V

Лаборант вышел и замкнул дверь. У Риа начало мутиться сознание и она опять отключилась.

Через какое-то время она проснулась, встала, попробовала открыть дверь и та поддалась. Это было странно. Она вышла в коридор, там было как всегда тихо. Она пошла прямо. Там, где должен был быть поворот, его не оказалось. Коридор продолжался все дальше и дальше, будто удлиняясь в бесконечность. Маша обернулась назад, там был такой же бесконечный коридор. Она пошла прямо, ничего не понимая. Коридор не заканчивался. Везде были все те же одинаковые двери, но не было поворотов. Корабль не мог быть настолько большим. Двери обычно заперты, а за те, которые она пару раз открывала, ее выругали и выгнали. Но куда ей идти? Риа остановилась у одной из дверей, немного подумала, и нажала ручку, открыла дверь и вошла в комнату. Комната была большая и светлая, а противоположная стена темная, как внешняя стена корабля, через которую мало что видно. Маша подошла к ней и стала всматриваться. Сначала было очень темно, но потом она увидела улицу с машинами, соседними домами, магазинами. Все было опутано тиной, облеплено водорослями. Неужели они опустилась так низко? Слишком низко. Она видела за стеклом тротуар под самым зданием. Как такое могло быть? Вверху промелькнул свет. Откуда он здесь? Все лампы обесточены. Она посмотрела вверх. Там что-то плыло. Она начала присматриваться и увидела смутные очертания шара, из которого светился свет. Это же корабль! Как? Почему он здесь? Стена, которая только что перед ней хаотически двигалась, как расплавленный воздух, вдруг на глазах стала кристаллизироваться и превращалась в ровное гладкое стекло, которое через секунду стало покрываться трещинами и, от напора воды, лопнуло, поглотив Машу. Она закричала, рефлекторно начала размахивать руками, и сильно ударилась обо что-то.

– Проснись, ну же, – кричал Никита, расталкивая ее.

Маша пришла в себя только через несколько секунд. Она лежала на полу, рядом с капсулой. Над ней стоял лаборант. Видимо, она так сильно ударилась в капсуле, и лаборант пытался быстро достать ее оттуда, за что досталось и ему, это было видно по красному пятну на лбу и скуле. Когда ее перенесли в капсулу, она вообще не помнила.

– Проснулась? – Спросил он.

– Да, – ответила Маша, поднимаясь с пола.

В лаборатории были профессор с помощником. Женщина без формы и противный тип, который стоял и ухмылялся.

– Тимур, займись проверкой покрытия и дай данные по толщине, – обратился профессор ухмыляющемуся парню.

Тот выровнял свое лицо до нормального состояния.

– Хорошо. Надеюсь, его никто не продырявил, – он опять ухмыльнулся, глядя на Машу, и вышел.

– Гормоны в норме. Показатели по витаминам и минералам тоже. Мозг в порядке. Позвоночник в порядке. Организм функционирует стабильно, – говорила женщина, – это не похоже на физиологическую проблему. Я пойду, мне надо еще помыть оборудование, – и женщина ушла.

– Кристоф, продолжайте, а мы с Никитой пойдем, проверим остальных, – сказал профессор своему помощнику и вышел с Никитой из лаборатории.

Стало совсем тихо. Маша сидела на стуле, возле приборов. Кристоф – помощник профессора, за столом, что-то записывая. Молчание продолжалось минут десять. В это время Маша рассматривала все вокруг. Она заглянула на приборы и увидела надписи на непонятном языке. Риа уже знала, что корабль не из ее мира, потому это волновало ее уже меньше. Среди оборудования, датчиков и прочей электроники, она увидела для себя нечто странное. Небольшой крест с фигурой мужчины висел над столом. Он приковал ее внимание, пока не заговорил Кристоф.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

– Нормально, – ответила Маша.

Она присмотрелась к нему внимательнее. Он ей всегда казался безликим и сейчас, с близка, она мало что для себя отметила. Не худой и не толстый, с достаточно правильными чертами лица, с проплешиной на голове и в общем сдержанный в поведении.

– Ваши действия, которые вы пытались совершить ночью, могли спровоцировать серьезную поломку. Никита вам не объяснил, но соприкосновение с оболочкой может привести к последствиям: от легкого удара, к полному сожжению вашего тела. Мне бы хотелось узнать, что вас так расстроило? Я знаю, вчера на ужине вы были угнетены и не поели.

Его учтивость Машу сильно удивила. Хотя с ним напрямую она никогда не общалась, но уже привыкла к тому, что в основном здесь командуют.

– Я уже говорила. Мне здесь нечего делать. Работы нет. В библиотеку не пускают, блокнот и ручку не дают, запрещают считать время, запрещают общаться. Мне здесь одиноко. Я не могу здесь находиться. Мне снятся кошмары. Я хочу туда, где твердая земля и деревья.

