Глава 5

– Володя, тебе пора домой, – Надя пытается сгладить углы.

Маленькая наивная Моська.

– Так, значит, на братков перешла, да? – соплежуй, прищурившись, рассматривает мои татуировки, а я жду, когда у него хватит духу рыпнуться на меня. Прошу заметить, жду! Хотя руки уже сами сжались в кулаки.

– Будем базарить как мужики или устроим словесную перепалку? – издеваюсь над полулысым хлюпиком и, черт меня дери, мне это по душе.

Да, оно как бы некрасиво – при девчонке унижать мужика. Но он ещё мужиком должен быть. От этого за версту несёт дешёвым одеколоном и каблуком, из-под которого, видимо, вырвался ненадолго. И сразу же к бывшей, с которой, судя по реакции на него Наденьки, расстались хреново.

Так где же тут мужик?

– А ты что здесь потерял, уголовник? – вот только этого я и ждал.

Мой кулак врезался в челюсть заморыша и он тюком свалился на пол.

Ну, бляяя…

Так даже не интересно.

– Ты убил его… – шепчет Моська, прикрыв рот ладошкой. – Убил.

Смотрю на безжизненное тельце у своих ног и зло берет. Как ей в голову вообще пришло за такого хлюпика замуж выйти? Бля… Не мужик и даже не пародия. Его самого нужно по тёмным улицам за ручку водить и от гопников защищать. Пиздец просто.

– Да что ему будет, отрубился просто! – повышаю на неё голос, сам того не осознавая.

Надо же как меня корежит, стоит только представить, как этот сморчок в мою Моську свой (наверняка короткий) писюн пихает.

– Да? – недоверчиво поглядывает на меня и приседает рядом с бывшим, пытаясь нащупать его пульс.

А мне по рукам хочется ей дать, чтобы не прикасалась ни к кому, кроме меня. Да уж… Я, оказывается, тот ещё «Отелло».

– Володя, значит? – возвышаюсь над бедной Моськой, так, словно это я её муж, а этот мужик – неудачно попавшийся под руку любовник.

Со стороны, уверен, всё выглядит именно так.

Да, Лёха, или как там тебя, похоже, крыша твоя съехала основательно и бесповоротно.

А ведь я ей никто. Знакомы всего несколько часов. Что же дальше будет? Подумать даже страшно, как меня несёт от девчонки.

Она смотрит на меня так виновато, как будто действительно попалась на чём-то нехорошем и меня разбирает хохот.

– Да не буду я тебя душить. Но этого, – тычу пальцем в чмо, распластавшееся на полу. – Чтобы больше на порог не пускала. А то поймаю его здесь ещё раз – ненароком инвалидом сделаю.

Наденька бросает на меня очумелый взгляд, но молчит. Наверное, дает время самому осознать, какую херню несу.

Знаю, что это ненормально. Но как-то насрать мне. Раз понравилась – значит моя будет.

– Помоги его до кровати дотащить.

Вот тут в моём и без того воспаленном мозгу взрывается бомба. Ядерная.

– А штанишки ему не приспустить, чтобы ты не утруждалась?! – со стороны себя не вижу, но, кажется, выгляжу сейчас как псих, сбежавший из дурки.

Моська открыла рот, судя по выражению её лица, чтобы послать меня туда, где не светит солнце, но мужик на полу прервал наш содержательный диалог своим оглушительным храпом.

Замечательно, блядь!

Этот гондон ещё и спать тут улёгся!

Просто охуительно, больше сказать нечего.

– Мы же не можем его выкинуть на улицу! Он вообще-то, мой бывший муж! – вот сейчас ты ему точно не помогаешь, Моська.

– Почему же не можем? Можем. Я, к примеру, могу даже его спустить по лестнице. Хочешь? – кажется, башню таки сорвало, а Моська ещё и усугубляет.

– Прекрати! К тому же, когда очухается можем сказать, что сам упал, – мне кажется, или она правда парится насчёт его мнения?!

Да какого…

– Он в полиции работает. А у тебя ни документов, ни памяти.

