Бабка пятится к двери, при этом не прекращая отбивать поклоны, а я тихо скулю, не желая оставаться с ним наедине. Сейчас я была бы рада даже старухиному хлысту.

– Н-н-неее уходите-е, – пищу тоненьким голоском, срываюсь на плач, и Монстр склоняется ниже.

– Молчи. Рабыня не смеет говорить, пока ей не позволил хозяин.

– Отпустите… умоляю, – я сейчас готова даже валяться у него в ногах, как делала это бабка. Жить очень, знаете ли, хочется.

– Я сказал: молчать, рабыня, – приказывает негромко, но у меня пропадает желание говорить.

Вернее, я не могу… Губы, словно склеились и не размыкаются. Я мычу и хочу закричать, но всё – лишь бесполезные попытки. Что же это?!

– Вот так, – усмехается криво, отчего шрам на его щеке ползёт вверх, к глазу. – Рабыня должна выполнять свои обязанности молча.

Это колдовство! Мистика! Он заставил меня замолчать силой мысли!

Тихо всхлипываю, когда он надавливает своей огромной рукой на моё плечо, заставляя этим самым опуститься на колени.

Он раздет по пояс, а в кожаных штанах, обтягивающих сильные ноги, бугрится то самое орудие для убийства, которым меня уже однажды пытали. Выпуклость прямо напротив моего лица.

И именно сейчас, при свете дня, в этой поганой комнатушке, именуемой кухней, я понимаю, что всё происходящее никак не сон. У меня было время в этом убедиться, но я только сейчас осознала и поверила, что нахожусь где-то ужасно далеко от дома, в лапах Монстра, когда он поставил меня на колени и вот-вот… Что, кстати, «вот»? Что он собирается делать? Не будет же он сейчас…

Монстр расстёгивает штаны и вытаскивает свой огромный член.

Будет, значит.

Закрываю глаза, чтобы не видеть этого, но где-то вдалеке слышатся крики и скрежет металла.

– Варрн атах! – цедит злобно и отпускает меня.

Открываю глаза, которые тут же наполняются слезами, и судорожно вздыхаю. Его нет! Ушёл!

Но радоваться чуду некогда. Мне нужно бежать! Так быстро, так далеко, чтобы больше никогда не встретиться с этим страшным варваром.

Поднимаюсь на ноги и бросаюсь в открытую дверь. Поначалу слабо верится, что получится улизнуть. Но когда я оказываюсь на улице, появляется надежда, и в голове начинает пульсировать лишь одна мысль – СВОБОДА!

Неожиданно осознаю, что радовалась я рано. Как раз в тот момент, когда надо мной пролетает что-то блестящее и врезается в дерево над моей головой. С ужасом оборачиваюсь и вижу здоровенный нож. Нет… Не нож. Это меч! Или сабля… Что-то огромное и жутко острое.

Сбоку слышу какое-то рычание и с ужасом поворачиваюсь к чудищу, что несётся прямо на меня с такой же саблей. Кривой, окровавленной и жуткой, как в тех исторических фильмах, где герои рубили друг друга, словно овощи.

Когда я говорю «чудище», то никак не преувеличиваю. Это существо похоже на человека лишь издалека. Вблизи – жуткое зрелище. Вся морда изуродована, в шрамах и свежих порезах, а улыбается оно гнилыми зубами. Кажется, будто я даже чувствую их вонь.

– Аррраксс, – шипит довольно и замахивается на меня саблей, но внезапно замирает в такой позе, и изо рта его тонкой струйкой льётся кровь.

Сдерживаю первый рвотный позыв, но двинуться с места не могу. Мои конечности будто парализованы. И тут я, словно в замедленной съёмке, наблюдаю за тем, как голова нападавшего на меня чудища медленно сползает с шеи.

А позади него стоит Монстр. Обнажённый по пояс, весь в брызгах крови, и смотрит на меня своими мутными глазами.

