Выйдя из автобуса на другом конце города, мы оказались у порога студенческого общежития. Тот Самый раньше жил в другом общежитии – для одиночек, с отдельными комнатами, но общей кухней и душевыми. Теперь же в нашем распоряжении была квартира в семейном общежитии: тут жили семейные пары, некоторые с детьми. Два четырехэтажных кирпичных здания стояли друг напротив друга, между ними – небольшая, засыпанная щебнем детская площадка. Наше жилище находилось на третьем этаже и представляло собой стандартную двухкомнатную квартиру с отдельной спальней и гостиной, совмещенной с кухней. В Норвегии размер жилья принято мерить не только квадратными метрами, но и количеством спален. Наша квартира была самая меленькая из предложенных – только с одной спальней. Однокомнатных квартир или квартир-студий в Норвегии днем с огнем не сыщешь. Наличие как минимум одной изолированной спальни считается обязательным. Быстро осмотревшись и невзирая на аскетичную студенческую мебель, отсутствие штор и постельного белья, я засияла широкой улыбкой. Пожалуй, это самые роскошные жилищные условия, которые были в моей жизни. По крайней мере, к тому моменту. Мое любование новой жилплощадью с видом из окна на фьорд нарушил Тот Самый:

– Сегодня суббота, магазины закрываются в шесть. Нужно поторопиться, чтобы купить подушку и одеяло.

Мы оставили чемоданы и поспешили к автобусу, чтобы добраться до центра города. В торговом центре малолюдно. И хотя сам центр небольшой, мне он показался модным и современным.

– Еще нам нужна еда и много чего для дома, – сказал человек, у которого явно был план.

Мы накупили полные пакеты предметов первой необходимости за баснословные деньги.

– Продуктовые магазины закрываются позднее. Возле нашего общежития есть один, там все и купим, – командным голосом сказал Тот Самый уже по дороге домой.

До этого дня я считала себя шопоголиком, но сейчас мне казалось, это не закончится никогда.

– Ну почему мы не можем купить продукты завтра утром? А сейчас просто включить фильм и заснуть под него от усталости, – взмолилась я.

– Завтра магазины не работают, – констатировал Тот Самый.

Тот факт, что все магазины закрыты по воскресеньям, раздражал меня первые лет пять. «Семейный день», для которого закрывают даже магазины, был для меня в новинку. С самого детства я проводила выходные в походах с родителями на рынок и по магазинам. Теперь надо было планировать, что ты хочешь приготовить на выходных, ведь сбегать за молоком и хлебом не получится. Алкоголь продается только в специальных магазинах государственной монополии, работающих ограниченное время, и стоит он дорого.

К магазинным неожиданностям, кроме цен, стоит добавить еще хлеборезки и стоимость тары. Весь хлеб нужно нарезать самому, конечно, если тебе нужен нарезанный. Большие, мощные хлеборезки установлены в хлебном отделе, администрация магазина ожидает, что вы достаточно ответственны, чтобы не засовывать туда пальцы. О таких случаях я пока не слышала. Еще оказалось, что стоимость напитка на ценнике – это всего лишь стоимость напитка, а вот за тару, в которую он налит, придется доплатить еще несколько крон. Мне казалось это обманом. Ведь я не могу прийти с бидоном и попросить перелить мне лимонад в мою емкость, чтобы не платить за тару.

– Так почему бы не указывать стоимость целиком? – возмущалась я.

– Но тару ты обязуешься вернуть, – как бывалый ответил Тот Самый.

Я скептично прищурилась.

Переработка отходов и раздельный сбор мусора занимают особое место в повседневной жизни норвежцев. Почти полгода я училась ориентироваться в мусорках под мойкой на кухне: для пластика, для бумаги, для стекла и консервных банок, для биоразлагаемых отходов – для этих даже специальные пакеты используются. Кроме того, есть тара, которую надо сдавать в магазине, а электрический мусор вывозить на свалку электроприборов возле магазина электротехники. К слову, предприимчивые восточноевропейские студенты давно «просекли», что норвежцы выбрасывают электроприборы не всегда по причине того, что они перестали работать, иногда это просто замена старого девайса новым. Поэтому студенты иногда на свалку электроприборов не только приносили вещи, но и забирали. Так у нас появился первый пылесос.

