Глава 5
Противозачаточные средства. Аборт

«Сегодня в семье нечасто видят благодатное средоточие Божественного дара любви и созидания. Эгоистическое, потребительское отношение к брачному союзу лишило его устойчивости и крепости, привело к тому, что дети – наследие от Господа, награда от Него (Пс. 126:3) – стали рассматриваться как досадная помеха благополучию и достатку»^[11].

Вопрос о планировании рождаемости – один из самых трудных. Нетрудно понять, почему это огромная проблема для нас. Наше общество никак не способствует существованию большой семьи (если не сказать семьи вообще). В таких условиях вполне объяснимо желание обдуманно подойти к проблеме отцовства и материнства. На родителей ложится ответственность за благополучие детей, которое тесно связано с их количеством. Но чаще это объяснимое желание может выродиться в обыкновенный эгоизм, когда мужчина и женщина просто не желают обременять себя, и сами желают распоряжаться рождением и смертью своих детей, пренебрегая тем, что начало всякой жизни не в нас, а в Боге, и только Он распоряжается жизнью и смертью человека.

«Но ведь Бог дает детей родителям не без участия последних. В «Основах социальной концепции» христианским супругам предложено помнить о двух истинах: 1. «Продолжение человеческого рода является одной из основных целей богоустановленного брачного союза. Намеренный отказ от рождения детей из эгоистических побуждений обесценивает брак и является несомненным грехом». 2. «Вместе с тем супруги несут ответственность перед Богом за полноценное воспитание детей».

Конечно, пара, не желающая иметь детей, не может стать домашней Церковью и не может быть названа христианской семьей в настоящем смысле этого слова. Если супруги не готовы к жертвенности, если они не хотят отдавать свое время, свой покой и свои душевные силы, не готовы жертвовать в какой-то степени даже своей карьерой и профессиональной реализацией ради того, чтобы родить и воспитать дитя – это всего лишь глубоко ущербный союз двух эгоистов.

Но бывает, что в семье складывается ситуация, когда по болезни, или иным серьезным причинам необходимо на какой-то срок воздержаться от рождения детей… Да, можно сказать, что единственный способ ограничить количество детей – не прикасаться мужу и жене друг к другу. Но что мы получим в результате? Распад многих семей. Будет ли это победой высокой нравственности?

В «Основах социальной концепции» средства контрацепции делятся на абортивные и не абортивные. Абортивные средства – это те, которые уничтожают на самых ранних стадиях уже зачатую в утробе матери человеческую жизнь. Таковы, например, некоторые гормональные препараты, действие которых препятствует закреплению оплодотворенного яйца в матке и дальнейшему его развитию. К употреблению таких средств, отмечено в документе, «применимы суждения, относящиеся к аборту». Значит, Церковь считает их использование недопустимым и греховным. Но далее сказано: «Средства, которые не связаны с пресечением уже зачавшейся жизни, к аборту ни в какой степени приравнивать нельзя».

Нравственная оценка использования подобных средств во многом зависит от мотивов, которыми руководствуются супруги. Одно дело, если супруги исходят из эгоистических побуждений и не хотят рождения детей, которые лишили бы их покоя, части достатка, которые будут впоследствии предъявлять какие-то права на их участие, жертвенность, заботу. Это, конечно, греховное поведение, как и отмечено в «Основах». Другое дело, если отсрочивать рождение детей супругов побуждает необходимость обеспечить подобающее воспитание для уже родившихся, либо состояние здоровья кого-либо из родителей, либо уход за серьезно больными членами семьи и тому подобные основательные причины. «Очевидно, что решения в этой области супруги должны принимать по обоюдному согласию, прибегая к совету духовника», – сказано в соборном документе. Духовникам же Собор рекомендовал заботиться в подобных ситуациях, прежде всего, о сохранении и укреплении семьи. А для этого «надлежит с пастырской осмотрительностью принимать во внимание конкретные условия жизни супружеской пары, их возраст, здоровье, степень духовной зрелости и многие другие обстоятельства, различая тех, кто может “вместить” высокие требования воздержания, от тех, кому это не “дано” (Мф.19:11)»^[12].

