Отозванный из Саратова, Н. С. Дурново был назначен виленским вице-губернатором. Почему он туда не поехал – об этом пишет он глухо, делая вид, что не понимает: «Не получив однако ж в продолжении 9 месяцев отправления к месту нового назначения, я снова был перемещен в Петрозаводск»^[63]. Ланской докладывал вел. князю: «Не желая лишить его службы вовсе, я испросил соизволения Государя императора перевести его тем же званием в Виленскую губернию, но узнав вскоре, что Дурново оставил там по себе дурную память по состоянию в 1844 году в должности городничего в Вилькомире, от которой был вслед за тем уволен, я испросил Высочайшее разрешение переместить его в Олонецкую губернию»^[64].

31.01.1857 г. Дурново был уволен со службы. По его словам, это – акт высшей несправедливости: «Совершенно неожиданно, без дознания, без следствия и без суда, во время управления губерниею, <…> по прошению, которого я никогда не подавал; тогда, как в 8½ месяцев моей службы в Петрозаводске я управлял 4 месяца Губерниею и во все время на меня не было ни жалобы, ни просьбы, ни даже не получал ни одного замечания от Начальства»^[65].

Министр опровергает Дурново и в этом: «Не долго и здесь оставался Дурново без нарекания: из Петрозаводска, так же как и из Саратова, стали доходить о нем невыгодные слухи. Оба губернатора: Саратовский Игнатьев, приезжавший сюда летом 1856 г., и бывший Олонецкий Муравьев, находясь здесь зимою, – оба самым неприятным образом отзывались лично мне о службе и действиях Дурново; главнейшим же против него обвинением служит произведенное, по моему поручению, особым чиновником негласное дознание о его правилах, образе жизни и служебных действиях в Саратове. Из дознания оказывается, что он в самом деле нетрезвого поведения, сомнительных правил и корыстолюбивый человек. К этому дознанию приложена даже ныне находящаяся у меня приходорасходная книжка одного торговца, где на имя Дурново выписаны в расход значительные денежные суммы. После столь убедительных фактов против Дурново я счел нужным испросить Высочайшее разрешение на увольнение его от службы»^[66].

Не приходится сомневаться, что у начальства – губернского и министерского – были основания быть недовольным Н. С. Дурново: и элементарная лень, и пристрастия, и беспечность, и пьяные бесчинства, и выход за пределы своих обязанностей, и неправомерное вмешательство в дела судебной комиссии – все это, по-видимому, было. Однако надо согласиться и с Дурново, когда он пишет царю о «сильных врагах», их злобе, мстительности, интригах, ложных обвинениях, клеветнических жалобах и доносах, справедливо при этом замечая: «каким же иным способом эти лица могли бы поколебать доверие к человеку, обличавшему их действия? – как не доносами». Не за обвинение же евреев в убийстве саратовских мальчиков его уволили. Охваченный административным восторгом, склонный к горячности, прямолинейный и легкомысленный Дурново разворошил саратовское гнездо, и многие поплатились теплыми местечками.

В самом серьезном обвинении Дурново – лихоимстве – приходится усомниться. И не только потому, что «приходорасходная книжка» саратовского торговца весьма сомнительна: там много исправлений, разные чернила, и в чьих руках она побывала, пока, оставив своего владельца, дошла до министра? Туда вписать мог кто угодно и что угодно. Главное – в другом, и на это обращал Дурново внимание царя: «Настоящее мое положение еще более опровергает все возводимые на меня клеветы и обвинения: задолжав в Саратове д[енег] 5 т[ысяч] р[ублей] с[еребром], <…> я ныне, прослуживши почти 20 лет и около трех лет Вице-Губернатором, живу в двух комнатах, в подвальном этаже с 7-ю больными детьми, не имея даже средств на медицинское пособие для них (8-й дитя 16 числа сего месяца уже умер от нужды)»^[67].

И. д. статс-секретаря по принятию прошений Решет, сообщая С. С. Ланскому о всеподданнейшем прошении Дурново, писал: «Из собранных сведений оказалось, что проситель действительно претерпевает крайнюю бедность и с семейством помещается в двух небольших комнатах, сам он в недавнем времени пользовался в Максимилиановской лечебнице для приходящих»^[68].

