мгновение предстала передо мной в лифчике и трусиках. Красивое белье – себя не обижает. Я вновь указал на место рядом с собой. Она села. Я положил ладонь чуть ниже двух чашек бюстгалтера. При гипертензии первым делом нужно смотреть сердце, а оно находится не там, где большинство считает. Между легких, над мечевым отростком. Секунда – и над телом женщины появилась картинка: трепыхающееся сердце и ведущие к нему артерии и вены. Так… Этот сосуд явно не в порядке. Да и левое предсердие…

– Сейчас будет холодно, потерпите.

Привести в норму сосуд и сердце стоило усилий, но оказалось легче, чем с ДЦП. Интересно, почему?

– Готово.

Клара встала и прошлась по комнате.

– Хм! – сказала удивленно. – Вы волшебник, Михаил! Словно десять лет сбросила. Мужика, что ли, завести?

Она подмигнула. Нет, уж! Мне столько не выпить. Я выразительно потер большим пальцем правой руки об указательный и средний. Она вздохнула, подошла к дивану и накинула платье.

– Вам вещами или деньги?

– Вещи. Для начала платье, как у вас. Рост 165, размер пятидесятый.

Надо что-то Гале привезти, иначе заклюет.

– Что еще?

– Мне – джинсовую рубашку с коротким рукавом и пару футболок.

– Одну, – возразила Клара. – Платье двести пятьдесят, батник и футболка – двести.

– Хорошо, – кивнул я. Наверняка объегорила, но торговаться не хотелось. Без того дешево досталось – не вагоны разгружал.

Из квартиры Клары я вышел в новом прикиде: джинсовый костюм, футболка, сандалеты. Во дворе выбросил в мусорный контейнер старую одежду и туфли. Вот бомжи обрадуются! Что? В СССР не было бомжей? Не смешите мои шузы! Термин появился в милицейских протоколах – «без определенного места жительства». Сокращенно – БОМЖ.

– Ни фига себе! – сказала Галя, когда я предстал перед ней по возвращении. – Это ж сколько ты отдал?

– Ерунда! – махнул я рукой. – Исцелил фарцовщицу от гипертонии, она и расщедрилась. Держи! – протянул ей красочный пластиковый пакет, который отжалела Клара. – Платье для тебя. Рубашка – мне.

Жена цапнула пакет и выхватила из него платье.

– Клеш! – взвизгнула, расправив джинсу. – Миша! Я тебя люблю!

Она убежала в зал. Обратно явилась уже в новом платье и закрутилась перед зеркалом в прихожей. М-да, следовало брать на размер больше. Джинсовая ткань плотно обтянуло рыхлое тело жены, обозначив складки по бокам.

– Не жмет? – поинтересовался я. – Может, продадим?

– Что ты? – испугалась она. – В самый раз. Если что, намочу и похожу, пока не высохнет. Завтра на работу в нем пойду, а то в кофте жарко. Девки обоссутся! Ты у меня просто золотой, Миша! Чтобы мне кто-то столько даром дал!

Не совсем даром, конечно, но резон есть. Только у меня снова три рубля в кошельке, а просить деньги у жены не хочется. Может, рано стал шиковать? Словно отвечая на этот вопрос, зазвонил телефон. Я снял трубку – Маша.

– Два клиента на завтра, – сообщила деловито, – мальчик и девочка. Шесть и девять лет, без олигофрении. Пишите адреса и телефоны.

Я взял ручку и занес в тетрадь продиктованные ею данные.

– Про деньги говорила?

– Да, – ответила она. – Согласны. Объяснила: платят за результат. Попросила позаботиться о транспорте: к девяти за вами приедут.

– Умница! – похвалил я.

Она довольно засмеялась.

– Мама просила передать вам спасибо. Сами знаете, за что.

Я положил трубку на аппарат.

– Что? – спросила жена.

– Будут тебе деньги, – сказал я. – Покормишь?

– Да, – кивнула она. – Приготовила. Котлеты с картофельным пюре.

А жизнь, кажется, налаживается…