Александр кивнул и отодвинул тепловизор в сторону. Ну, ясное дело, он же как-то там противно пищит. Примерно как я, но я хотя бы иногда обижаюсь и могу помолчать недолго. Потом Александр спросил у меня очень тихо, практически одними губами:

– Помните, где разрыв?

– Помню, – ответила я. Глаза Александра мгновенно округлились: значит, ответила слишком громко.

– Ведите. – Он повторил мастер-класс по беззвучному говорению.

Куда вести? Зачем вести? И надо ли вообще вести? Разгадку этих тайн, как и многих других, я так и не получила. Александр в очередной раз решил сначала действовать, а потом уже объяснять. Если, конечно, будет кому слушать его оправдания. В целом, удобно. Лучший напарник – молчаливый напарник, а заставить меня надолго замолчать можно лишь одним способом, через смерть.

Наш таинственный встречный, вообще говоря, тоже не любовался вечерним небом.

Он пытался взломать гараж.

Причём делал это весьма неделикатно. Двумя руками вцепившись в тяжёлый замок, он ударял его о дверь с определённой, строго соблюдаемой периодичностью. Бум-м-м… бум-м-м… бум-м-м… Зато какая уверенность в совершаемых действиях! Неплохой, сразу видно, парень. И быстро понял специфику нашей с Александром работы. Ему бы наверняка понравилось в агентстве.

Нашего будущего коллегу настолько увлекло это занятие, что он совсем перестал следить за окружающей обстановкой. Поэтому он оставил без внимания и моё громкое «помню», и тот факт, что Александр вдруг плавно обошёл его по дуге, оставив меня со стороны правого плеча этого парня, а себя – с левого. Очнулся молодой человек лишь тогда, когда мой дипломный руководитель вновь взял в руки скипетр власти, в народе называемый тепловизором.

Взломщик поднял голову и посмотрел отчего-то на меня.

Хотя лучше бы не смотрел.

Его круглые глаза лежали не на прямой линии, а по диагонали: один в левом углу лба, другой на правой щеке. Вместо носа зияла чёрная дыра. Рот напоминал насадку-лапшу на швабру, вот только множество толстых ворсинок ещё и извивались во всевозможные стороны, будто молодой человек запихал в себя килограмм дождевых червей.

Вопрос, зачем мы возвращаем монстров домой, отпал сам собой.

Чтобы сохранить людям здоровое психическое состояние и деньги, потраченные на ужин, вот зачем. Впрочем, не надо сейчас об ужинах.

Куда более остро встал другой вопрос: отчего это монстр так уверенно поворачивается в мою сторону? И почему Александр направляет тепловизор на нас двоих?

Ноги у монстра были короткими, зато шаги – тяжёлыми, будто монстр ступал по гонгу. Это было уже не «бум-м-м…», а самое настоящее «БДЫЩЩЩ!!!».

А потому, конечно же, у меня не было никакого иного выбора, кроме как побежать. Попутно я проклинала всех на свете: себя за слабоволие, деканат за излишнюю идейность и Александра – за его красивые глаза, но совсем некрасивые поступки.

Однажды один уважаемый профессор сказал нам: внутри каждого картографа живёт компас, и именно этот компас привёл нас в тот университет, в котором мы сейчас учимся. Мой внутренний компас наверняка продавался на китайском рынке за сущие копейки, но сейчас именно он вёл меня к разрыву. Поскольку сама я уже перестала соображать.

Ряды гаражей превратились в вагоны длинного поезда – один цепляется за другой, и они дружно проносятся мимо меня. Яркие звёзды вытянулись в полосы от самолёта – конкретно их так размазало по небу. А звёзды бледные и незаметные просто хихикали надо мной, надеясь, что я не услышу. Ещё бы, помимо небесных насмешек, одновременно слышно столько приятных для ушей звуков: проклятия, топот монстра, биение сердца.

Никогда ещё мой ноябрь не был таким горячим.

Клянусь честно: ни-ког-да.

Я чуть сама не влетела в разрыв – настолько увлеклась пробежкой. Спасли лишь слова Александра, которые я услышала ещё на прошлой экспедиции, но придала им значение только сейчас. Лучше внутрь разрыва не соваться. Там наверняка много таких красавчиков. Боюсь не выдержать.

Резко дёрнувшись в сторону, я запуталась в корнях куста, обломала половину веток и упала на землю, в последний момент подставив под себя ладони.

А вот наш сегодняшний монстр диалогов с Александром не вёл. Поэтому вслед за мной не упал (к счастью). Влетел прямиком в разрыв, своими неловкими движениями сделав его ещё больше.

И наконец наступила тишина.

Вместо того чтобы броситься ко мне на помощь, Александр скинул с широкого плеча рюкзак и принялся скреплять между собой лоскутки нашего мира. Делал он это долго – разрыв-то был высотой с человеческий рост, а скобы предназначались для листа А4, да и скотч вряд ли был больше двух сантиметров в ширину.