В этом полуподвальном помещении на втором дворе дома Серапина (№ 38) на Царскосельском проспекте Петербурга он продолжал жить с семьей и весной 1858 г., когда обратился со слезной просьбой к министру принять его «снова на службу»: «Резолюция Вашего Высокопревосходительства по сему будет окончательным приговором для огромной семьи, которая буквально умирает с голоду»^[69].

Что сталось с ним и с семьею?

К сожалению, мы располагаем разрозненными сведениями. В мае 1861 г. помещик Холмского уезда Псковской губ. А. И. Болотников запродал свое имение и выдал жене надворного советника Вере Петровне Дурново запродажную запись; до совершения купчей крепости имение поступало в полное ее распоряжение, и доходы с него она могла употреблять в свою пользу – помещик выдал ей на это доверенность. В июле 1862 г. она выступила доверительницей Болотникова при выкупе крестьянского надела в имении^[70].

Н. С. Дурново остро, по-видимому, нуждался в деньгах и, занимая, не торопился отдавать: в 1865 г. за ним значился неплатеж 809 рублей и процентов по дате иска петербургскому 2-й гильдии купцу Амандусу Ф. Меллину по векселю от 28 декабря 1861 г., а в 1874 г. – неплатеж 2475 рублей витебскому купцу Фогельсону по условию, заключенному 3 июня 1868 г.^[71].

В 1865 г. князь В. Ф. Одоевский помог Н. С. Дурново вернуться на службу^[72].

После сказанного трудно, казалось бы, предположить какую-либо роль его в воспитании детей. Тем не менее отношения его с старшим сыном были, как можно судить по воспоминаниям В. В. Верещагина, близкими и доверительными^[73].

* * *

Мать Петра – Вера Петровна, урожденная Львова (?.12.1817– не ранее 1886), росла в многодетной семье и была четвертым ребенком. 21-го года вышла замуж, будучи на неполный год моложе мужа. Мы ошиблись, утверждая, что В. П. Дурново унаследовала поместье с 153 крепостными в Вологодской губ.^[74]. Оказалось: полная тезка Вера Петровна Дурново, урожденная Чирикова, помещица Кемской волости Никольского уезда Вологодской губернии, вдова поручика^[75]; за матерью Петра Дурново никакой недвижимости не значилось.

Бабушка Петра по матери, Вера Петровна Львова, урожденная Лазарева (?–1867), почти свой человек в доме Г. Р. Державина, подолгу там жила; поэт хотел на ней женить своего любимца Александра Николаевича Львова, сына своего друга, мечтая передать ему свою фамилию. Вышла она, однако, за Петра Петровича Львова (1781 – ранее 1836), статского советника; это был его 2-й брак; от первого, с В. С. Березиной, у него был сын Петр (1804–?). Было у них 9 детей; старшая, Анна, была, по слухам, рождена до брака. Получая помощь от брата Михаила Петровича, помогала содержать большую семью Н. С. Дурново и занималась воспитанием своих внуков.

Некоторые из Львовых достаточно известны. Петр Петрович, прадед нашего героя, был Новоторжским уездным предводителем дворянства и владел родовым имением Арпачево; в его богатом доме в Твери несколько лет жил И. А. Крылов, тогда подросток, и учился «первым началам некоторых наук и языков <…> вместе с его детьми»^[76].

В доме его сына, Федора Петровича (1766/1772?–1836/1835?), директора придворной певческой капеллы, И. А. Крылов «всегда был <…> самый близкий человек; <…> читал свои новые басни и любил часто <…> обедать»^[77].

Николай Александрович Львов (1751/1753?–1803/1804?), троюродный дед Петра Дурново, – один из универсальных талантов русского «века Просвещения»: поэт, свояк и друг Г. Р. Державина, член державинского литературного кружка (В. В. Капнист, И. И. Хемницер, И. И. Дмитриев); художник, друг Д. Г. Левицкого и В. Л. Боровиковского; геолог, открыл Валдайский и Боровичский угольные бассейны; переводчик, перевел древнегреческого поэта Анакреонта; архитектор, перевел труд итальянского архитектора Палладио «Четыре книги по архитектуре», построил здание почтамта в Петербурге, соборы в Торжке и Могилеве, ряд усадеб в Новоторжском уезде, изобрел «земляное битое строение» и построил этим способом в Гатчине здание «Приората» Мальтийского ордена, составил проект устройства новых ванн при Горячих Водах в Кисловодске; исследовал летописи и собирал русские народные песни, издал Собрание русских народных песен с их голосами, положенными на музыку Иваном Прачем; музыкант; график; ботаник, инженер, краевед. Член Российской Академии и почетный член Академии художеств. Сторонник развития просвещения и отечественной промышленности. Его осиротевшие дочери воспитывались в доме Державина; старшая Елизавета записала «Объяснения» Державина на его сочинения, а младшая Прасковья ухаживала за больным поэтом до его смерти^[78].