Когда говорят о контроле над рождаемостью, обычно имеют в виду не только противозачаточные средства, но и аборт – прерывание беременности хирургическим путем. Православная Церковь определяет аборт как «убийство человеческого плода в период его утробного этапа развития с момента зачатия и до рождения. Образ и подобие Божии присущи всему роду человеческому. Любая человеческая жизнь свята, потому что ее источником является Сам Бог»^[13].

Однажды, в одном из своих интервью, на вопрос, как рассматривать практику абортов, митрополит Антоний Сурожский ответил: «Вопрос о допустимости аборта говорит об изумительном бесчувствии человека, вообще человечества к человеческой жизни. Дико думать о том, что одновременно говорят о святости человеческой жизни – и тут же разрешают и узаконивают аборт. Мне кажется, что в той стране, где аборт узаконен, никто, начиная с правительства и кончая обыкновенным обывателем, не имеет права говорить о том, что жизнь человека является святыней, потому что аборт – это убийство»^[14].

Но когда аборт совершается женщиной, которая допустила себя до того, чтобы зачать ребенка, которого она не хотела иметь и от которого хочет избавиться, это просто преступление. Разумеется, бывают случаи, когда удаление плода неизбежно, но все эти случаи строго медицинского порядка. Когда зачинается ребенок, который не может родиться, когда продолжение беременности представляет угрозу жизни или грозит тяжелым ущербом здоровью беременной женщины – в таком случае аборт допустим.

«В случае, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у нее других детей, в пастырской практике рекомендуется проявлять снисхождение. Женщина, прервавшая беременность в таких обстоятельствах, не отлучается от евхаристического общения с Церковью, но это общение обусловливается исполнением ею личного покаянного молитвенного правила, которое определяется священником, принимающим исповедь»^[15].

Однако женщине, попавшей в такую ситуацию, при принятии решения необходимо помнить, что «юридическая ответственность врача за смерть матери несопоставимо более высока, чем ответственность за погубление плода, что провоцирует медиков, а через них и пациентов на совершение аборта»^[16]. Нередки случаи, когда врачи перестраховываются и предписывают аборт в случае возможных осложнений, вероятность которых мала.

Медицинским показанием к аборту может служить и возможное рождение больного или неполноценного ребенка. Этот вопрос встает особенно остро в связи с развитием возможностей пренатальной (внутриутробной) диагностики. Пройти соответствующие исследования зачастую предлагается не только женщинам из так называемой «группы риска» (первородящим старше 35 лет, тем, кто уже имел детей с пороками развития или имеет в роду наследственные заболевания), но и просто всем беременным. Однако развитие методов лечения сильно отстает от диагностики, и поэтому зачастую единственным «спасительным» средством в случае нездоровья плода признается аборт. Кроме того, ни один из тестов не дает стопроцентного результата. Один тест проверяют при помощи другого, затем следует третий… А ведь «некоторые из этих методов могут представлять угрозу для жизни и целостности тестируемого эмбриона или плода»^[17], так как могут повредить его ткани или спровоцировать выкидыш. Разумеется, случаются и ошибки, когда в результате абортируется здоровый плод.

«Церковь исповедует веру в то, что каждый человек любим Богом. И со стороны окружающих людей разве не каждый ребенок имеет право на любовь и заботу – независимо от состояния его здоровья? В Священном Писании говорится, что Сам Бог является заступником немощных (Иуд. 9: 11). И ап. Павел учит поддерживать слабых (Деян. 20: 35; 1Фес. 5: 14). Уподобляя Церковь человеческому телу, он указывает, что члены, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, а менее совершенные нуждаются в большем попечении (1 Кор. 12: 22–24). Таково благословение Божие – чтобы сильный заботился о слабом. Это осуществление человеческого призвания»^[18].

