Я потянулась к ремню – на этот раз села так, что он оказался справа, хотя обычно я предпочитаю сидеть на левом сидении, – и заметила:

– Точно. А я уже и отвыкла. В автобусах ведь нет ремней.

Отец посмотрел на меня через зеркало заднего вида – я встретилась взглядом с отражением его глаз и отвернулась. И не хотела я ни на что намекать… Ну, может, только если совсем немного. Да и что на правду обижаться? Я в автобусах по несколько раз в неделю езжу, а в машине не сидела уже с зимы. То есть, в отцовской машине. Помнится, несколько дней назад один приятель моего беломагического врага любезно согласился подбросить одну дуру с букетом иван-чая.

На мгновение показалось, что все это было невероятно давно.

И мы поехали домой, почти ни о чем не разговаривая. Включили радио: по нему крутили популярные песни, многие из которых я слышала впервые. Пашка раза три восхитился окружающими пейзажами. Ведь и правда было, чем восхититься. Луга кипариса, засеянные злаковыми культурами поля, леса, пригородные дачи – и мы прибыли в город.

А уже там – наш дом высоко над землей. Как Пашка радовался езде в лифте – надо было видеть. Это и понятно. Пашка катался на лифте даже реже, чем я на машине.

Мы вошли в квартиру, и отец кивнул мне, мол, отвлеки ребенка, пока я немного… приберусь.

А я, елка-Янка, нагромождённая сумками – Пашка, скромный мальчик, мне и свою скинул – кивнула в ответ. И мы пошли. Я – медленно, а Пашка – подпрыгивая.

Чем отвлечь ребенка, что целое утро твердил про то, как хочет увидеть Хомячидзе-а-его-правда-так-зовут-Яны?

Когда мы попали в коридор с клеткой и Пашка, пища от восторга, побежал смотреть хомячка, я непроизвольно взглянула направо. На кухне было тихо. Домовой притаился. И не потому, что в доме появился маленький ребенок – черномагическая книжка клялась, что детей домовые любят. Домовой испугался отца. Он его всегда боится и молчит, хотя о проживании домового отец прекрасно осведомлен.

Совсем, бедняга, загрустил тут, в компании зловещего черного колдуна…

Я вошла в комнату, скинула сумки и подошла к Пашке.

Братец сидел на нагретом солнцем полу и восхищенно смотрел через прутья клетки. А Хомячидзе, умный мальчик, шуршал у себя в домике, не спеша попадаться на глаза. Наверное, он к детям, в отличие от домового, относится с опаской.

Зато дети любят его!

Я села рядом с Пашкой, склонилась над клеткой и произнесла ласково:

– Хомячидзе, появись… Мальчи-и-ик…

На этом самом моменте мозги у мальчика закончились. Он, соскучившийся по блудной хозяйке, высунул нос из убежища, а после появился сам.

Больше Пашке ничего не требовалось. И даже каша.

Наверное, не нужно упоминать, что те три дня, пока Пашка жил у нас, хомяка кормил именно он. И что отец зря прятал что бы то ни было, потому что братец поселился в коридоре. Ладно, ладно, справедливости ради замечу, что спал он у меня в комнате, на моей кровати, пока я покоряла надувной матрац, а ещё мы два раза ходили гулять…

Но все равно Хомячидзе получил такую дозу внимания, что запомнил ее на всю жизнь. Определенно. Выслушал много интересных сказок, сто раз оббежал квартиру в специальном шаре и пару раз цапнул меня за палец, будто хотел отомстить. Причем Пашке навредить он даже не попытался.

А утром третьего дня нам позвонила тетя.

Даже не так. Тетя позвонила мне! И я, не веря своим глазам, ответила только спустя минуту.

– Яна? – уточнила тетя тихим, задумчивым голосом.

– Я. Тетя… Привет…

Прозвучало странно, согласна. Но у меня было оправдание – я растерялась. А кто в такой ситуации не растеряется?

Когда произошел звонок, Пашка обучал хомяка таблице умножения, а я пыталась сварить суп. Нет, на самом деле, супы я варю неплохо. Только редко. Раза три в год. Хотя чего там не уметь? Покрошил все, что в холодильнике найдется: картошка, морковка, говядина из жестяной банки, укроп, фасоль, и, о, грибы какие-то… А потом кидаешь по очереди. Элементарно.

Проблема тетиного звонка заключалась в том, что Пашка мог услышать то, что не надо. Поэтому я, на время отключив плиту, дошла до зала, он же – кабинет отца. У нас там был балкон. Хороший такой, незастекленный. Прямиком с седьмого этажа – и вниз, огненной стрелой. Или хотя бы каштановой.