– Пошла в дом, рабыня, – рычит зверем, и я, будто под каким-то гипнозом, разворачиваюсь.

Вся моя сущность кричит о том, что я не хочу этого делать. Не хочу возвращаться. Мне нужно бежать! Подальше от этого места и этих монстров! Но ноги несут меня, как приказал он, обратно.

Я помню, что зашла на кухню, прислонилась к стене и по ней съехала вниз. А потом меня поглотила спасительная темнота.

***

Пахло чем-то вкусным. Наверное, мне снова снился сон. Они в этом мире такие реальные, что уже и не понимаешь: где правда, а где ложь. А может, и этот жуткий мир мне тоже привиделся.

Открыла глаза и в груди всё сжалось. Нет. Не привиделся. Снова там же. В том чулане, в котором проснулась утром. Только теперь на деревянной пыльной полке горит толстая свеча, отбрасывая пламенем причудливые тени на стену, покрытую мхом и плесенью. А я, кажется, лежу на каком-то топчане. Хотя, вполне возможно, что у этих дикарей сие сооружение используется как кровать.

Приподнялась на локтях, застонала от головной боли.

– Ох… Блин, что же со мной случилось? – ощупала свою несчастную голову на предмет ран и шишек, но ничего не обнаружила. И то хорошо.

– Да ничего особенного. Последствия чар, – прозвучало откуда-то из тёмного угла, и я дёрнулась от испуга. – Ой, да чё ты опять подпрыгиваешь? Вы, иномирянки, такие трусливые – ужас.

Приглядевшись, увидела на лавке Нечто.

– А, это ты… – натянула на себя старую тряпку, которую мне, видимо, вместо одеяла выдали, и огляделась вокруг. – Ты здесь оди… одна? – вовремя вспомнила, что Нечто вроде как фея.

– Ага, – громко чавкнула. – Кемия я, если помнишь. Хотя тебя так потрепало за последние сутки, что и собственное имя, наверное, забыла. Ты извини, я тут твоей еды немножко взяла.

Судя по крохотному кусочку, оставшемуся на тарелке, мелкая зараза взяла не немножко. А у меня, как назло, заурчал желудок.

– Могла бы и оставить мне поесть, – буркнула обиженно, и Кемия вздохнула.

– Да я как-то это… Не удержалась.

Вот, тварь летучая…

Я потянулась к тарелке, схватила оставшийся кусочек мяса и, проглотив его, заревела. Как долго я ещё продержусь в этом проклятом мире? Сколько ещё придётся выдержать? И попаду ли вообще домой когда-нибудь?

– Началооось, – уныло протянула фея и сложила на пушистой груди (предположительно, на груди), тонкие ручки. – Мне что теперь, до утра слушать твоё нытьё? Нет, ну я этого не выдержу.

От такой наглости я даже плакать перестала. Подняла на неё злой взгляд и мысленно начала пинать эту пушистую хрень ногами.

– И ты ещё смеешь возмущаться? Ты съела мою еду, а теперь жалуешься, что я мешаю тебе её переваривать?! Я попала в это проклятое место не по своей воле! Но вместо того, чтобы помочь мне вернуться домой или хотя бы предоставить возможность сделать это самой, меня все называют рабыней, запирают в чуланах, морят голодом и насилуют! Ах да, ещё гипноз какой-то на мне практикуют! А я, надо же, посмела ныть! Ну охренеть просто, какая я стерва неблагодарная!

Нечто непонимающе заморгало большими глазищами, всем своим видом показывая, что не понимает, о чём идёт речь. Моль-переросток, блин.

– Ой, ну чего разошлась? Я была голодна. Между прочим, нам, феям, еда нужнее, чем вам. Мы существа нежные и хрупкие. А без еды становимся очень слабыми. Мы не можем прожить без пищи больше трёх дней. А такая кляча как ты протянет целый месяц. Да и не могу я отсюда уйти. Меня вместе с тобой заперли. Старая ведьма нажаловалась Аиду, что я продукты с кухни ворую. Вот.

