Багира поморщилась. Еще только пару часов, как они здесь, а ей уже нестерпимо хотелось свалить. Леночка же напротив – носилась с видом восторженного ребенка, попавшего в Дисней-ленд. Радостно визжа и пританцовывая, она весело и задорно общалась с окружающими, что-то фотографировала, что-то записывала, успевая при этом получать комплименты и бесплатные коктейли.

Но после пары часов в таком ритме они все-таки решили передохнуть и отойти подальше от грохочущей музыки и сверкающего неона. Здесь, на краю площадки, Багира смогла, наконец, выдохнуть…

– Как только ты все это выносишь? – покачала головой она.

– Да ты чего??? Здорово же! – Леночка все старалась ее растормошить.

– Ну, не знаю…

Ольге совсем не было здорово. И от этого места, и еще потому, что… Она потянулась в рюкзак за обезболивающим.

– О, девчонки! Вижу, у вас есть чем взбодриться! – проходящий мимо полупьяный тусовщик зацепился взглядом за таблетки в руках Багиры. – Может, поделитесь?

Та смерила его удивленным взглядом – расстегнутая яркая рубашка, ядовитого цвета кроссовки, судя по взгляду – уже навеселе и где-то блуждает, в каких-то там своих мирах… Чего ему надо? Проследив за его глазами, она повертела в руках таблетку и, кажется, поняла…

– Слушай, приятель, иди – куда шел, угу? Ты нас не знаешь, мы тебя не знаем, и не будем портить друг другу вечер…

– Да ладно, чего вы? Мне много не надо… Парочку! И я никому не скажу! Все ж понимаю, не дурак… Деньги есть, не сомневайтесь! Вот! – он вытянул из кармана несколько крупнокалиберных купюр.

Лена попробовала было что-то сказать, но Багира сжала ей плечо, заставляя замолчать. А потом решительно шагнула вперед:

– Знаешь, пары тебе, пожалуй, не хватит. Бери сразу четыре, и тогда…

– Чтоб два раза не бегать? – усмехнулся парень. – Тоже верно… Ладно, уговорила, языкастая! По рукам!

Он протянул ей деньги. Багира высыпала на подставленную ладонь 4 таблетки.

– Благодарствую, девчонки, будет от чего не заскучать сегодня ночью! А вы что же… Может, вместе оторвемся, а?

– Ничего, нам и так не скучно. Иди давай.

– Ну, счастливо, красавицы! Свидимся еще как-нибудь…

Пританцовывая и покачиваясь на ходу, любитель взбодриться направился в сторону павильонов – туда, где гремела музыка и сверкали огни. Багира перевела дух.

– Оль, что это было??? – Леночка удивленно смотрела на подругу. – Ты что, сейчас… на самом деле…?

– Расслабься! Ты чего? – она подбросила на ладони несколько таблеток. – Это препарат «Триган-Д». Обычное болеутоляющее, анальгетик. Помогает от головной боли, зубной… ну и еще от кое-какой. Я его пью иногда во время месячных… А этот придурок подумал, что…

– Эти таблетки похожи на «экстази»? – наконец, сообразила подруга.

– Скорее, «экстази» похожи на них. В последнее время производители всяких там «колес» тоже шифруются и делают их похожими на обычный анальгин или что-то вроде этого. И плоскими штампуют, и с риской по центру… Маскируют, короче, под обычные безобидные таблетки.

– Так ты его обманула??? Продала обычное болеутоляющее? – восторженно-испуганная Леночка кивнула в сторону ушедшего парня.

– Да ему, поди, уже все равно, чем закидываться… Ты его видела? Он же на ногах еле стоит. Пусть уж… развлекается.

– И все равно как-то… нехорошо.

– Лисенок, этот крендель будет глотать «колеса» в любом случае. Не у меня – так у кого-то другого найдет. Только от моих таблеток он хотя бы не загнется. А вот от всякой другой дряни…

– Слушай, а он не догадается? Ему же ничего не будет с этих таблеток…

– Ну, это как сказать…, – Багира усмехнулась. – «Триган-Д» вообще забавная штука. Если не соблюдать дозировку, то появляются всякие побочные эффекты. Его потому и не любят в аптеках продавать, а раздают своим: потому что стоит переборщить – и получишь заплетающийся язык, заторможенную реакцию и самые настоящие цветные глюки. А этому кренделю я дала как раз столько, чтобы дозу превысить, но не слишком. Не отравиться, короче… А мне деньги не помешают, сама знаешь… Тем более, что цены тут – ого-го! Задирают из-за байкеров… Помнишь, я рассказывала…

– Блин, ну ты…

Договорить Леночка не успела. Потому что из-за соседнего павильона вдруг вынырнул какой-то парень и направился прямиком к ним.