Я быстро забежала на балкон, закрыла за собой стеклянную дверь и только потом поняла, что тетя молчит.

– Тетя? – повторила я.

– Да, Яна, да… – отозвалась она. – Прости. Я слушала Пашин голос. Как он там?

– Пашка? Хорошо, – я хмыкнула, но внутри почему-то стало тоскливо. Тетя любила Пашку. Она о нем беспокоилась. Кто бы меня так любил, кто?.. – Он подружился с моим хомяком.

– Скучает? – спросила тетя тихо.

– Спрашивает, – призналась я.

– Я скоро буду. Я подъеду к вашему дому. Сможешь ли ты спуститься с ним вниз?

– Смогу, конечно, – я кивнула, хотя тетя этого не видела. И на всякий случай уточнила: – Но ты и сама можешь подняться к нам. Отца дома нет.

– А вдруг все спрятано недостаточно хорошо? – полюбопытствовала тетя. Она поняла. Она все поняла. Все наши уловки и секреты… Часть жизни – главная ее составляющая – открылась, и теперь для тети секретов не было. – Все же я погощу у вас позже.

– Прости…

Я набрала побольше воздуха в легкие. Что там у нас происходит при возбуждении симпатического отдела вегетативной нервной системы? Учащение работы сердца, сужение кровеносных сосудов, расширение зрачка… И перистальтика кишечника.

Желудок заурчал.

Кажется, это было оно, то самое. Или голод.

Но ведь я должна была спросить, ведь так?..

– Как ты, тетя?

– Хорошо, – ответила она, не задумываясь. – Все так, как должно. И тебе незачем извиняться. Я все понимаю. Я бы на вашем месте поступила так же.

– Боюсь, я в этом участия не принимала. Мне тогда было лет семь…

Тетя рассмеялась, но смех ее вышел натянутым.

– Это точно. Леша решил все сам. Что же, я не обижаюсь на него… Всегда, прежде чем обидеться, надо вспомнить, за что ты благодарна этому миру.

– Тебе было страшно? – спросила вдруг я.

– Да, – ответила тетя медленно. Ее голос помрачнел. – Да, Яна, мне было страшно. Но все уже позади.

– Точно…

– Я напишу тебе, когда подъеду. Договорились?

– Да, – согласилась я.

– И не звони мне, пожалуйста, – предупредила напоследок тетя. – Я сама буду звонить вам, Яна. Обязательно.

…Вот так все и началось, едва завершившись. Тетя приехала за Пашкой спустя полтора часа, и мы с ней обменялись лишь взглядами. Пашка и тетя вернулись в свой деревенский дом… правда, теперь братец появлялся у нас часто, очень часто – проводил почти половину всего времени. И таки попробовал Янин чудо-суп. Ребенку творение понравилось. А вот отец даже смотреть в сторону моего кулинарного шедевра отказался.

Тетя звонила мне, чтобы поинтересоваться моими делами, но никогда не рассказывала о своих. Кажется, о каких-то из них догадывался отец, но ведь из него тем более не вытянешь ни слова.

Меня снова принимали за маленькую девочку, которой не стоит ничего говорить. Не поймет.

Так – недомолвками, секретами и хомяком, который знал, сколько будет «семь» на «восемь» – и закончилось лето.

Осень подкралась незаметно, принеся вместе с собой школьные хлопоты. Тут «семь» на «восемь» все не обошлось. Это одиннадцатый класс, а не первый, со всякими «пи э эн эн э зэт» на математике. И непобедимыми ударениями и сочинениям на русском. А биологию я, считавшая себя знатоком, писала не больше, чем на семьдесят баллов. Ладно, уж лучше математики, максимум по которым стало всего сорок пять. А уж что про русский говорить…

Слишком животрепещущая тема. На нее я могу вечно жаловаться.

Хотя некоторые считают, что колдунам не присущи обычные людские проблемы. Нет, нет. К обычным людским проблемам у нас прибавляются и магические, поэтому мы загружены вдвойне. Да, опять жалуюсь…

Ведьма Яна хотела сдать три экзамена хотя бы на двести баллов и поступить на биологический факультет.

Согласна, что такие признания обычно произносят в каком-нибудь анонимном клубе алкоголиков. Тем более, что черные колдуны идут учиться обычно в немного другие места. Но что я могла с собой поделать?

Череду школьных будней разбавило заявление тети, прозвучавшее несколько дней назад. Она созывала шабаш, на котором собиралась официально объявить о своем возвращении и рассказать, что думает делать дальше. Каждому уважающему себя черному колдуну (читай: имеющему магпочту) пришло на него приглашение, и сейчас все они (которые это приглашение заметили) спешили на сборище.