Я обречённо покачала головой и снова упала на топчан. Плохи дела. Сбежать не получается, поесть нет возможности. Ещё и Аид этот страшный… Запытают они меня. Как пить дать запытают.

Всхлипнула, закрывая лицо ладонями. Меня пугал не столько этот мир, сколько угасающая надежда и понимание, что я вряд ли вернусь когда-нибудь домой. Скорее всего, так и погибну здесь. Или превращусь в чудище. Вроде того, с гнилыми зубами. И всё. Никто даже не узнает, куда подевалась Саша Иванова. Да никто, скорее всего, и не вспомнит, что была такая.

Кемия зашуршала крыльями, и я почувствовала, как она садится рядом с моей головой. Дёрнулась, но глаза не открыла. Это существо не такое уж и страшное по сравнению с другими обитателями сего пристанища ужасов.

– Ты это… Не трать силы понапрасну. Они тебе ещё пригодятся. Я слышала, как Господин велел старой карге привести тебя после полуночи. Ты ему не перечь, в глаза не смотри. И бояться не забывай. Он страхом питается. А как питаться станет нечем, он тебя убьёт.

От новой волны ужаса, пронизавшего всё тело, спазмом свело мышцы живота. Опять этот монстр будет меня мучить?! Да лучше я сама себе вены перегрызу!

– А этот Аид… Он кто? – спросила тихо, дрогнул голос.

– Он – Владыка, – так же тихо шепнула Кемия. – Всё в этом мире ему принадлежит. И мы в том числе. Все, кого сюда засасывает, автоматически становятся его рабами. За то время, что я здесь, ещё никто не смог покинуть этот мир живым. Ты здесь навсегда. Так что смирись.

Я не хотела мириться. Не хотела быть рабыней и видеть этого Аида, глаза его, похожие на глаза мёртвой рыбы. И ощущать запах его мощи. Запах необратимости и гибели…

Снова щипала себя за руку, уже покрытую синяками, пытаясь проснуться, и вспоминала всевозможные молитвы и заклятия из любимого сериала о ведьмах. Авось что-нибудь поможет.

Не помогло.

Дверь противно скрипнула, и я резко села. Фея метнулась в тёмный угол и там притихла. Бабка наградила меня злым прищуром.

– Пойдём, рабыня! Господин желает тебя видеть!

***

Он лежал на своей огромной кровати, наблюдал за мной с презрительной миной. Я бы тоже наградила его таким взглядом, если бы от страха не подгибались коленки.

– Подойди!

Я затряслась всем телом, и эту дрожь унять не смогла. Но пошла. Так медленно, что если бы поползла на пузе, то, наверное, было бы быстрее.

– Быстрее шевелись! – голос – будто не человеческий вообще, сиплый, страшный.

А я иду. И хочется, чтобы остановилось время. Чтобы замерло. Чтобы не трогал он меня своими ручищами грубыми.

И плачу. Беззвучно, без единого всхлипа. Слёзы просто катятся по щекам, а я иду…

Он резко встаёт, шагает ко мне, шумно втягивает воздух, склонившись к моим волосам. Такое уже было, кажется… Там, на кухне. Он и тогда также принюхивался.

– Завтра я узнаю, кто ты. И кто прислал тебя, узнаю.

Я опускаю глаза вниз, не в силах смотреть на него. Такого нереально жуткого и большого. Аж голова кружится. Молчу, потому что помню: говорить нельзя. Да и нет особого желания, если честно. Одно его присутствие заставляет сжаться и притвориться неживой.

– Вонь грязной одежды перебивает запах твоего тела. Помойся. Хочу тебя чувствовать.

А я вот не хочу его чувствовать. Особенно сильно не хочу чувствовать то, что он со мной будет делать. А он будет. От него воняет похотью и развратом.

Его приказ помыться для меня спасение. Временное, конечно, но всё же. Так хочется отсрочить жуткие пытки хоть на пару мгновений.