Алексей Федорович Львов (1798–1870), двоюродный дядя Петра Дурново, окончил Институт путей сообщения с отличием, инженер-путеец в военных поселениях А. А. Аракчеева; флигель-адъютант, генерал-майор свиты, обер-гофмейстер. Получил основательное музыкальное образование в доме отца; скрипач-виртуоз; композитор, автор музыки национального гимна на слова В. А. Жуковского и более 40 сочинений; дирижер; музыкальный писатель; общественный деятель; директор Придворной певческой капеллы; устраивал симфонические концерты в своем доме; основал Концертное общество в Петербурге. Был близок к семье императора: участвовал в домашних концертах, давал уроки пения, император бывал в доме Львова, был крестным отцом его детей.

Родные братья бабушки Петра по матери – знаменитые моряки. Три сына сенатора Петра Гаврииловича Лазарева (1743–1800), помещенные им в Морской кадетский корпус (1800), вписали яркие страницы в историю русского флота.

Старший, Андрей (1787–1849), участвовал в боевых действиях против французов в Средиземном море (1806–1807), в блокаде русско-английской эскадрой берегов Голландии (1812–1814); командуя бригом «Новая Земля», сделал попытку обойти Новую Землю (1819), однако из-за льдов и цинги удалось пройти лишь вдоль западных и южных ее берегов; командуя шлюпом «Ладога», совершил кругосветное плавание, посетив Камчатку и Русскую Америку (1822–1824); командовал на Балтике 12-м флотским экипажем (1825) и отрядом судов, перевозивших раненых из Данцига в Кронштадт (1832), 2-й бригадой 2-й флотской дивизии, 3-й бригадой 1-й флотской дивизии, 1-й флотской дивизией. Вице-адмирал (1842). Автор: «Плавание брига “Новая Земля” под начальством флота лейтенанта А. Лазарева в 1819 г.» (СПб., 1820), «Плавание вокруг света на шлюпе “Ладога” в 1822, 1823 и 1824 гг.» (СПб., 1832).

Средний, Михаил (1788–1851), в числе лучших выпускников Морского корпуса был отправлен в Англию и служил волонтером на английском флоте. С 1808 г. – на Балтийском. Участник русско-шведской (1808–1809) и Отечественной (1812) войн. Командуя шлюпом «Суворов», совершил кругосветное плавание (1813–1815). Открыл атолл, назвав его именем своего судна. В составе Антарктической экспедиции Ф. Ф. Беллинсгаузена, командуя шлюпом «Мирный», совершил свое 2-е кругосветное плавание (1819–1821). На фрегате «Крейсер», имея под своей командой шлюп «Ладога» брата Андрея, в 3-й раз обогнул землю (1822–1825). Командуя линкором «Азов» (с 1826) и будучи начальником штаба эскадры контр-адмирала Л. П. Гейдена, отличился в Наваринском сражении (1827). Командуя отрядом судов, блокировал Дарданеллы в ходе русско-турецкой войны (1828–1829). Начальник штаба Черноморского флота (с 1832). Экспедицией в Босфор способствовал заключению Ункияр-Искелессийского мира (1833). Командующий Черноморским флотом и командир Севастополя и Николаева (с 1834). Руководил десантными операциями против горцев на Кавказском побережье (1836–1840). Адмирал (1843). Ввел новую систему подготовки кадров, существенно усилил Черноморский флот новыми парусниками, пароходо-фрегатами и пароходами, построил Дом собраний в Севастополе, адмиралтейства в Севастополе, Николаеве, Одессе, Новороссийске, док, ремонтные мастерские, береговые батареи, реорганизовал Морскую библиотеку, открыл школу для детей матросов, воспитал плеяду выдающихся моряков, среди которых Г. И. Бутаков, В. И. Истомин, В. А. Корнилов, П. С. Нахимов. Кавалер всех российских орденов, в т. ч. и Андрея Первозванного (1850).

