– Я хочу! – вызвалась Луна.
– Ты не хочешь.
– А чего тогда моя рука поднята и в ней белый платок? Я что, вытираю лицо невидимке?
– Кто тебя знает, – пожал плечами Рашингава.
– То есть вы сказали, что красное – чёрное, и в вашем пределе все теперь так и думают?
Рашингава испытал лёгкое чувство благодарности к ней – она не только действительно слушала, но ещё и поняла о чём речь.
– Я довольно долго повторял, – мягко пояснил он.
От неведомого излучения его одежда побелела и ещё коричневая когда-то драконья кровь на ней выделялась бежевыми пятнами, волосы скрутило от сильного зноя, а страшный ожог вплавил ему металлические украшения шнуровки сапога в кожу и кости колена. Она уже была рядом, мечтая, что бы ему было холодно, спокойно и не больно.
Но одно дело – когда думаешь за шоколадом с пироженками в кафе или у себя в тихом кабинете, зная, что дрожать перед парламентом надо только раз в году, а другое – когда нет времени, нет места, положение кажется безвыходным, а чужая воля, которой надо противостоять, в прошлом решала судьбы целых цивилизаций.