Глава 3

– Мне не нравится, что ты общаешься с Аликом! – Услышала я с самого раннего утра. Мать в гневе – быть беде.

Я собиралась в школу, а сегодня физика стоит первым уроком. Мне не до ее капризов, вот честное слово. Да и сам дядя сегодня не должен был прийти. Он в лучшем случае навещал меня пару раз в неделю.

– Что плохого в дяде Алике?

– Он настраивает тебя против меня.

Боже мой, поверь, кто меня и настраивает против тебя, так это ты сама.

– Мам, он просто рассказывает мне, как прошел его вчерашний день, а я рассказываю ему про свой вчерашний день. Семью он никак не затрагивает.

Она разозлилась еще сильнее: – Нет, я вижу, что-то происходит. Что ты от меня утаиваешь?

Опять – двадцать пять! Я уже даже хочу на физику. Ирина Владимировна хотя бы не пытает меня изнуряющими вопросами. Только молча ненавидит за что-то.

Я не нашла что ответить. Сказать ей, что у меня выходят тройки по большинству предметов – станет только хуже. Нет, не потому что дочь – дура без мозгов и учиться не хочет, а потому что это не тот ответ, который она желает получить. Сказать, что я познакомилась кое с кем – равносильно апокалипсису. И небеса разверзнутся, и гром грянет, и невинность сама собой украдется. Нет, таких вещей она не поймет. Она не глупая, но думает, что слишком много знает. Иногда у нее получается подлавливать людей каверзными вопросами, но меня врасплох она не застанет. Я не допущу этого.

– Нет ничего такого, о чем ты можешь не знать.

Как бы и соврала и не соврала одновременно. Пусть так. Она задумалась над фразой, но видимо не поняла ее, и все-таки сделала вид, будто удовлетворена ответом. Тем лучше для меня. Я как раз рассчитывала на это.

Она сегодня снова собирает чаепитие со всеми сестрами, как оказалось. Похоже, Артур в каком-то смысле – мое спасение. Даже не находясь в этом «ведьмином кругу», не хочу слушать сегодняшнюю тему обсуждения. А разговаривают они, к сожалению, громко. Даже соседи в курсе последних событий в мире.

Когда мама отвернулась, я быстренько взяла заранее заготовленный пакет с резиновыми сапогами. Бабушка, находившаяся неподалеку, внимательно смотрела на меня. Возможно, мне показалось, но я увидела улыбку на ее лице. Меня это даже слегка смутило, и я поспешила закинуть рюкзак, чтобы выйти из дома.

***

Погода стояла солнечная. Сейчас светлело раньше, и день длился дольше. Это радовало и придавало сил, но трава все никак не зеленела, зато птицы славно щебетали.

На этот раз «влюбленных» за гаражами я не видела. Зато Алису застала. Та что-то обсуждала с подружками, покуривая тонкие сигаретки. Я резко отстранила свой взгляд, они меня не заметили вовсе. Славно. Меньше упреков в сторону моей «детскости».

В коридорах школы Бориска пытался о чем-то поговорить со мной, но слушать его просто не было сил. Я не хотела быть неблагодарной по отношению к нему, но и выслушивать его «высокодуховную» точку зрения на те или иные мелочи в нашей жизни – не для меня.

Я думаю, что мне пора объяснить детали своего предвзятого отношения к его мнению.

Вот свежий пример: не так давно приспичило ему поговорить о разводе. Почему? Просто в голову ударило, видимо, а обсудить не с кем. Я ничего против не имею, тема хорошая, хоть и острая. Из разряда тех вещей и явлений, которые не каждому дано понять и познать.

Так вот, он утверждал, что развод – дело эгоистичное. Мол, это неуважение к партнеру и обесценивание брака. То есть, иными словами, нужно выходить замуж не разводясь, либо не ставить штамп вообще. Черт дернул спросить его: «Но как же угасание чувств? Как же завышенные ожидания?» Он пролепетал, что я сама все выдумала и об этом речи не шло. И вообще я не поняла тему. А он понял.

