– Чистокровный крылатый, потомок двух монарших династий, не знает дату своего рождения?
– Ага. Ну, я честно не в шелках родился. Для этого нужно быть потомком трёх королевских семей.
– Ты за всю жизнь не сделал ничего, абсолютно ничего полезного.
– Я ветеран войны.
– Почти все присутствующие мужчины ветераны войны.
– А Энтони? Почему он не бездельник? Он же тоже…
– Он женился.
– Видишь вон тот комод? – Роджер указал на грубо сколоченный комод у стены слева. Это была единственная мебель в коридоре, не считая перекосившегося стула поодаль. Бог знает, какими путями эти предметы занесло сюда.
– Вижу…
– В последнее мгновение я всё думал о нём, о тебе, о тебе на этом комоде, о твоей этой жуткой одежде возле этого комода…
– Роджер. Прекрати.
Брови крылатого изогнулись.
– Я просто подумал. Я сказал, мне никогда не стать святым.
– Роджер.
– Да я просто подумал!
В таком случае, все эти её взгляды – что это было? Только ли дело в том, что она – перевёртыш, а он – крылатый? Только ли дело в том, что он придавал слишком много смысла каждому её выдержанному, точно отмеренному жесту, каждому полутону её чистого, ясного голоса?
Ваше Святейшество, добрый отец Брайан. Ребятки, – Ксенион так здоровался. Драконы вообще отличались оригинальностью. – Перевёртыши-цари хотят возвысить Эрика в глазах прочих… этих инуэдо и шипастых. Да и людей тоже… и южан. Хотят подарить Эрику Моргану. Говорят, мол, мы ему и власть, что солдат посильней, оружия значит, и все тайны мира, и денег, и девку дадим. Чтоб полный набор и уважать можно было.
И в чём была его ошибка?
В том, что разрешил исповедовать то, что захочется, если это поможет им жить? Они страдали. Он должен был помочь, и вера давала им силы и мужество.