Младший, Алексей (1793–1851), начал службу на Балтике (1805). В составе Архипелагской экспедиции вице-адмирала Д. Н. Сенявина участвовал в русско-турецкой войне (1806–1812) и отличился в Дарданелльском и Афонском сражениях. Лейтенантом на шлюпе «Благонамеренный» под командой капитан-лейтенанта Г. С. Шишмарева совершил кругосветное плавание, дважды заходя в Чукотское море через Берингов пролив (1819–1822); оставил «Записки о плавании военного шлюпа “Благонамеренного” в Берингов пролив и вокруг света для открытий в 1819, 1820, 1821 и 1822 годах, веденные гвардейского экипажа лейтенантом А. П. Лазаревым», обнаруженные и опубликованные в 1950 г. Ходил из Кронштадта к Исландии (1823). Капитан-лейтенантом участвовал в блокаде Дарданелл (1828). Адъютант вел. князя Николая Павловича (1824); участвовал в подавлении восстания на Сенатской площади (14.12.1825). Флигель-адъютант Николая I (1825). Отличился при осаде Варны в русско-турецкую войну 1828–1829 гг. С 1833 г. – на Балтийском флоте. Контр-адмирал (1839). Командир Астраханского порта и Каспийской флотилии (1839–1842). Керчь-Еникальский градоначальник (1850–1851).

* * *

П. Н. Дурново был женат на Екатерине Григорьевне Акимовой (1852–4.04.1927), дочери коллежского асессора Григория Алексеевича Акимова (1812–9.11.1884) и Надежды Никаноровны Топориной (? – не ранее 1854). Ее старший брат, Михаил (1847–1914) был товарищем прокурора Киевской судебной палаты, министром юстиции (1905–1906) и председателем Государственного Совета (1907–1914). Значительную часть года проводила в своем имении при селе Трескино Сердобского уезда. Часто болела, особенно сильно весной 1891 г. Перед смертью была разбита параличом.

У них было трое детей.

Первенец – дочь Надежда (1881–1882) – умер младенцем^[79].

Сын Петр (1.03.1883, СПб. – 13–15.02.1945, Дрезден) окончил Александровский лицей (1903, однокашник поэта С. С. Бехтеева). Службу начал вольноопределяющимся в лейб-гвардии Конном полку (28.08.1903). Выдержал офицерский экзамен при Николаевском кавалерийском училище (1904). Определен корнетом в лейб-гвардии Гродненский конный полк (1904). Поручик (1908). Штабс-ротмистр (1912). Из полка поступил в Николаевскую военную академию и закончил ее в 1914 г. по 1-му разряду. Капитаном (1914) прикомандирован для испытания к штабу Петербургского военного округа. С началом мировой войны перемещен в Генеральный штаб и далее служил старшим адъютантом штаба 2-й кавалерийской дивизии (1915), старшим адъютантом штаба Гвардейского кавалерийского корпуса (1916), начальником контрразведывательного управления Особой армии (1917). Полковник (1917).

Через него командующий Восточным фронтом генерал Гофман вел переговоры с великим князем Павлом Александровичем (1918, до убийства Мирбаха). Организатор антисоветской группы, связанной с германским и австрийским посольствами (Петроград, лето 1918). В войсках фон дер Гольца в Прибалтике (1919). Перебравшись в Берлин, основал русскую контрразведку, связанную с немецкой политической полицией (1918–1919). Член Военно-политического совета Западной России и начальник его военного отдела, член «Берлинского правительства» и финансовой комиссии для помощи Западной армии (Берлин, 1919). И. д. квартирмейстера Западной армии (1919); организовал набор добровольцев в Западную армию из числа пленных солдат и офицеров. Начальник штаба русских войск в Германии (1919–1920).

В эмиграции (Белград, 1921). Член НТС (1930-е), по заданию последнего нелегально посетил СССР (1939). Устроился представителем германских фирм в Югославии, сотрудничал с германской разведкой. После захвата Югославии немцами в 1941 г. стал руководителем Абвера в Югославии (1941). Командир 1-й восточной группы фронтовой разведки особого назначения Генерального штаба ОКХ.