Наблюдая за творчеством Александра, я перевернулась с живота на спину и уселась прямо на пятую точку, куртка всё равно уже испорчена. Глядя, как Александр мучится, пока заделывает разрыв, я размазывала по щекам слезы вместе с той грязью, что прилипла к ладоням за их недолгое общение с земной поверхностью. Делала я это бесшумно. У меня особый талант к молчаливым слезам.

Когда Александр обернулся, чтобы посмотреть, как там поживает его студентка, то увидел ещё одного монстра: с красными глазами, поджатыми губами и чёрным измазанным лицом. Тяжело вздохнул, посмотрел на меня так, чтобы я тут же прониклась и успокоилась. Но я не прониклась, лишь зарыдала ещё интенсивнее.

– Замёрзли, Василина? – поинтересовался он.

И ни одного вопроса, как я чувствую себя сейчас и что – к нему.

Хотя я и впрямь начала уже замерзать. Пробежка заставила меня вспотеть, и теперь холод земли настырно лез под одежду, озабоченный. Я неопределённо помотала головой из стороны в сторону, прекрасно понимая, что всё равно не смогу сейчас ничего сказать.

– Пойдёмте греться, – продолжил искать подход ко мне Александр.

Я сложила руки на груди, как какая-нибудь капризная девчонка. Но с места не сдвинулась.

Александр вздохнул ещё раз. И заметил строго:

– На всякий случай констатирую, что прежде чем пойти на крайние меры, я предложил вам действовать добровольно.

А потом он двумя точными шагами приблизился ко мне – и подхватил меня на руки. Легко, как пушинку. Я прижалась к его груди, слушая, как бьётся сердце под тканью пальто. Но руки старалась не распускать. Не потому, что после сегодняшних приключений мне было противно трогать Александра. Скорее, потому, что я боялась замарать его красивое пальто ещё сильнее.

Не знаю, как Александр провернул этот фокус, но на выходе из гаражного общества нас уже ждало такси.

Подозреваю, таксист подумал, что это шоу. Что-нибудь в духе «спаси бездомного и убого». И сделал мысленную пометку – перешерстить телеканалы в поисках передачи, где такой благородный Александр будет делать из меня человека.

В квартиру Александра я вошла, как к себе домой. Потопталась за пределами коврика, оставив чёрные следы-кляксы – оказывается, несмотря на общее достаточно приемлемое состояние дорог между гаражами, именно под моим кустом собралась лужа. Куртку бросила прямо на пол, но за это меня, в общем-то, можно поблагодарить: уберегла гардероб от гаражного амбре.

Александр ненадолго заглянул в комнату, мной ещё не исследованную, и вернулся с целой горой свёртков. Молча вручил их мне и кивнул на дверь ванной. Намёк я поняла, уже не маленькая.

В ванной комнате Александра оказалось много интересных баночек, одних только гелей для душа от дорогих брендов нашлось штук пять. Роскошью я насладилась от души – из каждой баночки что-то, да попробовала. Так что к окончанию водных процедур в ванной стоял термоядерный микс из дорогих мужских ароматов.

Я думала, Александр выделит мне что-нибудь из собственной одежды – футболку шириной с трёх меня и штаны, которые я смогла бы натянуть до шеи, если бы позволял разрез. Но одежда оказалась женской. И пришлась мне практически впору. Ещё одна загадка, раскрыть секрет которой мне вряд ли удастся.

Пока я отмывалась от наших сегодняшних приключений, Александр умудрился откуда-то добыть пиццу. Друг над другом громоздились две коробки. А из-за них выглядывал чайничек, выпуская пар, извивающийся, как змея.

Один из двух стульев, что вообще имелись в кухне, занимал Александр.

А второй – плюшевый медведь девчачьего розового цвета. Таких маленькие дети любят хватать под лапу. И спать с ними в обнимку весьма удобно. У меня самой когда-то был такой медведь, а потом мама избавилась от него, как от детали, засоряющей интерьер.

Я сначала приблизилась к столу, а потом уже спросила, кивая на медведя:

– У вас есть дочь?

А сама даже нижнюю губу прикусила, боясь услышать ответ. Женская одежда, игрушки… Сейчас окажется, что на самом деле Александр – порядочный семьянин. И в прошлый раз я этого не поняла лишь потому, что он тщательно скрывался.

– У меня нет дочери, – ответил он. – Это подарок вам, Василина.

– Мне? – уточнила я. Получилось громко. И даже стало стыдно за своё удивление: так легко признаюсь в том, что мне никто и никогда не дарил подарки. – За какие заслуги?

Александр улыбнулся своей коварной улыбочкой и признался (зато честно):

– Чтобы задобрить.

– Можно просто не отдавать меня на растерзание монстру, и тогда я не буду злиться. И вообще, я не злюсь. Я, скорее, очень глубоко разочарована.