– Так ты обо мне что ли паришься, Моська? – ухмыляюсь как последний идиот.

Она тяжело вздыхает и закрывает глаза.

Устала кроха моя.

Да, денёк сегодня весёлый.

Молча подхватываю худосочную тушку Володи и несу его к дивану. Бармалей смотрит на меня с укоризной и с тихим рычанием сваливает в сторону.

Да, псина, я тоже не особо рад этому. У меня так-то другие планы были на новогоднюю ночь. В особенности, касательно твоей хозяйки.

– Ты бы в спальню его отнёс, – слышу позади и, кажется, из ушей начинает валить пар.

– В спальне мы с тобой будем спать!

– Не мечтай даже! Будешь на полу или с ним на диване! – посмотрите-ка, ожила Моська.

– За стол иди, Надя! – рявкаю через плечо и бросаю лоха на скрипучий диван.

Зашибись, мента, как красну девицу на руках таскаю.

* * *

– Сколько тебе лет, Надь? – рассматриваю её хрупкую фигурку и ловлю себя на мысли, что не прочь бы и пощупать её.

– Неприлично спрашивать у женщины…

– Да, я знаю. Так сколько? – настаиваю и ей это, похоже, не очень нравится.

Стесняется что ли?

Дурёха.

– Тридцать недавно стукнуло, – говорит так обречённо, что меня смех разбирает.

– Разве это много? Я вот не знаю, сколько мне лет, но думаю, что намного старше.

– Ты мужчина. Вы и в сорок, и в пятьдесят ещё по бабам бегаете. А для женщины тридцать – уже старая, – какую же чушь она городит.

– А по-моему, самое оно. Моська, а ты чего не в платье? – только сейчас замечаю, что Надя в джинсах и слегка потасканной футболке.

Насколько я знаю женщин, а мне кажется, я их знаю, для них любой праздник превращается в ритуал с охами-ахами у зеркала и причитаниями «надеть нечего».

Опять же, откуда я это знаю? Так легко рассуждаю о бабах, что, кажется, должен помнить хотя бы одну… Но нет. Пустота в башке.

Наденька ещё эта… Странная.

– Этот мудак тебя так загнобил? – киваю в сторону гостиной, где валяется тело её бывшего и в который раз задаюсь вопросом – какого хрена я его не выкинул?!

Ладно, в конце концов, может этот мусор поможет мне узнать кто я вообще. Если сидел, а думаю, так оно и есть, то в ментовской базе должна быть моя харя.

– Давай не будем сейчас о нём, – накладывает мне на тарелку салат и этот жест охренеть как нравится.

Смотрю на большие часы на стене и вскакиваю, как ошпаренный.

– Шампанское где?!

Наденька, ахнув, несётся к холодильнику, а я расплываюсь в счастливой улыбке. Возникает навязчивое ощущение, что всё именно так и должно быть. Правильно это всё. За исключением, конечно, мента на диване.

Под бой курантов откупориваю «шампунь» и разливаю по бокалам.

– С Новым годом… Лёша, – Наденька поднимает свой бокал и смущённо улыбается.

– С Новым годом, Моська! – притягиваю её к себе и впиваюсь своими губами в её.

Какие же охуительно сладкие у неё губы! Да я в жизни ничего слаще не пробовал! Хотя откуда мне знать…

Надя не сопротивляется, но и не отвечает. В шоке маленькая. Ну ничего, это временно. Скоро закричишь подо мной, Моська.

* * *

Никогда бы не подумала, что мужчина, страдающий амнезией может быть интересным собеседником, но Лёша меня удивил. В основном, конечно, болтала я, что, в принципе, на меня не похоже. Даже со своей единственной подругой я никогда особо не откровенничала.

Не могу точно сказать, алкоголь ли мне язык развязал или, быть может, это Алексей такой располагающий, но выложила я ему всю свою жизнь, начиная с памятных отрывков со школьной скамьи и заканчивая днём нашего знакомства, без любого стеснения.

