Глава четвертая

Эйя не поняла, что произошло, но внезапно Иллор напрягся, отстраняясь и продолжая смотреть куда-то вдаль.

– Эйя, могу я попросить тебя проследовать в каюту? Роман проводит, – подозвав боцмана жестом и попросив сопроводить леди в капитанскую комнату, Иллор размашистым шагом пошел к мостику, где рулевой спешно стал уступать тому место за штурвалом.

– Что происходит? – Эйя попыталась остановиться, но Роман ненавязчиво подхватил ее под локоть, задавая направление.

– Не беспокойтесь, геуна, ничего, что могло бы испортить Ваше настроение. Капитан знает, что делает. И настоятельно советую слушаться его советов, не покидая каюты.

Открыв перед ней дверь, Роман чуть склонил голову, пропуская леди вперед.

– Я распоряжусь, чтобы вам был доставлен завтрак.

– Но…

Однако дверь за мужчиной уже закрылась, и Эйе оставалось лишь непонимающе оглядываться по сторонам.

Иллор же не просто так решил убрать ее с палубы? Он что-то увидел?..

Не замечая богатого убранства комнаты, в которую ее привели, девушка бросилась к панорамному окну, пытаясь разглядеть то, что стало видно оборотню. Возможно, прозвище, которое она придумала для Иллора, не намного отходит от истины, ведь ястребы славятся своим острым взором, с легкостью рассматривая бегающих далеко внизу грызунов. Вот только здесь, на море, вряд ли была живность, что могла заинтересовать оборотня. Разве что… другой корабль.

Или непогода?.. Ведь при приближении бури наверняка капитан также стал бы тревожиться, постаравшись обойти природное явление стороной.

Однако на горизонте не было ни тучки, ни облачка, да и ветер, что прилетал к ним, любующимся за восходящим солнцем, что окрашивало небосвод в неповторимый красочный узор, вовсе не напоминал ураганный. Легкий бриз, не более.

Значит, все же другое судно? Его увидел Иллор?

Эйя принялась вглядываться вдаль, но ничего необычного не замечала. Те же бескрайние просторы моря, те же легкие волны, и золотая рябь от небесного светила.

Хорошо нелюдям с их родовыми качествами превосходить человеческий организм даже в способах восприятия мира! Куда ей, обыкновенной человечке, до зрения, что способно видеть в темноте, да на огромные расстояния?

Впрочем, может, она придумала себе то, чего нет?

Дверь капитанской каюты вновь отворилась, и на пороге появился моряк с повязанным поверх рубашки фартуком. В руках он держал поднос, накрытый серебряной пузатой крышкой.

– Геуна Эйя, я принес Вам небольшой завтрак. Где соизволите трапезничать?

Темная бровь непроизвольно взлетела, а внутри у травницы появилось ощущение несоответствия отношения окружающих матросов к ее скромной персоне с тем, как она на самом деле себя представляет. С ней говорили как с настоящей геуной, которая могла рассчитывать на подобный тон, а вовсе не обедневшей девушкой, что вынуждена считать каждый медяк, чтобы рассчитывать будущие покупки.

Пришлось срочно осматривать каюту, куда она была доставлена практически в принудительном порядке под конвоем.

Массивный деревянный стол возле окон, где она сейчас замерла, широкое кресло на изогнутых ножках с натянутой бархатной тканью по спинке и сидению. На самом столе бумаги, сложенные в аккуратные стопочки, свернутая в рулон карта (видимо, уменьшенная копия той, что покрывала большую часть стены возле стола), пишущие принадлежности, компас, лупа и еще какие-то приборы, которые, видимо, необходимы для становления курса или же чего-то похожего. Чуть в стороне от рабочего места располагался полосатый диван с такими же причудливо изогнутыми ножками, что и кресло. Напротив него – маленький столик и несколько пуфиков. Еще чуть дальше – резная ширма, за которой угадывался темно-зеленый балдахин кровати, зеркало, тумбочки и абрис двери, ведущей, вероятнее всего, в ванную комнату.

Рассудив, что занимать капитанский стол, на котором могут быть важные документы (и не дай Гисхильдис, испачать их!), Эйя остановила выбор на втором варианте.

– Будьте любезны, возле дивана.

Кивнув, кок (а, по всей видимости, это был либо он, либо помогающий ему поваренок), осторожно поставил поднос на стол и открыл крышку.

– Овсяная каша со свежей малиной, тосты с джемом и горячий чай со смородиной, – пояснил молодой человек, прежде чем поклониться и покинуть каюту.