Как нетрудно догадаться, я была в их числе.

Но, возможно, одна только я додумалась идти до нашего черномагического замка пешком на высоких каблуках – вероятность встретить такую же рисковую, мне кажется, мала.

На самом деле, черных колдунов в нашем городе не так много, как можно подумать. Если посчитать всех… даже тех, кто не приобрел себе магпочту или попросту ее не проверил, нас наберется человек шестьсот-семьсот. Точно меньше тысячи. Просто потому, что черных колдунов изначально было мало и рождаются они редко. Зато носителей одного рецессивного гена, может, найдется тысячи три. В последнее столетье нравы совсем испортились: теперь черные колдуны предпочитают заводить отношения с простыми людьми. Уж не знаю, какие у этого причины – могу только предполагать.

По моим подсчетам, на шабаше будет примерно половина из нас. Или даже чуть меньше.

Но Вика, моя одноклассница, точно найдется. Она об этом сегодня мне сама сказала, уже после школы. Очень уж, говорит, ее заинтересовала история моей тети. Я, конечно, ответила что-то ехидное, не подавая виду, что слова Вики меня зацепили, но весь день мысленно к ним возвращалась.

Моя тетя.

И правда.

И, хотя я снова останусь в ее тени, кое-какой вес на шабаше моя персона иметь будет. И Вика мне об этом ещё обязательно напомнит. Нам с ней ужасно повезло (или не повезло, с какой стороны посмотреть) оказаться в одном классе. Логично, что шанс для этого был мизерный. Но уже с первого класса мы с Викой тусуемся вместе.

Ну, как тусуемся…

Иногда она на меня смотрит. Раз в два месяца что-то говорит. Или вот о шабаше интересуется, как сегодня. Правда, когда рядом со мной оказывается Влад (а такое случалось раз шесть за всю школьную пору), внимание Вики начинает прямо-таки зашкаливать. Ещё бы. Черный колдун, весь такой высокий и красивый – рядом со мной.

Парадокс.

Если бы Вика узнала, как у нас с Владом все неоднозначно, я бы тут же стала центром ее системы мира. А пока… Ну, как-то так и живем.

Как-то так.

Я споткнулась о камешек и айкнула. Надо меньше думать обо всем подряд, особенно о всякой чепухе, а больше смотреть под ноги. Были бы туфли кожаными, уже бы покарябала. Ну и кто ходит так – так неосторожно и так… медленно?.. Я достала мобильник, ужаснулась и ускорила шаг.

Шабаш, шабаш, шабаш.

Колдовское слово.

Чарующее.

Даже сейчас, когда магия верно утрачивает свой вес в обществе, когда скептиков становится все больше, когда близится нечто, что все либо разрушит, либо укрепит…

Со временем многое поменялось.

И сейчас на шабаше собираются не только ведьмы, но и колдуны, представители мужского пола.

Хотя я точно знаю, что отец сегодня не придет. А у Влада я не спрашивала. Я сейчас у него вообще редко что бы то ни было спрашиваю. Самостоятельно возвела стену между нами. Но поводом для этого послужило что? Верно, прозвучавшее летним деньком признание.

Влад меня… относится ко мне с неравнодушием.

С ума сойти!..

Как начинаю об этом думать, так сама себе же не верю. Но так оно и есть. Так он сам мне написал. Но вслух продублировать не решился. Что ещё раз доказывало.

И я решила все заморозить. Попросту не знала, как реагировать. В любви мне признавались впервые…

Так, шабаш.

Уже скоро. Скоро появится старинный особнячок, непонятным образом затерявшийся среди многоэтажек. Что-то вроде элитного ресторана. В нормальные дни там и правда заседают всякие богатые люди, хотя изначально здание возводилось для того, чтобы в нем заседали мы. Но даже черные колдуны двадцать первого века не против поднакопить денег. Сдают вот.

Я на секунду остановилась, чтобы отдышаться. Достала из сумки карманное зеркальце, взглянула на свое отражение. А за мной – кусочек красноватого тумана на синеющем небе, шум машин и голоса людей, начинающие загораться огни…

Отвлекаюсь. Глаза на месте, стрелки… лучше не приглядываться. Кудри распушились. Ну точно ведьма, летящая на шабаш. Со вздохом захлопнула крышечку, чтобы совершить последний рывок.

Недалеко ушла.

Уйдешь тут далеко. С такими-то открытиями…

Честно говоря, сначала я не поверила своим глазам. Но ведь они не могли меня подвести? Я только что проверяла, с ними все было в порядке. Ну, кроме макияжа. Видели они пока нормально.