– Ваша работа заключается в том, чтобы помогать исследованию. Это важно. Профессор очень заинтересован в изучении снов, а они у вас яркие и разные. К сожалению, наша библиотека на языке, который вы не понимаете. Я попрошу, чтобы вам выделили бумагу и карандаш. Относительно времени. На корабле особые условия, любые часы и календари будут вводить вас в заблуждение. Потому постарайтесь отказаться от привычки считать время. Есть день, и есть ночь, остальные параметры будут истолкованы неверно.

– Сколько вам лет? – Оборвала его Маша.

– Это имеет какое-то значение? – Он оставался невозмутимым.

– Интересно. Вы же не считаете время? Значит, не знаете, сколько вам лет.

– Не знаю. И меня это не интересует. Я знаю, что завтра я буду занят, как и вчера, как и сегодня. Это единственно важно.

– Кому ваши занятия приносят пользу? – спросила Мария.

– Мы занимаемся фундаментальной наукой. Потому мое занятие полезно абсолютно всем. Так же, как и ваше, если вы сконцентрируетесь на нем, то найдете удовлетворение.

– А как ваши исследования поступают ко всем? С кем вы связываетесь на суше? – Продолжала допытываться Риа.

– Я не могу вас посвятить во все нюансы нашей работы.

– Что это означает? – Маша махнула головой на крест с мужчиной.

– Это распятие. Символ силы веры.

– Как это? Символ силы веры?

– Это когда вы настолько верите в свои убеждения, что готовы отдать абсолютно все за это, даже, когда никто больше не верит. К какой религии вы принадлежите?

– Что такое религия?

– Свод духовных законов, по которым вы живете.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

Маша была в замешательстве оттого, что он говорил. В ее жизни не было ничего похожего, никаких символов, никаких религий. Она пару раз слышала, что когда-то были непонятные ей учения, но в крепости такого точно не было, и отец ее этому не учил.

– Для чего нужны эти правила? – Спросила она.

– Для того, чтобы не сломаться, когда станет тяжело. Это как обувь, которая бережет ноги от ран. Так религия бережет от сомнений и угрызений совести.

Машу это заинтересовало. Кажется, сейчас это было то, что могло ей помочь, если бы она понимала смысл всего этого.

– И что это за законы, которые могут помочь?

– У каждой религии они могут меняться. Но в основном она вся направлена на созидание: не убивать, прощать, помогать, терпеть.

– Не понимаю, как это может помочь. К чему они приведут? Какова в этом цель?

– Достигнуть блаженства и полного удовлетворения. Попасть в рай.

– С помощью терпения и прощения достигнуть блаженства?

– Это всего лишь образы. Вы можете сами создать для себя религию. Чего вы хотите в этой жизни?

– Счастья, – Маша удивилась сама себе, хотя это был самый точный ответ для любого человека.

– Вот и придумайте для себя правила, следуя которым, вы достигнете счастья.

– А если я не стану терпеть, ради своего счастья? – Спросила Маша.

– Возможно. А ради чужого? – Спросил Кристоф.

– Если это не помешает быть счастливой мне.

Маша посмотрела на распятье.

– А это настоящий человек? – Спросила она.

– Да.

– Что с ним? Почему он на кресте?

– Его прибили гвоздями к кресту из-за его веры. Он пожертвовал собой, чтобы показать другим, что если они по-настоящему верят, то получат желаемое, даже если это что-то невероятное. Например, жизнь после смерти. Его убили, но он возродился.

– Это странно. Зачем возвращаться туда, где тебя хотят убивать? Если он так сильно верил, нужно было придумать себе добрых людей, а не восстание из мертвых.

– У каждого свое счастье. Кто-то меняет себя, а кто-то мир.

– И где он, этот измененный мир? – спросила Маша.

– Он здесь, вокруг нас.

– То есть все очень хотели, чтобы жизнь превратилась в хаос?

– На все воля Божья.

– Воля чего? – Маша окончательно запуталась во всем этом и уже не могла понять, о чем говорит Кристоф.

– Воля Создателя. Того, кто сотворил этот мир: нашу планету, Солнце, Вселенную. Нас с вами.

– Это тоже из религии? – недоумевала она.

– Это основа всего бытия, – в это время вернулся профессор и лаборант, – основа всего мироздания. Сущность, которая связывает молекулы, запускают спутники, склеивает наши внутренние органы, сводит людей, делает воду водой, а огонь огнем.

– Прекрати издеваться над девчонкой. У нее и так мозг кипит, а еще ты со своими божественными баснями, – прервал разговор профессор.

– Почему же, ей интересно. Она сама спрашивает и слушает. Или вы хотите, чтобы я рассказывал ей о нейронных связях ее мозга? – Кристоф был абсолютно спокоен.