Желудок девушки жалобно заурчал, стоило лишь Эйе вдохнуть умопомрачительный запах свежеприготовленной каши и белого хлеба.

Завтрак – это хорошо. Завтрак – это прекрасно! Особенно когда ты не успел ничего кинуть в рот с утра, лихорадочно перебирая в уме возможный наряд для морского плавания.

Каша таяла во рту, тосты были как раз той степени прожарки, что она любила – с золотистой корочкой, но мягкие внутри, а чай ароматным.

Этот завтрак мог бы стать еще более чудесным, если бы ей не пришлось есть в одиночестве.

Промокнув салфеткой губы, Эйя вновь подошла к окну, и замерла. Теперь она видела то, что насторожило Иллора и заставило его отослать девушку.

Два корабля, что стояли бортами друг против друга. Два корабля, возле которых вода взмывала ввысь, словно после погружения в пучины чего-то тяжелого, как… ядро?

Пульс решил участиться, а дыхание стало прерваться.

Они направлялись к этим кораблям. Которые, по мере приближения «Грозы морей», все четче вырисовывались перед ней.

Большое торговое судно пыталось отбить атаку маленького корабля с темно-алыми парусами, кое-где украшенными черным орнаментом. Это были пираты.

Здесь, практически в заливе! Да на заре разгорающегося дня!

Навязчивая мысль, что это могут быть те самые моряки, что чуть было не настигли ее, подслушивающую в клозете, заставила руки мелко трястись, и чтобы побороть этот приступ паники, Эйя схватилась за деревянную раму, жалея, что у нее не острые ногти, которые могли зацепиться по типу крючков или якоря, чтобы почувствовать хотя бы издалека похожее на ощущение стабильности и опоры.

Но ведь ей не может так по-крупному не везти?..

Хотя и морских разбойников наверняка не так много, особенно тех, кто рискнул напасть на корабль вблизи столицы.

Решение выбраться обратно на палубу внезапно перестало казаться такой уж умной идеей, и Эйя, с тревогой наблюдавшая за разворачивающейся картиной, могла лишь молчаливо молиться, чтобы опасность обошла стороной.

А Иллор в это время, судя по всему, хотел взять противника в «клещи», направляя фрегат к противоположному от торгового судна сторону. Девушке даже показалось, что он где-то наверху крикнул: «Готовьте грапнели!». Если она правильно поняла, что нечто вроде «кошки», призванное зацепиться за соседний корабль, чтобы взять того на абордаж.

Значит, Иллор решил напасть на пиратов самостоятельно?!

Сумасшедшее решение.

Эйя поняла, что в данный момент была бы не прочь оказаться на суше. Далеко-далеко от места сражений. Там, до куда не будут долетать крики и стоны раненых,а оглушающий свист ядер, выпущенных из дул чугунных пушек, не будет звенеть в ушах ещё долго после того, как снаряд с грохотом попадет в воду или же продырявит чужой борт.

Она искренне не понимала, почему Иллор, увидев, как два корабля пытаются потопить друг друга, не испугался. Не повернул вспять, не изменил курс, чтобы не пересекаться с этими судами. А напротив, поплыл на всех парусах в самую гущу сражений. Туда, где его самого и команду могла ждать смерть.

Да ведь и ее тоже не слишком радовала перспектива так скоро распрощаться с жизнью, всего в каких-то двадцать лет!

Говорят, в последние минуты человек вспоминает все прожитое? А что ей вспомнить? Какие самые яркие моменты пронеслись через жизнь травницы?

Рождение в самом большом государстве Ингиака, в самой столице, в Аминсе, счастливое детство при любящих родителях, что омрачилось смертью отца, когда ей было слишком мало лет, чтобы понимать происходящее. Моррена после трагедии как могла воспитывала единственную дочь, свое сокровище, но долги, что появились отчасти из-за любви отца Эйи к экспериментальным образцам для военных исследований, состав которых стоил баснословных денег, заставили новую главу семейства пересмотреть свою личную жизнь. А там возник и Дерентар. С его появлением домашнее обучение сменилось школами, в особняке на первых порах появились слуги – кухарка, камердинер самого Дерентара, который выполнял также работу дворецкого, экономка, да девушка-уборщица, к которой вскоре добавилась помощница в лице посудомойки. Однако чем дольше они жили втроем, тем меньше хватало средств на содержание даже малочисленной прислуги. Возможно, весомая часть средств была отдана как раз на ее обучение, ведь оплата наставников шла также из кармана отчима. Но и его кошелек не мог быть резиновым.

Конец ознакомительного фрагмента.