Рассказала и о том, как в девятом классе лучшая подруга увела у меня первого парня. И о том, как на своё восемнадцатилетие напилась вина и всю ночь мама держала мои волосы, пока я обнималась с унитазом. И о своей «весёлой» работе в такси… Да проще перечислить то немногое, чего я не растрепала.

Даже поведала о том, как предал муж…

Вернее, он изменял мне на протяжении всей семейной жизни, начав ещё со свадьбы, когда в туалете ЗАГСа трахнул свидетельницу. Жаль, что узнала я об этом уже через несколько лет.

Странно, конечно, раскрывать такие интимные подробности своей жизни незнакомцу, которому, по сути, и дела до моего трёпа нет. Но уж очень хотелось излить наболевшее хоть кому-нибудь.

Тем более, что уже завтра он об этом и не вспомнит.

Я даже не заметила, как наступило утро, а бутылка вина опустела.

Лёша пил мало, что мне безумно понравилось. Если сравнить его и моего бывшего, мирно похрапывающего на диване, то можно предположить, что они с разных планет.

Володя в Новый год обычно нажирался так, что до постели тащила его волоком. На мои претензии по поводу чрезмерного употребления алкоголя, лишь пожимал плечами и говорил: «А что ещё делать с тобой? Не медовый же месяц!».

А этот в руках себя держит, ухаживает. Надо же… Вот тебе и уголовник.

Хотя, конечно, поначалу они все душки… Утверждаю так, словно много мужиков видела. Смешно даже…

– Ну что, Моська, спать? – неоднозначно подмигнул мне и наваждение как рукой сняло.

– Ты не ляжешь рядом со мной, даже не мечтай, – вот совсем неубедительно, учитывая, что кроме дивана и кровати у меня больше нет спальных мест.

Ну, разве что с Бармалеем на коврике… Не удержалась, ухмыльнулась, представив, как эта двухметровая каланча будет делить с псом лежанку.

– Так и быть, не сегодня, – как-то нехотя согласился, и за то спасибо. – На полу лягу.

– На кухне, – закончила я и поднялась со стула.

– Да не вопрос. Чем ближе к холодильнику со жратвой, тем лучше.

Однако… Было бы сказано. Пока я спала этот нахал перебрался с кухни ко мне на кровать.

Проснулась я ближе к обеду от невыносимой жары.

Как оказалось, источником тепла была широкая мужская грудь, покрытая густой порослью, к которой меня нагло и беспардонно прижали спиной. Пещерный человек, чтоб тебя… Но какой приятный запах у этого животного. Никогда не обнюхивала людей, а в особенности, мужчин. Но сейчас захотелось повернуться к нему лицом и зарыться в мягкие волосы на груди… Охох! А ещё даже суток не прошло с момента нашего знакомства.

Почему этот мужик так на меня действует?

Можно, конечно, спрашивать себя сколько угодно, да только ответ на этот вопрос мне не известен. Нравится и всё тут. Ополоумела, не иначе.

Попыталась выбраться из стального кольца его рук, да только Алексею это, видимо, пришлось не по душе, потому как в следующее мгновение меня стиснул так, что не продохнуть.

– Давай ещё поспим, Моська. Не ворочайся, а то у меня уже встал.

Выпучив глаза и уставившись в стену, словно мне пальцы дверью прищемили, замерла.

Нет, вовсе не от слова «встал». Мне не пятнадцать и с мужской физиологией знакома.

Просто мужское достоинство вжалось в мою попу и, судя по его твёрдости, Лёша не солгал.

Таки встал…

Одно радует – я в пижаме. Хотя сомневаюсь, что она спасёт, вздумай он воплотить свои угрозы в реале.

Последняя попытка освободиться оказалась такой же никчёмной, как и предыдущие.

– Моська, я же не шучу, – качнул бёдрами, имитируя толчок. – Даже пикнуть не успеешь, как засажу тебе. Ну-ка, спать!

Уж не знаю, то ли его приказной тон так подействовал, то ли страх оказаться под этим идиотом, но вырубилась я мгновенно.

Правда, долго почивать нам не пришлось. Дверь в спальню заскрипела и от бабьего визга бывшего муженька я буквально вскочила.