– Привет, девчонки!

– Ну, здрасте и вам…чего надо?

– Да я вот слышал… Мне приятель шепнул… Может, у вас и для меня что-нибудь найдется?

– Чччего?

– Да ладно вам шифроваться! Друган мне все рассказал… Мне б того же самого… Деньги есть, не поскуплюсь!

Девушки настороженно переглянулись.

– Тебе сколько? – хриплым шепотом переспросила Багира.

– Ну, штучек 6, наверное… Или… С девчонкой поделиться да друган еще хотел… Но я, пожалуй, его самого к вам пришлю…

Когда деньги перекочевали в карман Багиры, а таблетки – новому любителю взбодриться, тот довольно подмигнул и поспешил скрыться за павильоном.

– Оль, ты чего творишь? – прошипела Лена. – Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь?

– Угу, – хмыкнула Багира. – Понимаю. Я, кажется, придумала, как вернуть Боцману долг…

* * *

Зигфрид крутил бритой башкой и тихонько посмеивался. С ним происходило нечто странное, но приятное и расслабляющее. Как будто весь мир вокруг неуловимо изменился, но он все не мог понять – чем же? Никак не мог отследить эти изменения… Вроде, все вокруг осталось тем же, привычным и знакомым, и в то же время… Покрутив головой, он не замечал ничего нового, но если долго вглядываться в какую-то вещь, то поверхность ее начинала как-то сьезжать в сторону, двоиться, съеживаться… Он долго смотрел на свою руку и не узнавал ее, как будто видел впервые. Берцы на ногах, пряжка ремня, татухи – все казалось каким-то странным, изменившимся в размерах… То маленьким, словно игрушечным, то наоборот большим, наплывающим на него, заслоняющим весь мир, пугающим…

Он снова дурашливо захихикал.

– Чего там еще такое? Манштейн! Восстанови дисциплину! – прикрикнул Перун.

На голову Зигфрида обрушилась увесистая затрещина, но она лишь качнула его – плавно, как на карусельках в детстве, и он снова засмеялся.

– Да что с ним?

– Слушай, да он тащится! Приход у него, походу…

– Вот, блин, дерьмо… Говорил же, всем вести себя тихо, пока не зайдем – быть тише воды, ниже травы, на людей не кидаться и вообще… Потерпеть не могли, что ли?

– Так на людей мы никогда и не бросаемся, только на нелюдей! – отозвался кто-то из толпы. Послышался довольный смех.

«Вот же придурки, блин… И с кем только приходится работать!» – чертыхнулся про себя Перун. Ему, здоровенному спортивному парню, вообще нахрен не сдалась вся эта бодяга с «рейвом», да и бухающие идиоты вызывали у него только жгучее презрение, но – народ требовал развеяться и начинал уже глухо роптать от его однообразных тренировок, так что надо было ехать «на вылазку», проводить «чистку», а то еще взбунтуются…

«Ох, Россия-матушка, что же с тобой делать-то?» – грустно вздохнул главарь скинхедов.

Он опять почувствовал накатывающее волной раздражение, тупую саднящую боль и злость. С юных лет она засела в нем, как гвоздь в башке, и ничем ее оттуда было не выковырять. Поутихнет немного – и снова… Еще с тех пор, как его отчим повадился его бить пудовыми кулачищами, куда попало, да дубасить башкой об стену. Что-то тогда сломалось в нем…

Маленький Петя не плакал, не кричал, а только сжимался в комок и молча глядел злыми, обжигающими глазами, повторяя про себя: «Ничего, вот я вырасту! И тогда….» Это бесило отчима еще больше.

Отчим был из кавказцев, работал грузчиком на рынке. Должность была мелкой, подняться выше никак не получалось, и, приходя домой, он срывал свою злость на жене и сыне. Бил злобно, остервенело, а маленький Петя уворачивался и все твердил про себя «Ничего! Ничего, я вырасту и…»

Он часто бывал на кавказском рынке, видел, как приезжие там обманывают русских, мошенничают, обворовывают, что-то там лопочут на своем обезьяньем наречии, но никому нет до этого дела. Вокруг – как слепые все!

