Твою же мать!
Это её дочь!
Она поворачивается ко мне и я вижу дикий ужас, застывший в её глазах. Как тогда…
Подхожу ближе к кровати и почему-то становится хреново на душе, когда снова натыкаюсь взглядом на костыли. Так паршиво, словно в рожу помоями плеснули. Мелкая инвалид? Или, быть может, ногу сломала?
– Что с ней? – задаю глупый вопрос, абсолютно не к месту.
Слышу как она нервно сглатывает – боится, что я девчонку обижу? Дура набитая. Столько лет знала меня. Одно дело всыпать жене-шлюхе, совсем другое – обидеть ребёнка. До этого я никогда не опущусь, каким бы зверем не стал.
– Врождённая травма позвоночника. Родилась такой, – в её шепоте улавливаю нотки презрения и злости.
Как будто я виноват в её бедах. Да, дорогуша. Со шлюхами такое случается. Мыслимо ли, подставлять свою щёлку всем подряд!
Скорее всего, даже не знает, сука, кто папаша. Скриплю зубами и снова хочу припечатать ей между глаз. Нет, что бы о дочери заботиться, пошла по клубам своей дыркой зарабатывать.
Зарабатывать… Стоп, это она ради мелкой что ли?
Тут же отгоняю от себя грёбаную жалость. Мне какое дело? Да и до рождения ребёнка, будучи женой денежного мешка, она не брезговала чужими хуями. Так что, этот вариант отметаем сразу. Есть сильные женщины, которые ради своего ребенка пойдут сортиры драить и объедки со столов убирать, а есть – такие. Которым проще раздвинуть ноги и отработать, лёжа на спине.
– А отец кто? – с издёвкой спрашиваю и поворачиваюсь к ней.
Хочу увидеть её глаза, когда дрянь будет давить на жалость и рассказывать слезливую байку об изнасиловании, ну или что там шлюхи сочиняют в подобных случаях…
– Не важно. Он умер, – мне кажется, или я слышу грусть?
Мастерица сочинять, что тут скажешь.
– Сколько ей? – сам не знаю, почему задаю эти вопросы.
Просто, наверное, пора уходить, но мне отчего-то не хочется.
Бывшая жена. Потаскуха. Тварь, которой место на трассе…
Я только что поимел её как животное – на полу.
А уходить, блядь, не хочу.
В который раз злюсь на себя за эти долбанные эмоции, что она вызывает во мне одним своим присутствием рядом. Ненавижу. И себя и её.
– Пять, – коротко отвечает и поворачивается к двери. – Тебе пора, Дима.
– Да, действительно, пора. Завтра за тобой заедут. И не смей больше динамить меня, а то в следующий раз так легко не отделаешься, – выхожу из комнаты и направляюсь к входной двери.
Она несётся за мной. Сука… Оставь меня в покое сейчас, а то ведь не сдержусь. Опять залезу на тебя. И не факт, что выберешься из-под меня живой!
– Подожди, Дима! Да послушай же меня! – хватает меня за руку. – Ты же сам видишь, не могу я дочку одну оставить…
– Тогда номер свой запиши, я позвоню, договоримся… Когда сможешь, – ебучий нытик! Опять! Опять я иду на поводу у этой стервы!
Какое мне дело вообще до её удобства?!
Но сказанное не вернуть. Стою, жду пока она впопыхах царапает мне свой телефон.
Красивая дрянь. Даже сейчас, с взлохмаченными волосами и заплаканными глазами… Такая красивая, тварь.
Что же ты за зараза такая, Варвара?
– Вот… – протягивает мне клочок бумаги и отшатывается назад, когда я резким движением выхватываю его.
Вылетаю на улицу и, сделав рваный вдох, устремляю взгляд в ночное небо. Легче не стало. Ни физически, ни морально. Каждая мышца в теле ноет от напряжения, а глаза застилает всё та же красная пелена.
Комкаю в руке бумажку.
Выбросить.
Выкинуть её номер.
Забыть её адрес.
Вырвать её из головы.
Ведь смог же однажды. Хрипло смеюсь. Смог. Оставить её смог, но не забыть. И теперь всё вернулось с удвоенной силой. Похоть. Нечеловеческое притяжение. Боль. Адская, раздирающая на лоскуты!
Засовываю скомканный листик в карман и иду к машине.
Обязательно выброшу. Потом.
Давлю на газ и разгоняю тачку до предела.
В голове то и дело всплывает образ девчонки. На кого – то она похожа… На Варьку, скорее всего. В полутьме даже не разглядел толком, но отчего – то уверен, что у мелкой волосы пахнут также сладко, как и у её горе-мамаши.