Я подходила к очередному повороту, а он выходил из-за него.

Он…

Не Влад и не отец, о которых я только что вспоминала. А тот, другой. С которым я не виделась уже больше двух месяцев. Тот, с кем не попрощалась толком.

Это действительно был он.

Яр.

Хоть и спрятал свой огонек, дурачок, но я-то его узнала. Я его всегда узнаю. Ещё бы: эти волосы, вроде как светлые, но темнее, чем принято у блондинов, слегка длинноватые, а потому тронутые волной. Это челка дурацкая, скинутая набок… Только вот рубашка спряталась под полами укороченного пальто.

Тоже пальтишки предпочитает…

Мы встретились взглядом – голубое небо и сталь против моих, накрашенных. Я за мгновение успела подумать, что он меня, всю такую красивую, не узнает, и шагнула вперед, стремясь оставить Яра за спиной.

Но и я не осталась неопознанной.

Я почти повернула за дом, как за спиной прозвучало:

– Яна!

Зараза. Это ж надо было так не вовремя вспомнить мое имя! Я подумала притвориться, что ничего не слышу и вообще успела переименоваться, но… но это был Яр, а он не отстанет, я-то знаю.

Я остановилась и обернулась.

Он, стоя на расстоянии пары шагов, смотрел на меня как-то совсем по-взрослому и улыбался. Я взглянула в ответ, чуть кивнула:

– Слушаю.

– Привет, – сказал Яр просто.

И какая это была картина! Приближающиеся сумерки, гаснущий закат, отпечатки тьмы на всем вокруг – и эту въедливую тьму неспособно согнать побежденное солнце. Несмолкающий шум – машины, голоса – вокруг. И Яр в этом своем сером пальто около угла серой стены дома. Но стена светлее, справедливости ради… И вот стоит он и ждет. Не понимает только, что лето уже закончилось, и закаты теперь наступают раньше, и ветер уже холодный, а не освежающий, как летом.

Все поменялось.

И даже я поменялась, хотя и незначительно. А Яр? Что произошло за эти два месяца с ним?

– Привет, – я кивнула.

Несколько секунд мы стояли молча.

– Как поживаешь? – полюбопытствовал маг. Сделал шаг вперед. Но я смотрела прямо, не поднимая головы. Почти одного роста стали, стоило мне только надеть каблуки…

– Как всегда… – отозвалась я. – Ритуалы больше не провожу. – Чуть склонила голову и прищурилась: – С прошедшим, совершеннолетний.

– Можно без «летнего», – улыбка стала шире. – Я и не думал, что ты запомнила.

– У меня на всякую чепуху хорошую память, – я подмигнула. – Думаю, день рождения какого-то там мага можно считать чепухой.

– Теперь я и сам вижу, что как всегда. – Он потянулся к моему лицу, откинул назад кудрявую прядь, пояснил: – Выпадала из общей картины. А ты что такая… – Яр неопределенно махнул руками. – Куда-то идешь?

– Может быть, и иду. Может быть, возвращаюсь. А что?

– Возвращаться ты не можешь, – начал рассуждать Яр. – Потому что рядом с тобой нет Влада. Так что, следуя соображениям элементарной логики, все ещё только впереди.

– Что – все? – переспросила я. – И при чем тут Влад?

Яр возвел глаза к небу и пояснил:

– Ты так выглядишь…

– Необычно, – подсказала я.

– Примерно, – Яр кивнул. – Обычно девушки так ходят на свидания. Кандидат для твоих свиданий – Влад. Значит, ты идешь к нему. Как тебе логика?

Я покачала головой:

– Одного не учел. Что я не вписываюсь в рамки «обычного».

На телефон пришло оповещение, и я, не дожидаясь разрешения собеседника, взяла мобильник из сумки. Пришедшее сообщение даже читать не стала – хотел что-то чрезвычайно важное сообщить мобильный оператор. Опять, наверное, деньги списать. Вместо сообщения я на время глянула. И замерла. До шабаша оставалось десять минут. Уже все – там! А мне ещё дойти надо, и снять пальто, и поздороваться с кем-нибудь для приличия.

Дойти – главная проблема. И из-за туфель, и из-за Яра.

– Опаздываешь? – заметил он беспокойство на моем лице.

– Опаздываю, да, – я убрала мобильник в сумку, резко ее захлопнула. – Приятно было пообщаться, но сейчас правда не до того.

Я развернулась, чтобы уйти, но разве с Яром так просто расстанешься?

– Он дождется, – крикнул Яр в спину. – Твой черный друг, я точно знаю, умеет ждать.

Я повернула голову назад:

– С чего ты взял, что я иду к нему? Или что я еще не пришла?