Тема брака для него – тот еще мрак. Точнее таковой по моему мнению. Человек верит, что жениться надо один раз и навсегда, иначе деградация. Я пыталась сказать ему, что так не бывает и на то много причин и следствий: начиная с мелких бытовых проблем, заканчивая насилием, но разве ж ему докажешь?

Нет, это конечно хорошо, когда у человека есть чувство справедливости, но мир не может подстраиваться под твое личное мнение.

Он судит по тому, что происходит вокруг него. Если у него идеальная семья – значит у всех идеальная семья. Если он считает, что прав, все должны подхватывать.

Отсутствие адекватного поведения у собеседника – отбивает всяческое желание общаться, а слушать его тем более.

– … ты слушаешь меня?

Хотелось бы сказать: «Нет», но это же Боря. Он и шутки слабо понимает.

– Да, слышу. – Сухо пробубнила я.

– Так и что ты об этом думаешь?

А я и знать не знаю, о чем ты говорил. Меня не это волновало. Пусть даже он спрашивает мое мнение, что уже поистине удивительно. Ну, не день, а праздник какой-то! Только вот это самое «мнение» он скорее для галочки спросил. Чтобы я не забывала, что участвую в диалоге с маэстро.

– Ничего не думаю. – И опять же, не солгала.

– То есть как это? Нет, ты определенно должна что-то понимать, ты же девушка.

Да что ж за день такой. С самого утра не удался. Мне бы 6 уроков пережить, да пойти гулять, а меня расспросами донимают.

Я невольно представила, как сижу на стуле в темной комнате. Меня обвивают веревки, из которых я не могу выпутаться, а прямо в лицо мне светит лампа. За столом должен быть Боря, но он слишком мелок. Пусть это будет шкафообразная фигура какого-нибудь Кромешного АДа, тень которого заполняет стены. Тот задает вопросы, а ответить-то я не могу, потому что рот в скотче. Он спрашивает и знает, что говорить не могу. Специально ее не отклеивает, балбес. Главный антагонист в лице школы, он такой.

Как сложно жить, когда не играешь по чужим правилам. Что я там думать должна, что такую значительную роль играет мой пол.

– Борь, ну хотя бы ты мне мозги грузи!

С этими словами я села за парту и больше в его сторону даже не смотрела. Судя по всему, я задела его самолюбие. Мне не был приятен этот факт, но мириться с ним означает признать свою неправоту. В этой ситуации виноватых не было. Есть только, охватывающее кабинет, эго Кромешного Бори.

***

Артур стоял у ворот. Завидев меня издалека, он побежал навстречу, не упуская широкой улыбки.

– Давно меня ждешь?

– Самую малость.

– Тогда не будем терять ни минуты.

Я достала из рюкзака пакет и переобулась в сапоги. Артур не без удивления смотрел на этот твист.

– Что-то не так?

Он очнулся: – А… нет! Все нормально. Я просто… не знал, что можно делать это прямо на улице.

Я пожала плечами. – Много чего можно делать на улице. Даже спать. Правда, это порицаемо обществом.

В ответ он посмеялся.

Одомашненный мальчишка. Вроде бы на свежем воздухе бывает часто, а с ребятней не шкодит.

По дороге Артур обратил внимание на сломанный забор. Он совсем не защищал деревянный домик, что находился на самой опушке. Все знали, что здесь живет одна старушка, но ее жизнью никто не интересовался. Здешние забыли, как выглядит хозяйка, а ее место жительства – подавно. Куры, избалованные вседозволенностью и отсутствием дисциплины, ходили вдоль дороги и громко кудахтали.

Он помотал головой, но ничего не сказал.

Пройдя небольшой лесок, мы обнаружили заросли розовых цветов.

– Здесь сладко пахнет. Это от них?

– Да, рядом болото, эти растения растут только здесь.

Артур насупился: – Значит, скоро будем плыть…

Я издала звук больше похожий на хрюк, нежели на смешок.

– Болото разное бывает. Это не зыбкое совсем. Так, грязь сплошная и пахнет соответствующе. Неприятное место, поэтому люди тут нечасто бывают.