И тогда на него накатывало раздражение, отзывалось тупой ноющей болью, и ему хотелось заорать: «Да проснитесь же вы! Вот же они – сволочи, оккупанты, пришедшие на вашу землю! Вот же они, видите??? Бейте их, гоните из нашей страны! И тогда все будет по-другому!»

Но его никто не слушал…

«Ничего! Я еще разбужу вас… Ничего!» – приговаривал он про себя.

Он начал ходить в качалку, заниматься боксом, старательно изнурял себя тренировками, набирался сил, готовился к будущему Пути. Там и познакомился с армейскими ребятами. Они были намного старше, многие уже вернувшиеся из армии, но его почему-то приняли в свою компанию, рассказывали ему многое, учили… Там постепенно у него и начали открываться глаза.

Эти парни прошли Чечню. Там они воевали с такими вот «бармалеями». Конечно, война давно прошла, но они до сих пор носили камуфляж, армейские ремни, берцы… Завидев такую атрибутику – люди стремились как-то посторониться, отойти с их дороги, отводили взгляд. Это Пете понравилось, и он тоже хотел себе такие…

Каждый из этих парней нес в себе память о той войне – шрамы, ранения, истории о том, как его друга убило какое-нибудь «зверье». Конечно, это сильно повлияло на них – расстроенные нервы, агрессивность, срывы… Порой они становились просто неадекватными. Но Петру казалось, что он отлично понимает их – вся страна в то время была израненная, пошатнувшаяся, исхлестанная рубцами. А кто виноват? С кого спрос?

Вспоминая убитых друзей под водку, эти армейцы иногда доходили до исступления, до слез (страшная это была картина – когда рыдают здоровенные мужики!), а потом шли на улицу. Увидев какого-нибудь кавказца, подходили к нему и орали:

– Ты, такие как ты – убили моего друга! Вы! Все вы виноваты, все вы сволочи…

Иногда случались и потасовки.

Подросший Петя драк уже не боялся, научился и терпеть удар, и сам мог ответить хлестко и жестко. Как-то раз замахнувшийся было на него по привычке отчим – вдруг встретил неожиданный отпор. Петр перехватил его руку, поймал в захват, ударил головой о шкаф, потом еще и еще… А когда тот свалился – долго и с наслаждением пинал его ногами в тяжелых берцах. Затем вышвырнул его вещи на улицу и велел больше не возвращаться.

Так началось его взросление…

Кто-то из старших товарищей давал ему почитать книги, показывал какие-то фильмы…

На него сильно повлияло кино «Бритоголовые» и книга «Скины. Русь пробуждается». Тогда он понял, что не один такой, что есть еще в городе, в стране те, кто думает и чувствует также. Надо только найти их. Собрать вместе. Объединиться. А потом – действовать! Разбудить народ. Показывать, обнажать то, что творится вокруг. Изгонять отсюда тех, кто заполонил улицы. Ведь неужели же люди не видят, что с каждым годом их все больше и больше? Что такими темпами скоро на улицах не пройти будет от «черных», и тогда мы окажемся в меньшинстве? А потом они пролезут в правительство, в начальники, напишут для нас законы и примут правила, защищающие их, и наша достойная сильная раса белых людей – окажется в подчинении и порабощении! Те, кого нельзя было победить в открытом бою, окажутся побеждены подлостью, обманом и ложью. Как всегда. Да проснитесь же вы, наконец, люди!

Вскоре он собрал себе небольшой отряд из таких же, как он сам. Назвался Перуном. Остальные тоже выбрали себе звучные имена.

По вечерам они пропадали в качалке или выезжали на природу – тренироваться. А ночью или по выходным устраивали «вылазки». Чистили город от понаехавшего «зверья».

Им нравилось видеть ужас в глазах «чурок», нравилось смотреть, как какой-нибудь кавказец, до этого наглый и беспечный, сморщивался и съеживался при одном их появлении, мечтал забиться куда-нибудь в щель, спрятаться. Нравилось, как он выл и визжал под их ботинками, как катался и молил о пощаде, обливаясь кровью…

Нравилось ходить по улицам, поигрывая татуированными мускулами, сверкая бритыми лысинами и видя, как стараются отвернуться от них те, кто слаб. В такой момент они чувствовали себя королями этого города, понимали – зачем и ради чего живут.