Мы привезли с собой не так много вещей. Кроме одежды, постельного белья, пары ложек и вилок, мы взяли аптечку, в которой был и стандартный ртутный термометр. И конечно же, он разбился. Кто знал тогда, что в Норвегии, как и в остальной части Европы, ртутные градусники запрещены с 2007 года. Первые несколько минут мы обдумывали, как утилизировать рассыпавшуюся по всей ванной комнате ртуть, и планировали скрыть следы этого преступления. В итоге мы сообщили куратору иностранных студентов, а уже она вызвала спасателей. Нет, нас не посадили в тюрьму, не выдворили из страны и даже не дали штраф. С нами просто поговорили и посмотрели так, будто мы приехали с ядерным оружием, причем, судя по всему, из прошлого века.

На второй день после переезда в Норвегию мы пошли знакомиться с моей будущей работодательницей. Работать по своей студенческой визе я пошла раньше, чем учиться. Тот Самый устроился в пиццерию еще год назад и договорился о рабочем месте и для меня. Учеба, работа, новая страна… Казалось бы, некогда скучать. Но через полгода я впала в депрессию. Дождливая осень и короткий световой день не добавляли оптимизма. Нехватка родных, друзей, общения и витамина D. Я плакала и просилась обратно. Мне не хотелось больше учиться, обещала, что подожду Того Самого в Минске и больше не буду ныть. Как Тот Самый терпел меня в то время… Сначала я целый год ныла и требовала, чтобы он забрал меня к себе побыстрее, а теперь я снова ныла и просилась домой.

– Давай подождем еще месяц, тогда мы сможем полететь домой на новогодние праздники и повидаться с друзьями, – утешал меня Тот Самый.

После эмоциональной «разгрузки» дома и новогодних праздников я вернулась с новыми силами. Если кто представляет себе переезд как приключение, то это правда только отчасти. Я ехала к своему русскоговорящему мужу, такому же любителю борща, пельменей, драников и квашеной капусты. Вдобавок я знала, что это не навсегда и мы вернемся обратно, стоит только захотеть. Даже не представляю, как нужно полюбить мужчину или женщину, чтобы ради второй половинки переехать из крупного славянского города в норвежскую глушь. А есть и такие, кто переезжает в удаленные деревни или на острова в погоне за личным счастьем. Те, кто оказывается в таком городе, как Ставангер, например, должны подолгу находиться одни, ведь вторая половинка работает вахтовым методом в море. Осознав это, я решила не распускать сопли, а собраться и дождаться хотя бы конца года.

Первая зима в Норвегии оказалась очень снежной, но не морозной. Мой столичный пижонский гардеробчик явно не подходил для местной жизни. Каждый день я скакала по камням пешеходной дорожки от общежития до университета на высоченных каблуках в сапожках по щиколотки. Юбка-карандаш, платье-футляр и брючные костюмы выделяли меня из общей массы студенток, завернутых в худи и длинные шарфы. К тому же на моем потоке я была единственной славянкой в отличие от прошлого года, когда вместе с Тем Самым приехали еще три человека. Я отчаянно пыталась нести свой «славянский бренд» в массы, невзирая на трудности и перипетии погоды. Сейчас я безошибочно могу определить «новенькую» в Норвегии, прибывшую из стран Восточной Европы. Нашу женщину отличает не только способность одеться с иголочки, но полная собранность, напряженность. В то время как другие студенты усаживались на пол в перерывах между занятиями, болтали и пили кофе, я, бросая на них уничижительные взгляды, как на цыган в переходе метро, и цокая каблуками по фойе, дефилировала за столик в столовой. Стоит ли говорить, что друзей в моей группе было у меня немного.