– Я себе это не так представлял. – Я улыбнулась. Похоже, ему многое предстоит узнать. – А что это за кусты?

– Это недотрога.

– Недотрога? Ее нельзя трогать?

– Можно, но тогда она начнет стрелять в тебя семенами. Видишь вот этот стручок? Они еще слишком маленькие, но ближе к осени их можно будет лопать.

Он задумался. – Как пленку пупырчатую?

– Около того. Я, когда была маленькой, часто сюда ходила с подружкой. Мы называли ее «трущобной орхидеей». Местная бабушка так сказала, а мы повторили. Когда семена становятся черными, а сами стручки в разы больше, до них дотронуться невозможно. Стреляет так, что даже больно. Когда-то это было весело.

Хлюпая по склизкой почве, он мельком посматривал на меня, будто не решаясь задать вопрос.

– Все в порядке?

– Хм… а… А сколько тебе лет?

– 16.

Он замешкался: – Ох…

– А сколько бы ты мне дал?

– Ну-у-у… 13.

Я даже не удивилась. Правда, в голове моей прозвучал безрадостный смешок досады, но ничего здесь не попишешь. Я такая родилась. Я такая существую.

– Что ж, хорошо сохранилась.

Небольшая пауза.

– А вы до сих пор дружите?

– С кем? Ты про подружку? Нет.

– Почему?

– Мы выросли. – Он непонимающе посмотрел на меня. – Так бывает. Сначала ты дружишь с человеком, потому что ты маленькая и живешь с ним по соседству. Гуляете, ходите в школу, играете. Потом проходит время, каждый обретает собственный характер, цели и средства на их приобретение. Люди меняются, ты перестаешь быть интересным кому-то. Ты становишься ненужным. Вот и я стала обузой для человека. А она – для меня.

Артур судорожно сглотнул. Он, вероятно, перебирал в голове подбадривающие фразы, но озвучить что-либо так и не решился. Я бы и сама не смогла сказать слов поддержки в такой сложившейся ситуации.

Я стала слишком откровенна с ним. Даже моя мать не знает о том, что случилось. Она до сих пор здоровается с Алисой, когда та видит ее в магазине или по дороге домой, после чего спрашивает, хорошо ли я учусь. Другие события, происходящие со мной, ее вряд ли интересуют.

– Кстати, – добавила я: – … мы пришли.

Указав пальцем на заросли травы, я ступила на гальку. Наконец-то приятная местность.

– Ого! А здесь красиво!

Я кивнула. Здесь и в самом деле хорошо. Хоть где-то есть зелень. Здесь ее даже много.

– И это пруд?! – Воскликнул он, широко раскрыв глаза. – Если пруд такой большой, какого размера озеро?

Для меня этот водоем не был большим, потому я удивилась такому вопросу. Мне не доводилось видеть озеро, от того вариации возможных ответов в моей голове смешались запутанным клубком.

– Ну, вероятно… раза в 3 больше.

Артур протяжно свистнул.

– А что здесь плавает?

– Мусор. – Усмехнулась я.

– А рыба? – С иссякшей надеждой в глазах спросил он.

Тут я заметила заметную разницу между ним и Борей. Да, у Бори тоже карие глаза, но… в них не было блеска. У Артура искра не гасла никогда. Даже в печальные моменты неудачи.

Стараясь скрыть смущение, я проглотила накатившийся ком.

– Тут водится какая-то мелкая рыба, но я даже не знаю съедобная ли она, не то что ее название.

Собеседник задумавшись, кивнул: – Понял.

Мы, молча, шли по берегу, и эта тишина наводила смятение еще больше.

– Ну, как тебе большая жижа воды? Доволен?

Он посмеялся. Наверное, этот термин позабавил его.

– Да, очень даже. Мне вообще нравится здесь.

– Что ж, это должно быть хорошо.

Правда, в голове у меня мелькали совсем другие мысли. Как мальчишке, приехавшему с цивилизации, может нравиться такая унылая местность? Но чужая душа потемки, да и первое впечатление, как правило, обманчиво. Может, спустя время, он передумает.