К ним стали прибиваться все новые и новые «добровольцы». Перун принимал всех, старался наставить на путь истинный, вдохновить и зажечь. Рассказывал о грандиозной идее, о великой цели, о национальной революции, о Пути… Пытался заставить свое воинство тренироваться, не бухать, не употреблять наркоту. Получалось, правда, пока не очень. Какая же тусовка без бухла? Да и народ приходил больше поразвлечься, чем ради серьезного дела. Тренировки любили далеко не все, надрываться в спортзале – желающих было немного. Но ничего, он верил, что со временем они тоже поймут… Тем более, что помесить «чурок» желающие всегда находились!

Вот и сегодня они выбрались на «чистку». Давно пора, а то уже засиделись без дела. А бойцам без дела нельзя, в армии от этого бардак и разложение начинается. Это Перун знал хорошо.

В результате приперлись на «рейв». Говорили, здесь будут «чурки» да и просто реперов всяких полно, что под ниггеров косят и под музыку эту блядскую тусуют. Вот только с самого начала все пошло не так. Еле-еле смогли пробраться на территорию, а к тому времени кавказцы уже сидели у себя в павильоне с какой-то там «Кавказской кухней», огороженной со всех сторон с кучей охраны. На подходе их перехватить не получилось, а внутрь – не подберешься. Рэпперов полно, но в толпе народу – тоже соваться как-то не с руки. Его отряд приуныл и начал разбредаться, кто куда. Зигфрид даже колес где-то надыбал, парочка салаг вон бухие уже… Черт, похоже, ничего сегодня не выйдет!

Но не уходить же просто так! Надо было хоть нажраться всем вместе да баб каких-нибудь подцепить – все не зря собирались. А в следующий раз тогда уж…

– Зигфрид, ты где «дурь»-то взял, олух царя небесного? – раздраженно буркнул Перун.

– Да вон там, за павильонами, вроде, две девахи какие-то торгуют, – подсказал услужливый Манштейн. – Я видел, как он туда бегал…

– Да? Ну-ка, двинули…

…Девахи и правда оказались ничего. Ладные такие, аккуратные. Напуганные только что-то… Ну да, это – дело привычное… А вообще, таких бы не грех и по назначению употребить! Перун хмыкнул. Только сначала затариться бы надо. Хорошо еще, деньги есть, на днях «чурку» одного знатно обнесли…

– Почем товар, красавицы? – осклабился он.

– Да мы уж все, закончили, – поспешно ответила одна.

– Как так??? А про нас выходит, забыли? Нехорошо получается… Неужто ничего не оставили для защитников земли русской? Мы ведь можем и другим взять! – хохотнул вожак скинхедов. За его спиной зареготали.

– А вам сколько надо? – настороженно переспросила все та же брюнетка.

– О, нам много требуется! Вишь, какая у меня дружина хоробрая? Человек 30, и каждому по нескольку штук хотя бы… Это получается…, – Перун наморщил лоб.

– У меня столько точно нет.

– Ну, тогда…

– Но я могу привезти! – поспешно добавила она.

– О как…

– Скатаюсь в город. Туда и обратно. За пару часов управлюсь. Только вот…

– Что?

– Мне задаток нужен. Хотя бы немного. Чтобы там прикупить, сюда привезти…

Перун подозрительно прищурился. Затем хищно улыбнулся:

– А давай! Вот тут несколько тысяч… хватит? Бери и езжай себе. Мы тебя ждем. Но она останется! – он ткнул пальцем в блондинку.

– Что??? – испуганно взвизгнула та.

– А вы как хотели??? Свалить с нашими деньгами? И ищи-свищи вас потом… Нет, так дело не пойдет! Пусть одна остается… В залог, так сказать! – хохотнул он. – А ты езжай. Два часа у тебя есть. Привезешь «колеса» – рассчитаемся. А нет – придется твоей подружке рассчитываться! За все! Верно я говорю, братва?

За его спиной дружно заржали. Попытки блондинки что-то сказать потонули в нестройном хоре возбужденных хриплых голосов.

– Хм… Мы на минутку, ладно? Посоветоваться! – брюнетка чуть ли не силой оттащила подружку немного в сторонку.

– Багир, что ты делаешь??? Ты же не оставишь меня с ними? – испуганным шепотом прошелестела Леночка. – Блин, Оль! Не вздумай!