– Прошу простить меня, Василина. – Видимо, в Александре всё же проснулась совесть. Он потянулся рукой к моей ладони и коснулся её, чтобы полностью завладеть вниманием. А сам ведь понятия не имеет, что последние полтора месяца только дипломным руководителем мои мысли и заняты. – Я не намеревался ни подвергать вас опасности, ни расстраивать. И всё же, хочу заметить, в целом мы сработали неплохо…

Я опустилась на стул и поставила медведя к себе на колени. Вот и хорошо, теперь у меня есть защитник, который обязательно убережёт меня от пронзительных глаз Александра.

Мой дипломный руководитель открыл верхнюю коробку с пиццей – внутри оказалась Маргарита. Такое нам нравится. Я схватила кусок, целиком его зажевала, запила чаем из чайничка (чай тоже оказался вкусным, с ароматом бергамота и ванили). И только потом спросила:

– Этих монстров видят обычные люди, ведь так?

– Вы же видите, Василина, – ответил Александр.

Не лучший комплимент, далеко не лучший. Я подумала, не обидеться ли мне на него вновь? Но Александр и без того явно не в лучшем расположении духа – к пицце он не притронулся до сих пор. Наверное, всё ещё испытывает чувство вины, что аж ни кусочек не лезет в горло.

Но на мои вопросы он начал отвечать. Этим следовало воспользоваться.

– Зачем вы вообще искали себе студента? Затем ли, чтобы поделиться своими знаниями и умениями картографа с подрастающим поколением? Или для своих корыстных целей?

– Мне нужен был помощник, – согласился Александр.

– И зачем вам помощник? Вы вроде ещё не сильно старый. Сами прекрасно бегаете за монстрами.

– Чтобы было кого отдавать на растерзание. – Он вернул мне мои собственные слова. И добавил: – Но за приятный комментарий по поводу моего возраста благодарю.

Под Маргаритой оказалась пицца пеперони. Её я тоже попробовала (снова неплохо) и только потом продолжила допрос:

– Предположим, вдвоём и вправду сподручнее, а к студентам везде относятся, как к расходному материалу. Это я уже давно поняла. Итак, вам нужен был помощник, чтобы возвращать монстров на родину. Тогда другой вопрос: а как вообще монстры появляются в нашем мире?

– Через разрывы, – ответил Александр, будто я и в самом деле считала, что монстры спускаются с небес или вылупляются из огромных яиц, которые прячутся в папоротниках из глубины суровых сибирских лесов.

Хорошо, я тоже умею делать вид, что разговариваю с несмышлёным ребёнком. Подсказала:

– А откуда эти разрывы берутся?

– Они создают их сами. – И вид такой невинный, как у ангелочка, по случайности оказавшегося на нашей грешной земле. – Собственно, поэтому разрывы так и называются. Монстры в буквальном смысле прорывают грань между двумя пространствами. И переходят с одной стороны мира на другую.

– Но зачем?

– В этом задействован сложный, на данный момент не до конца понятый, механизм.

– Опять всё сложно! – Признаться честно, я уже начала терять терпение. – Уж попытайтесь объяснить хотя бы то, что знаете сами.

Но Александр вспомнил, что у нас, оказывается, ужин. Взял кусок Маргариты – Александр даже ел его как-то особенно благородно, левой рукой придерживал узкую часть снизу, а правой брался за бортик, а я-то пиццу всегда в трубочку сворачиваю. Вкусив сие прекрасное блюдо и вытерев руку о бумажную салфетку, Александр наконец принялся объяснять:

– Монстры, как вы уже, думаю, поняли, существа довольно восприимчивые и отзывчивые, а иначе они не обладали бы таким внешним разнообразием.

– Прямо-таки трепетные лани, – пробормотала я. И поёжилась, вспомнив нашего сегодняшнего подопечного.

– А дальше уже в дело вступает судьба. Злой умысел… рок? Пожалуй, да, будет правильно сказать так. Несмотря на то что изнанка – место весьма однообразное и скучное, монстрам в целом приятно их существование. Обрывать его резко и необъяснимо у них нет никакого желания. Поэтому стоит им услышать зов…

– Зов?

Я прижала медведя к себе поплотнее. Всё-таки неплохо Александр с ним придумал. В самом деле, этот мишка вносит в мою сумасшедшую жизнь нотку умиротворения.

– То плохое, что уже сидит в нас, весьма чутко к тому плохому, что нас подстерегает в будущем. Монстры – хорошие предсказатели. Они вырываются с изнанки тогда, когда чувствуют, что их человеку грозит опасность. Причём есть ещё один любопытный момент. Монстр не придёт, если его человек увядает постепенно – например, в случае продолжительной болезни. Придёт он лишь к тому, кому грозит что-то резкое, что-то критичное, неочевидное и неожиданное. Авария, например, или другая катастрофа.