Этой же зимой я узнала еще две удивительные особенности норвежского менталитета. Февральское утро, солнечно, но морозно. Воскресенье. Я спешу на работу на первом автобусе, он отправляется без четверти полдень. Пиццерия в воскресенье открывается в час дня.

– Никто не заказывает пиццу на завтрак, поэтому мы работаем только с обеда, – говорит моя начальница Сирил.

И вот я сижу в автобусе и прячу нос в шарф. На улице минус девять. На следующей остановке в автобус шумной гурьбой входит компания молодых людей. Человек пять или шесть занимают задние места в автобусе. Только один из них в куртке, остальные в майках с коротким рукавом.

– Студенты, – думаю я, – вчера нормально, видимо, погуляли, теперь по снегу голышом расхаживают.

Но приближаясь к центру города, я вижу на улицах и других людей без верхней одежды. Некоторые даже в шортах. Придя на работу, спрашиваю Сирил:

– Что это такое происходит на улице? Это нормально – так ходить без курток зимой?

Она смеется:

– Это Норвегия, привыкай. Солнечно, отличная возможность «подзаправиться» витамином D. Нужно ловить момент, погода не всегда нас балует.

Так я узнала одно из важных правил жизни в Норвегии, которое строго соблюдаю и по сей день: «Хорошая погода – лови момент, плохая – ну мы в Норвегии». Я часто слышу от своих родных и друзей, жалобы: слишком холодно, слишком жарко, сухо, мокро, ветрено… У меня складывается ощущение, что погода в регионе в целом «очень не очень». Норвежская стратегия проста – нет плохой погоды, есть плохая одежда. Они никогда не жалуются на погоду, а только воспевают ей оду с благодарностью, стоит только показаться солнышку в феврале. Они никогда не отменяют и не переносят мероприятия, запланированные на улице, в зависимости от погоды. Детский день рождения в лесу в марте под проливным дождем – почему нет? Главное – одеть непромокаемую одежду и обувь, горячий кофе для родителей и какао для детей.

Еще кое-что шокировало меня в Норвегии – отсутствие штор на окнах. Вернее, тюля. Шторы есть, конечно, но они обрамляют окно изнутри и никогда не задергиваются. Узнала я про эту удивительную особенность именно зимой, когда дни стали такие короткие, что почти всегда, когда я ехала на автобусе, в домах горел свет. Комнаты были видны практически полностью. Я ездила по одному и тому же маршруту, поэтому жильцы некоторых окон стали мне почти знакомы. Я наблюдала, как они украшали дом к Рождеству, принимали гостей, смотрели телевизор. Пожалуй, это не самое достойное занятие, но безумно интересное, а для меня и необычное. «Голые» окна с включенным светом словно приглашали в них заглянуть. Эта культурная особенность норвежского общества призвана нарочито демонстрировать открытость и дружелюбие. Конечно, у норвежцев полно секретов, и ссорятся они, бывает, но скрыто все это неблаговидное где-то глубоко внутри домов. Кто-то скажет, мол, неискренне напоказ демонстрировать благополучие, а в подвалах прятать обиды и злость. Соглашусь, но отчасти. Попробуйте отрыть шторы и зажечь свет… Сразу захочется, чтобы и дома было красиво, и самой одеться нарядно, а кричать на детей или выяснять отношения – вообще «не комильфо».

С приходом весны, солнечной и яркой, я и думать забыла о хандре. Когда в июне Тот Самый защитил диплом, мы уже точно знали, что продержимся еще один год. Только до тех пор, пока я не получу диплом, а после этого непременно вернемся на родину. Обязательно. После защиты Тому Самому поступила предложение – продолжить обучение в аспирантуре. Не могу сказать, что мы долго сомневались. За этот год я прошла через шок, гнев, торг и депрессию. Сейчас по истечении одиннадцати месяцев я готова была принять. Принять и эту страну, и людей, и погоду, и климат. Хотя впереди меня ждало еще много сюрпризов, шоковых ситуаций, странностей и недопониманий.