Да, жалко ребёнка. Она-то ни в чём не виновата. Просто с маманей не повезло. Но таких детей уйма. Я сам детдомовский. Что поделать, это жизнь.
Ловлю себя на мысли, что надо было оставить денег этой курице. Вернее, не ей, а девчонке. А мамаша потом отработает, ей не привыкать. Хм… Даже имени девочки не спросил.
С силой бью по рулю.
Да чтоб тебя!
И зачем я вообще зашёл в ту комнату? На хрена мне это знать?!
И снова возвращаюсь мыслями к девочке. Что-то не то… Она сказала, пять лет? Странно… Мелкая инвалид с рождения, но выглядит старше и это при том, что Варька сама маленькая ростом…
А, видимо, папаша крупный был.
При мысли, что мою бывшую трахал другой (очередной!), опять накрывает с головой.
Домой. Нажраться и забыться в пьяном угаре. Чтобы не думать. Не вспоминать.
Всё-таки было наихреновейшей идеей ехать к ней. Только хуже себе сделал. Снова.
Ушёл. Слава Богу, он ушёл. Изверг. Чудовище.
Ощущения вернулись и я отчётливо почувствовала саднящую боль в промежности. Скотина! Мало ему было избить меня! Нужно вернуться через столько лет и снова истязать!
Одно радует – поверил, что дочь от другого. Хоть тут меня малодушие и страх не подвели и не заставили во всём признаться. Даже подумать страшно, что бы он предпринял, узнав правду.
Забрал бы у меня мою малышку, как пить дать. Не потому, что она ему нужна. Едва ли такому ублюдку вообще кто-то нужен. Просто, чтобы ударить меня побольнее. Как будто того, что уже сотворил мало.
Возвращаюсь в спальню, где тихонько посапывает моя девочка и тихонько ложусь рядом с ней. Я не дам тебя в обиду, моя жизнь. Никому. И ему тоже не дам. Не посмеет он нас тронуть. Я глотку разорву ему собственными зубами, но не позволю.
В память врезаются ужасающие картинки из прошлого, а затем и произошедшего сегодня. Пусть делает, что пожелает со мной. Я вытерплю. Дам ему ещё пару раз, не развалюсь. Зато потом избавлюсь от Каина. И на этот раз уеду со своей малышкой далеко и навсегда. Чтобы больше не встретить его даже случайно.
В груди отзывается тупой ноющей болью надежда… Ради которой я пошла в тот треклятый клуб. Ради которой была готова торговать своим телом. Операция… Что теперь? Где найти деньги? Ведь времени у нас осталось совсем немного. Скоро операция не поможет и тогда Дана потеряет шанс стать на ноги…
– Папа, нет! Я не хочу! Не стану этого делать! Это мерзко! В конце концов, я твоя дочь! Как ты можешь быть таким жестоким?! Что сказала бы на это мама?! – я плакала, билась в истерике, заламывала руки… Да только всё бестолку.
Старый подлец был непреклонен.
Сколько я не умоляла его не делать этого с мной – он не хотел даже слушать свою дочь, мотивируя свой поступок тем, что слишком много вложил в неблагодарных пигалиц, которые в итоге, должны помогать своей семье, ибо пришло время «окупаться».
Да, именно это слово он произнёс.
Именно так.
Земской был чёрствым и ко всему равнодушным человеком. Ко всему, кроме денег.
«Нищета унижает человека, похлеще жалости!», – так он твердил и шёл по головам с этим девизом, не обращая внимания, что этим ранит чьи-то души и калечит судьбы.
У меня случилась истерика и тогда он всё же отступил.
Вернее, я так думала.
Наивная избалованная девчонка, так фанатично верующая в семейные ценности.
После смерти нашей с Катей мамы, Земской женился на молоденькой алчной «силиконовой долине», которая с прожёрливостью удава поглощала денежки старого болвана и ничуть не заботилась о том, каким и чьим трудом они достаются.
И вот, наступил тот момент, когда отец понял – край. Конец шикарной жизни, конец всем материальным благам, без которых он не сможет жить. Да и зачем так жить? Это не жизнь, а существование!
Погрязнув в долгах, Земской ещё долго пытался играть на публику, делая вид, что его фирма твёрдо стоит на ногах, но как только в стране начался очередной кризис, наружу вылезли все его ухищрения и враньё. «Алексей Земской – банкрот!», – вещали первые страницы деловых газетёнок, а инвесторы и партнёры испарялись с «поля боя» с завидной скоростью.
Вот тогда – то отец и решил, что дочерям пора послужить во благо семьи, а вернее, его кармана.