Отхожу от него, ищу взглядом ванну и нахожу в том же тёмном углу. Иду туда и, сбросив балахон, от которого, и правда, воняет, залезаю в воду. Слышу его рядом. Совсем рядом. Дышит мне в шею и опять волосы трогает. Ненормальный фетишист.

Его дыхание ползёт по коже словно гадюка, останавливается в районе уха, и варвар что-то тихо говорит на своём языке, а потом, видать, повторяет на моём:

– Я люблю изведывать новые земли. И новые вещи. Ты интересная вещь.

И пока я силюсь сквозь путы страха протянуть хоть одну мысль и понять, о чём он говорит, Монстр хватает меня рукой за шею и вытаскивает из воды. Ставит как куклу прямо в ванне и начинает разглядывать. Обходит по кругу словно ястреб, кружащий вокруг своей добычи, а я обнимаю себя руками, по возможности прикрываясь. Хоть какой-то плюс – в комнате так темно, что ему придётся приложить массу усилий, чтобы меня рассмотреть.

– Я вижу в темноте, – проговаривает тихо, и мне становится дурно от мгновенной догадки.

Он же не может забираться ко мне в голову? Нееет… Это было уже слишком. Хотя, если вспомнить тот гипноз…

– Я не могу слышать твои мысли, – и за то спасибо. Стоп… Откуда он тогда знает, о чём я подумала?! – Но я читаю твои эмоции. Они… Интересные. От вкусного, сладкого страха до пикантной ненависти. Хм, – обходит меня ещё раз и останавливается напротив. – Люблю эмоции. А в тебе их столько, что хватит надолго.

А я всё молчу. Молчу и давлюсь слезами вперемешку с рвущимися наружу проклятиями. По моей влажной коже ползут мурашки, и он растягивает губы в ухмылке.

– Помой себя. Мне не нравится, когда ты воняешь.

Поджимаю губы, опускаюсь в ванну. Вода остыла, и меня начинает знобить, а лоб почему-то покрывается испариной. Ну вот. Кажется, заболела. В принципе, не исключено, что это реакция на Монстра. Странно, что я ещё вообще не свалилась в обморок. Так, наверное, было бы лучше.

Он меня не торопит, ждёт. Но не отходит. Смотрит так, что по телу пробегают болезненные импульсы, и хочется закрыться руками. Но я усердно продолжаю делать вид, что моюсь. Остервенело натираю себя руками, в особенности те места, куда он смотрит. Я вижу его лишь боковым зрением, но точно знаю, куда глядят мутные, страшные глаза. В тех местах кожа, будто пламенем объята.

Через некоторое время он подходит вплотную, хватает меня, как какую-то мелкую собачонку, и уже через мгновение я лежу на большой кровати, пропитанной его запахом. Запахом, который невозможно описать. Я могу рассказать, чем пахнет шампунь или парфюм, чем пахнет весенняя трава или воздух перед грозой. Но не могу сказать, что за запах исходит от него… Мне кажется, именно так пахнет ужас и нечеловеческая сила. Адовы муки и страх. Неконтролируемый кошмар, врывающийся из мира снов в твой мир, и ты больше не понимаешь, где реальность, а где бред.

Он надвигается неумолимо. Нависает сверху и, прикрыв глаза, с садистским удовольствием на лице улыбается. Вы видели когда-нибудь, как улыбается Дьявол? А как улыбаются монстры из самой преисподней? Нет? А я вижу конкретно в этот момент. И хочу кричать, но рот не открывается, а все звуки гаснут в горле.

– Какой сильный у тебя страх. Мне ещё ни разу не дарили такой… Даже те, кому я отрезал головы.

Мама, мама, мамочка… Пусть это прекратится! Он же маньяк какой-то мистический! Спасите, помогите! Пусть хоть что-нибудь произойдёт! Как тогда, на кухне, когда он собирался сунуть мне в рот свой член. Пусть крыша нам на голову упадёт, лишь бы не касался меня!