Погиб с семьей и сотрудниками во время бомбардировки союзной авиацией Дрездена.

Награжден орденами св. Станислава 3-й ст. (1910) и св. Анны 3-й ст. (1914)^[80].

По свидетельству О. Палей, был «так же, как и его отец, большой германофил»^[81]. Был женат на Марине Эриковне Пистолькорс (1890–1976), дочери княгини О. В. Палей, жены великого князя Павла Александровича. Разведен^[82].

Их сын Кирилл (1908, СПб. – 1975, Нью-Йорк) окончил в Париже Высшую школу электричества и промышленной механики. Инженер-электрик. Уехал в США. Окончил Нью-Йоркский городской университет. После Второй мировой войны вице-консул США в Италии. Вернулся в США, заведовал контрактами телефонной компании. Работал в фирме Интернациональной телеграфной и телефонной компании в ее филиале в Чили, затем главным инженером и директором отделений Генеральной электронной компании в Италии и Швейцарии. Член Объединения воспитанников Высшей технической школы в Париже, член Общества французских инженеров-электриков. Женился на Софье Лисовской (1918, Харьков – ?); у них дочь Марина (р. 1944, Белград).

Младшая дочь П. Н. Дурново, также Надежда (13.07.1886, с. Трескино Саратовской губ. – ?), – фрейлина императрицы Александры Федоровны. Окончила гимназию, знала французский, немецкий, английский и итальянский языки; владела пишущей машинкой, русской и иностранной; в 1920 г. «прошла ускоренные курсы для библиотекарей при ГубПолитПросвете». После Октябрьской революции жила с матерью в Петрограде-Ленинграде (Моховая, 27, кв. 27). Не могла найти постоянной работы: ее увольняли как дочь царского министра. Жила частными уроками иностранных языков, техническими переводами. Тем не менее на вопрос – какое отношение имела к царскому министру? – с достоинством отвечала: «Я дочь Петра Николаевича Дурново». 11 месяцев служила в Эрмитаже машинисткой. С сентября 1920 г. по декабрь 1922 г. – помощником библиотекаря в Клиническом военном госпитале. «С 1922 года я безработная и никуда не могу поступить, – писала она С. Ф. Платонову. – Между тем, имея на руках совершенно беспомощную, разбитую параличом мать, я не могу существовать без определенного заработка»^[83]. В 1925 г. работала кухаркой.

С. Ф. Платонов, хорошо знавший ее отца, привлеченный им в свое время к работе над историей министерства внутренних дел, поддерживал, когда мог, временной работой. В апреле 1927 г. была принята в библиотеку АН «в качестве иностранной машинистки» и сдельно выполняла «различные библиографические работы, требующие знания многих иностранных языков». С 1 февраля 1929 г. включена в состав сверхштатных сотрудников библиотеки для работы «по нецифрованному фонду с оплатой всего лишь в 40 р. в месяц». Это было поставлено в вину академику С. Ф. Платонову: «Зачем брать машинисткой дочь самого реакционного министра Дурново?»

В августе 1929 г. решением комиссии по проверке аппарата АН СССР, возглавляемой Я. И. Фигатнером, уволена как «не имеющая библиотечных познаний для занятия должности библиотекаря и чуждая и враждебная советской общественности». Н. П. Дурново просила пересмотреть решение, находя его «с юридической стороны совершенно необоснованным»^[84].

18 февраля 1930 г. была арестована; проходила по делу «Оболенская Кира Ивановна и другие»; постановлением Тройки ОГПУ при Ленинградском военном округе от 10.02.1931 г. осуждена на 5 лет лагерей: «Все эти упоминаемые здесь Эльбен О. Р., Дурново Н. П. потенциально являются идеологической базой для недокорчеванной пока нашей внутренней и внешней контрреволюции, моментами проникающей даже на работу в наши культурные и учебные заведения, как, например, проходящая по данному делу б[ывшая] княжна Оболенская К. И., и там взращивающей в миропонимании подрастающего поколения вредную идеалистическую философию»^[85]. На Соловках работала машинисткой. Освободившись, жила в Новгороде, давая уроки иностранных языков. 17 октября 1937 г. снова арестована и осуждена на 8 лет лагерей^[86].