Первой на алтарь своего благополучия Земской положил тихую забитую Катю, которая в отличии от своей сестры-близняшки не посмела спорить с отцом и выполняла всё, что велел ей старый подонок. Хотя на её месте должна была быть я… Если бы не отказалась. Если бы подумала, чем всё это может обернуться и пожертвовала собой ради сестры.
После окончательного разорения своей некогда процветающей, а в последующем «мертвой» фирмы, Земской открыл новую и занялся «бизнесом», о котором я не догадывалась долгое время и лучше бы никогда не узнала… В тот день когда мне стало известно на какие деньги я живу, мир померк, потерял краски и радость каждого дня. Тогда умерла первая частичка моей души.
Через год моя сестра исчезла. Просто не стало её, словно никогда и не было. До сих пор вспоминаю её… И мне иногда кажется, что это не воспоминания, а всего лишь игра моего воспалённого подсознания. И лишь та проклятая видеозапись из-за которой моя жизнь окончательно рухнула в пропасть, доказала, что сестра всё-таки была…
В один «прекрасный» день я вернулась с отдыха за границей и не нашла Катю. Исчезло всё, что могло хоть как – то о ней напоминать. Даже фотографии… Все до единой фотографии исчезли. Не было и её вещей. Ничего. Пустота!
– Папа, а где Катька? Она съехала что ли? – задала тогда логичный на мой взгляд вопрос, но ответом мне послужил лишь краткий взгляд Земского и слова, которые до сих пор звучат в моей голове.
– Её больше нет. И не было. Забудь.
– Пап, ты что?! Как нет? Где Катя?! – завопила, что было сил, но хлёсткая пощёчина обожгла щеку и ввела в состояние шока.
Да, отец был той ещё сволочью. По сути, он в нас и детей своих никогда не видел. Так, просто приложение. Мелкий бонус. Подобие семьи. Чтобы как у всех.
Единственный, к кому этот мудак относился по-человечески – наш с Катей сводный брат Артём. Высокий голубоглазый красавец, главная причина слёз и разбитых сердец всех девчонок, сын Земского от первого брака.
По сути, это всё, что было мне известно об Артёме, ибо он хоть и выглядел весёлым раздолбаем, но был очень скрытным и, подозреваю, что не просто так… Они с отцом вели какие-то странные дела, к которым нам, ещё сопливым девчонкам, не было никакого дела.
Уже после смерти Артёма станет известно, что он был сутенёром.
Да уж… Семейка. Не зря Каин, даже несмотря на своё криминальное прошлое, всегда презирал их и называл «сучарами».
После исчезновения сестры я вспомнила тот самый разговор, когда мой родной отец сказал, что я должна переспать с каким – то инвестором, якобы для развития бизнеса.
Разумеется, я устроила погром в его кабинете и заявила, что лучше сдохну, но не лягу под его дружка.
Как ни странно, вскоре он отстал от меня. И уже позже я поняла почему. Ведь была ещё Катя… Моя тихоня-сестричка. От неё-то он и добился желаемого.
По словам подвыпившего отца, моя сестра полезла «не под того» и, обворовав его, подписала себе смертный приговор. Земскому же не оставалось ничего другого, кроме как зачистить все следы, чтобы «серьёзные люди» не вышли на нас.
– Я не хотел этого, понимаешь, дочка?! Не хотел! – орал он мне в лицо, обдавая перегаром. – Просто этот денежный мешок был нам позарез нужен! Всего-то надо было его напоить и подсунуть контракт на поставки материалов! Откуда же я знал, что она в сейф к нему полезет! А ты что думала, на твою учёбу и бесконечные шоппинги нам деньги с неба падают?!
И тогда я ещё была так глупа, что поверила ему. Поверила, что он действительно раскаивается и горюет по дочери. Поверила в то, чего никогда не было. Даже в свою вину поверила…
Даже после всего случившегося, когда Земской поджог дом, погубив в огне себя, свою жену и сына, я плакала и тосковала по нему.
Ведь он был моим отцом!
Прошло время и, впервые взяв на руки свою маленькую кроху, я поняла, что такое настоящая семья. Что такое любовь. Всё что было до этого лишь тлен… Иллюзия в которой сначала жила моя мама, а потом и мы с Катей. Хотя теперь уже я сомневаюсь на счёт сестры. Она знала и видела поболее моего. Я же была слепым котёнком, которому можно подсунуть тёплый кусок меха и он посчитает его своей матерью.
Прошло еще два года и на третьем курсе международного института экономики (который, кстати говоря, я так и не окончила), я встретила Диму.