– Я быстро! Туда и обратно! Доеду до аптеки, возьму еще несколько упаковок и вернусь. Оглянуться не успеешь… Деньги есть, скуплю все мигом. Впарим им оптом и поедем домой! Рассчитаемся со всем разом – и с Боцманом за мотоцикл, и вообще… Ты представляешь, сколько у нас будет денег???

– Да ты их рожи видела??? Я боюсь с ними оставаться! А если ты задержишься вдруг или еще что-нибудь случится?

– Ничего не случится, я тебе обещаю! Тут ехать-то – полчаса туда, полчаса обратно, даже не особо торопясь. И еще час в запасе. По-любому успею! И не посмеют они тебя тронуть, а договорюсь. Я знаю, как… Просто верь мне, я все устрою!

Багира обернулась к скинхедам и громко крикнула:

– Мы согласны! Я уезжаю, скоро вернусь. Лена остается с вами, но – только попробуйте ее обидеть! Не видать вам тогда ни денег, ни… Я вернусь с байкерами, а уж они проследят, чтобы все было честно и – как договаривались!

Расшумевшиеся было скинхеды тут же притихли. Смолкли шуточки и приколы, которыми они обменивались, глядя на девушек. В воздухе повисла напряженная тишина.

– Не волнуйся, мы свое слово держим, – мрачно кивнул Перун. – Уговор так уговор. У тебя два часа. Но если вздумаешь опоздать или не приедешь – сама понимаешь…

Он развел руками и хищно улыбнулся.

«А ведь она врет! – испуганно сжалась Леночка. – Никому она не расскажет. Если байкеры узнают, что она наркотой торговала – ей самой не поздоровится. Пусть и не взаправду, пусть и только обезболивающим, но… Кто там разбираться будет? Глюки вызывает – значит, наркота. После такого ее точно по головке не погладят. Байкеры наркоторговцев ох как не любят! Так что не станет они никого на помощь звать. Пугает только. А если эти не испугаются? Ой, что будет…»

Взревел мотор мотоцикла.

Лену обступили бритоголовые…

* * *

На плече у того, кто сидел напротив нее, был набит питбуль. Татуировка хищной собачей морды с оскаленными клыками и злобным взглядом. «Милый песик!» – попыталась улыбнуться Леночка. Но получилось как-то не очень…

Она уже потеряла счет времени, но боялась взглянуть на часы – слишком уж этот жест выдавал ее нервозность. Ей казалось, что на нее все смотрят, что со всех сторон тянутся к ней жадные маслянистые взгляды, усмехающиеся рожи с гнилыми зубами, мускулистые руки, татуированные предплечья, подтяжки и берцы, запах перегара и пота. Словно какая-то огромная копошащаяся масса окружила ее и медленно стягивала кольцо, словно гигантский удав, подбираясь все ближе и ближе…

«Черт! Ну где же там Багира???»

Чтобы хоть как-то отвлечься – она принялась разглядывать татуировки на окружающих. У того, с питбулем на плече, был еще большой мальтийский крест. А у его соседа – цифры 14\88 и еще какая-то эмблема со скрещенными гранатами¹

Сам же вожак щеголял многочисленными славянскими рунами по всему телу, смысл которых Леночка не знала.

– Ты чего дрожишь, малая? Мы те ничо плохого не сделаем…, – хмыкнул один из них.

– Ага, только хорошее! – похабно осклабился другой. Остальные заржали.

Лена отвернулась.

Сидящий с той стороны молодой скинхед с немалой долей бравады рассказывал, как они в прошлый раз «проучили» кавказцев, демонстрируя при этом здоровенную пряжку ремня и цепь с джинсов. Из его истории получалось, что они вдвоем с каким-то Колючим разогнали чуть ли не толпу «чурок», которая попалась им навстречу. Окружающие посмеивались нам хорохорящимся салагой (которого почему-то называли «карлан»), но не противоречили ему. Видимо, никому не хотелось спорить, когда назревает забава получше.

– А ты вообще как к «черным» относишься? – спросил кто-то у Лены.

– К кавказцам, что ли? Да как-то не очень… – неуверенно промямлила она.

– Верно! Понаехали тут! Наши места рабочие занимают, наркотой торгуют…вся грязь от них! А еще на наших девушек покушаются!

– А у тебя есть девушка? – недоверчиво переспросила Лисенок.