– Я хочу, чтобы ты прекратил впихивать свои религиозные нравоучения людям в головы. Мы ученые и идем опытным путем, а не догадками.

– Мы идем путем подтверждения и опровержения. Вы мне до сих пор не предоставили факты опровержения моей веры, господин Равинд.

– Иди, отдыхай, – обратился профессор к Маше.

– Сначала завтрак, – пошел за ней лаборант.

Завтрак, как всегда, состоял из какой-то жижи. Еще были сухари, редис и зелень. Маша сидела, ковыряюсь в своем блюде.

– У вас здесь есть теплица? – спросила она.

– Да, есть небольшое помещение, где это выращивают, – ответил лаборант

– Ты тоже живешь по этим законам, о которых рассказывал Кристоф? – Маша надеялась, что он будет сегодня разговаривать. Похоже, у него было хорошее настроение.

– Каким законам? – удивился Никита.

– Ну, это… религии, он так ее называл.

– О, нет, – лаборант засмеялся, – и не забивай себе этим кошмаром голову.

– Почему у вас там, в лаборатории, висит крест с этим человеком?

– Чтобы Кристофу было весело.

Никита явно к этому относился не просто безразлично, он еще и насмехался над Кристофом по этому поводу.

– Это как? Почему весело?

– Ну, он с ним разговаривает. Молиться. Делиться переживаниями.

– Что-то вроде воображаемого друга? – спросила Риа.

Никита расхохотался на всю столовую. Она первый раз видела у него такую реакцию.

– Точно. Это самое верное определение. «Воображаемый друг».

Он стирал слезы у себя с ресниц и продолжил есть. Маша не очень поняла, почему Никиту так смешило это. Она серьезно подумала о том, что для нее сейчас было бы большим облегчением такой воображаемый друг. Если она не может ни с кем общаться по душам, то этот друг был бы для нее спасением. Только вот она ничего об этом не знала. Как это работает? Ей бы еще времени, чтобы поговорить с Кристофом. Но когда она останется с ним наедине следующий раз? После завтрака размышления на эту тему заняли все ее внимание. Лаборант отвел ее в комнату, закрыл там. Маша пыталась читать книгу. Осталось еще несколько глав, но размышления на тему веры забирали все ее внимание. Хотя глава, которую она читала, со стороны сильно напоминало то, о чем она говорила с Кристофом. Только в книге было не о религии, а о пластичности мозга и обучаемости. По сути, о том, что если мы что-то много раз повторяем, то это становится нами. Это было нечто близкое, только другими словами. Маша решила дочитать книгу и перечитать ее снова, чтобы посмотреть на информацию под другим углом. Она точно знала, что увидит что-то новое, что раньше не замечала.

Вечером лаборант забрал ее на ужин.

– Меня теперь постоянно будут выгуливать как собаку? – Спросила Маша.

– Ты себя так зарекомендовала, – спокойно ответил лаборант.

– Я хочу в середине дня бегать, – требовательным тоном сказала Маша.

– Куда ты собралась бегать? – Хихикнул Никита.

– Я хочу бегать в коридоре вокруг корабля. Я сутками сижу в камере два на три. Мне нужно движение. Я здесь задыхаюсь, – начала переходить на истерику Риа.

– Успокойся. В коридор тебя никто не пустит, чтобы ты никого не угробила, – без эмоций ответил лаборант.

– Так убейте меня сразу, зачем вы надо мной издеваетесь? – Закричала на весь коридор Маша.

Они уже стояли у дверей в столовую. Лаборант растерялся и оцепенел, он ни разу не видел такой реакции у Маши, потому думал, как ему быть. Через несколько секунд в коридор из столовой вышел Равинд.

– Какого черта ты орешь? – набросился он на Машу.

– Какого черта вы взяли, что я лабораторная крыса, которую можно таскать, когда и куда захочешь, и закрывать в клетке? – Кричала в ответ Маша.

Из-за угла появился Тимур. Его смолянистые глазенки поблескивали в темном коридоре от радости. Жизнь здесь была настолько скучной, что такое представление его очень обрадовало.

– Ты, дура, чуть нас всех не убила, а теперь спрашиваешь какого черта тебя закрывают? – Лицо у профессора стала бордовым.

– Да вы еще сто лет назад должны были сдохнуть. И что, до сих пор боитесь умирать? О вас хоть вообще знают за пределами корабля?

После этих слов Маши повисла гробовая тишина. Профессор побледнел. Все затаили дыхание. У Никиты начали дрожать руки. Воздух не двигался. После долгой паузы профессор сказал:

– Закрой ее.

– Она еще не ела, – промурчал лаборант, весь бледный, он втянул шею, его руки продолжали дрожать.