В тот день была вторая годовщина смерти моей сестры. Подумать только, я не могла даже носить траур… Все друзья и знакомые, которые знали Катю исчезли, точно так же, как и она сама. Я не знала почему и куда, но, честно говоря, и знать не хотела. Слишком была напугана. Попросту боялась, что те люди, которые убили сестру придут и за мной тоже.
Мне не оставалось ничего иного, кроме как страдать тихо и в одиночку. Прогуливаясь по набережной, не заметила как начался сильный ливень, но уходить не хотелось. Просто стояла и, подняв лицо к небу, наслаждалась тёплыми струями воды. Так я хотя бы могла поплакать и никто не увидел бы моих слёз.
Внезапно на мои плечи кто-то накинул куртку и, открыв глаза, я встретилась с пронзительным взглядом тёмных омутов, в которых, наверное, утонула ещё тогда.
– Замёрзнешь, Дюймовочка. Садись, подвезу, – он начал разговор так странно, словно мы были уже знакомы и, видимо, это позволило мне совершить глупость – беспрекословно сесть в его дорогую иномарку.
С тех самых пор и начались наши отношения. Ухаживания Димы были настойчивыми и даже немного навязчивыми, но я принимала их. Скорее всего, мне просто хотелось, чтобы меня любили. Просто нравилось знать, что кому-то я нужна не за что-то, а просто так.
А он умел любить. Поначалу его помешательство даже немного пугало. Словно сумасшедший он ревновал меня к каждому фонарному столбу и не стеснялся это демонстрировать.
Однажды, возвращаясь домой после пар, я столкнулась с бывшим одноклассником, который, разумеется, поприветствовал меня поцелуем в щёчку. В тот же миг, словно из-под земли, за спиной бедного парня вырос Каин. Честно говоря, я тогда испугалась не только за одноклассника, но и за себя. В глазах Димы полыхал огонь, обещающий сжечь в себе всех и каждого, кто посягнёт на его девушку. Одноклассник тогда отделался затрещиной, а я лёгким испугом, но даже это не насторожило – слишком доверчива была. Слишком глупа.
Шли дни, недели, месяцы. И Каинов вышел на новый уровень – каждый вечер он забирал меня к себе домой, где было так тепло и уютно, словно это и есть мой родной дом. Незаметно для себя самой, я начала перетаскивать к нему свои вещи и опомнилась уже тогда, когда однажды он вручил мне кольцо и приказным тоном заявил, что учёбу мне придётся бросить, ибо теперь у меня будут другие обязанности.
Уже тогда я знала, что Каин не простой человек. Он жёсткий и бескомпромиссный. Не принимающий отказов и всегда твёрдо идущий к своей цели. Но мне это нравилось. Всё в нём вызывало такое восхищение, что хотелось кричать о своём счастье.
Что ж…
За всё приходится платить. Иногда, за счастье тоже.
Отец же, узнав о моей связи с криминальным авторитетом, о состоянии которого мог только грезить в своих алчных мечтах, был на седьмом небе от счастья. Искренне, как мне тогда показалось, пожелал молодым счастья и с чистой совестью выдал меня замуж.
Правда, уже через пару месяцев начались тревожные звонки от брата, который ранее почему-то обо мне вспоминал не часто. Оказалось, что отец снова прогорел и погряз в кредитах.
И Дима помог ему. Один раз, второй, третий… Сколько было таких безвозвратных займов – не счесть. Но в один прекрасный день, а вернее, вечер, когда я в очередной раз попросила крупную сумму у мужа, он отказал. Жёстко и чётко.
– Варь, когда твой папаша научится вкладывать бабки в дело, тогда, возможно, я ещё подумаю. Но сейчас же он спускает всё на свою бабу и сынка. Я для нас с тобой и наших будущих детей пашу с утра до ночи. Но не для них. Извини, – таким был ответ Димы и я его хорошо понимала.
Кому нужны родственнички, сосущие деньги из кармана зятя, словно пылесос.
Я была согласна со своим мужем. Пора им научиться жить самостоятельно.
Вот только такой ответ не устроил Земского. Поняв, что «кормушка» закрылась, он пригласил меня к себе в кабинет, посадил на диван и включил «забавное» видео… С участием моей погибшей сестры.
Вот тогда – то я и поняла, осознала, кто сидит передо мной. Не отец. Не родственник и даже не друг.
Мразь.
Жадная, не гнушающаяся ничем сволочь.
Да, я могла бы рассказать Диме о сестре. Только был ли в этом смысл? Ведь Земской на пару с братцем хорошо потрудились над тем, что бы Катя осталась только в моей памяти. Шансов доказать мужу, что на записи не я, практически не было.
Мы с Катей были как две капельки воды. Даже родинки на груди и те одинаковые…
Поверил бы мне Каин?
Нет.
О проекте
О подписке