– Даааа… – он, кажется, сейчас испытывает что-то вроде оргазма, а у меня начинает кружиться голова. Ещё немного, и потеряю сознание. Ох, пусть. Я согласна.

Монстр вдруг отстраняется, но продолжает нависать сверху, упираясь в кровать по обе стороны от моей головы. Я смотрю в его глаза и вижу там что-то похожее на удивление. Он берёт прядь моих взлохмаченных волос, приподнимает и вглядывается в неё. Тут уже приходит черёд удивляться мне. Мои волосы потускнели… Нет. Не так. Они стали тёмно-серыми, почти чёрными. А были ведь белыми? Или это я уже окончательно сошла с ума?

***

– Что это? – бормочет, разглядывая меня «обновлённую». Похоже, в этом мире может произойти всё, что угодно. Раз уж волосы в один миг меняют свой цвет… – Что с тобой?! – гремит, нависая сверху и остервенело перебирает мои волосы, будто что-то там ищет. – Почему?! – его, судя по реакции, злит такая перемена и если он хотя бы приблизительно понимает, что происходит, то мне остаётся лишь молча лежать с закрытыми от страха глазами.

Он резко склоняется, вдыхает мой запах и снова поднимается, свирепо сверлит своими глазами, которые сейчас почему-то вдруг стали яснее, но яростнее. Горит там в них что-то. Огонь адский, не иначе.

– Почему?! – рычит, хватая меня за горло, а я хриплю и упираюсь ему в грудь. Под пальцами – словно раскалённый камень, и я с надеждой думаю, что у него температура, и сейчас его от злости разорвёт на мелкие клочья. Это было бы неплохо, учитывая нынешнюю ситуацию.

– От… Отпусти… – голова уже кружится от недостатка кислорода, а Чудовище скалится, пронзая своим взглядом. – Пожалуй… ста…

Он медленно разжимает руку, что-то зло бросает на своём странном языке и поворачивает меня на живот, как тряпичную куклу. Тихо скулю, ибо знаю, что за этим последует.

Он наваливается сверху, упирается в промежность своей «дубиной», и я машинально сжимаюсь, кусаю губы так сильно, что во рту чувствуется привкус крови.

– Ширра, – шепчет в ухо, и резкая боль пронзает меня снизу доверху. Не знаю, что значит это проклятое слово, но я его уже ненавижу.

Кричу в большую подушку, пахнущую им, этим Монстром и ужасом во плоти, дёргаюсь в бесполезной попытке вырваться, но это, конечно же, всё зря.

Каждый толчок, как наезд танка. Меня расплющивает на постели, и нутро раздирает от боли. А он рычит удовлетворённо, и в моём сознании почему-то всплывают картинки из канала «Discovery», где волки жадно жрут оленя.

Это продолжается довольно долго, и я начинаю терять связь с реальностью. Голова затуманена от собственных криков, а тело уже не чувствует боли, лишь сильно вздрагивает от того, как бешено он долбится во мне.

Рвано выдыхаю, когда он останавливается и, сделав ещё пару несильных толчков, освобождает моё тело. Наконец-то…

– Пошла прочь, – сталкивает меня с кровати, а сам разваливается на ней, раскинув ноги и руки.

А я бы и рада пойти прочь, а лучше побежать, да не слушаются ноги. С трудом встаю и, опираясь руками о стену, ползу, как и было велено, подальше. Мне бы только до двери добраться…

– Я не разрешал тебе уходить, рабыня, – звучит его голос, как удар по темечку. Замираю, не в силах оглянуться. Не хочу видеть его… Не хочууу… Пусть отпустит меня! Не хочет же он снова… – Подойди.

С трудом подавляю в себе стон разочарования и безысходности и выполняю приказ Монстра. Я не идиотка и уже знаю, что злить его не стоит. Хотя… Какая разница, шею он мне свернёт или затрахает? Но тут же соглашаюсь с внутренним голосом, что разница всё же есть. Жаль, исход один.