– Я тут думал. Это очень печально!

Он так воскликнул, что я невольно вздрогнула: – Что именно?

– То, что вы больше не дружите.

Я уже и думать забыла об Алисе.

– А… Нет, не печально. Люди сходятся и расстаются. Тут ничего не поделаешь. Люди – сложные существа, они не всегда могут быть заодно друг с другом, поэтому возникают конфликты. Другие же предпочитают избегать их, посредством обрывания связей. Так меньше боли.

– Всегда можно найти компромисс!

Слова-то какие знает. Ему ведь точно 12?

– Можно, но его не всегда находят. Некоторые и в зрелом возрасте не знают таких терминов. – Я доброжелательно подмигнула ему, но он будто не заметил этот жест и стал еще грустнее. – Мои родители развелись, когда я еще под стол пешком ходила. Они не знали, что такое компромисс, но вместе жить не могли. Они не ругались, мебель не метали, просто разошлись. Оба друг на друга обижены. Папа за то, что мать препятствует нашему общению. Мать за то, что отец… кхм… отец. Но стоит признать, им порознь хорошо. – Артур внимательно смотрел на меня. Я говорила ровно, слез не было. Словно рассказывала житейскую байку. – Вот такая аналогия. Если бы я пыталась удержать подругу, возможно, стало бы только хуже. Да, обида есть. Мне грустно признавать себя «третьей лишней», но выяснять отношения в одну сторону я не намерена. Это не для меня.

– Мои родители тоже разводятся.

Тут я остановилась. В сердце как-то тревожно заскрипело. Теперь вероятная картина стала проясняться. Так и представила: пока родители делят имущество, ребенка закинули к бабушке в глушь. Очень по-взрослому, но кто я такая, чтобы судить?

– И с кем ты будешь жить? – Я решила не проявлять жалости. Думаю, ему оно не нужно. А сочувствие у меня и так есть, недаром пережила то же самое, могу понять.

Он безразлично пожал плечами: – С бабушкой.

– Нет, я имею в виду, ты с отцом или с матерью будешь реже видеться? – Да, это звучало глупо, но иначе я это сформулировать не могла.

– Отец меня точно не оставит на попечении мамы. У них тоже обида. Думаю, это надолго.

Мы вздохнули.

– Ну, стало быть, домой? Мы обошли весь круг, оставаться здесь нет смысла.

Артур согласился, хоть и с тяжелым сердцем.

– А давай по дороге еще раз на этот дом глянем?

– Тот, что с леском граничит? Ну, давай. Только зачем тебе?

– Профессиональный интерес! – С гордо поднятой головой провозгласил он.

– Профессиональный?

– Именно!

– От слова – профессия? – Уточнила я.

– Никак иначе.

– Ого, стало быть, знаешь, кем хочешь стать, когда вырастешь?

– Я буду председателем!

Я не поверила своим ушам.

– Что? – Все-таки спросила я, выждав небольшую паузу.

– Ну, или губернатором. Не знаю, как правильно это назвать, но я сделаю жизнь здесь намного лучше!

Картина маслом: «Петр I, пришедший на болото. Российская империя. 1703 г.» У меня от его уверенности даже дух перехватил. Уж и не знаю, переубедить его, авось и правду говорит.

– Значит, царем быть местным хочешь, да?

Тот задумчиво чесал подбородок с показной манерностью.

– Мне не нравится это слово, слишком много страсти. Я, знаете ли, человек скромный.

Пока мы обсуждали наше семейное положение, я невольно вспомнила дни, проведенные с папой, когда были проблемы, но о разводе речи не шло. Он еще тогда пытался пристрастить меня к культуре. Я наизусть помнила стихи Гумилева, даже на утренниках читала «Жирафа», вместо «Снежинки». Знала, как выглядит картина «Утро в сосновом бору». До сих пор помню историю ее создания, что фамилия Савицкого была стерта из авторства. Мы тогда с Алисой спорили об этом. «Нет, эту калтину напифал Фыфкин!», а я как ребенок не могла ей уступить, и объясняла обратное.