«Говорить о том, что можно совершать аборт в какой-то момент до того, как зародыш уже видимо принимает образ ребенка, тоже не выход из положения, во всяком случае, для верующего. Можем ли мы сказать, что когда Божия Матерь зачала Спасителя Христа, то до какого момента – до 14-й, 18-й, до 28-й недели – Он не был Человеком и не был Богом? Нет, в момент зачатия зародыш ребенка уже является человеком, его уничтожение является убийством человека. На это надо смотреть прямо и серьезно, никакого извинения в этом отношении нет»^{^F}.

«Тот, кто будет человеком, уже человек», – писал Тертуллиан (рубеж II–III веков)^[19].

Аборт чаще всего является результатом вопиющей распущенности людей или говорит о совершенном бесчувствии к человеческой жизни. С точки зрения Церкви, с точки зрения Евангелия, просто с точки зрения здравого смысла – это преступление. Женщины, которые совершают аборт, не представляют себе как психологических, так и физиологических последствий этого поступка. Часто, совершив аборт, женщина становится бесплодной и впоследствии тщетно старается забеременеть. Бывает и так, что супруги или один из них вдруг осознают греховность совершенного действия: ведь они лишили собственного ребенка жизни, которую сами так любят и ценят. Спасти от тяжкого груза вины может только Господь, прощающий грех в таинстве Покаяния.

«С человеком, с которым мы поссорились, можно примириться. Зло, которое мы сделали человеку, можно иногда исправить. Но отнять у него жизнь – непоправимая потеря. Единственное, что можно сделать, – это молиться Богу о том, чтобы Он дал вечный покой этой душе, которой мы не дали возможности воплотиться»^[20].

Церковь молится об убитых во чреве как о «младенцах безымянных».

Но покаяние не будет покаянием, если оно не принесет плода; и когда женщина вновь делает аборт, это значит, что ее покаяние не было истинным, а, следовательно, было бессмысленно. Раскаявшись подлинно, человек никогда больше не совершит этого греха.

Разумеется, недопустимо и восприятие покаяния как исполнения каких-либо формальных предписаний: заплатить за крещение чужого ребенка, столько-то раз прочитать определенный акафист, заказать в храме чтение молитвы «о жене, извергшей младенца» (которая, кстати, неоправданно используется в подобных случаях, так как относится к случаям непроизвольных выкидышей, а не сознательного аборта), – после чего с чистой совестью приступать к Причастию. Конечно, положенной канонами десятилетней епитимии сейчас никто, как правило, не накладывает – по нашей всеобщей немощи, – но и легкого к этому отношения тоже быть не должно.

Ответственность за аборт несет не только мать, но и отец ребенка, если он прямо уговаривал жену избавиться от ребенка или устранился от решения, бросив женщину один на один с искушением. Принять с радостью свое дитя – обязанность и матери, и отца.

«Соучастниками и виновниками греха, разделяющими, согласно канонам, всю полноту ответственности за каждый аборт, становятся врачи и изготовители абортивных средств. «Дающие врачевство для извержения зачатого в утробе суть убийцы, равно и приемлющие детоубийственные отравы» (8 правило свят. Василия Великого). Поэтому «Церковь призывает государство признать право медицинских работников на отказ от совершения аборта по соображениям совести»^[21].

Таковых есть Царствие Божие, – уподобил Спаситель детей небожителям (Мк. 10, 14). И никто так, как дитя, не воплощает собой бескорыстную и беспредельную любовь Божию. Дитя – это и есть сама любовь, и поэтому оно наиболее близко к Богу, сущность которого также – любовь. Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8). Кто примет сие дитя во имя Мое, тот Меня принимает (Лк. 9, 48), – сказал Спаситель. Не отвергать, а принять сие дитя во имя Христа надлежит христианским супругам.

Брак, в котором дети нежелательны, – это брак двух эгоистов, который носит чисто плотский характер. Такие супруги часто забывают, что любовь, низведенная до уровня секса и партнерских отношений, перестает быть любовью.

«Деторождение и воспитание детей – величайшая радость и подлинно Божие благословение. Не существует христианского брака без чистого и горячего желания обоих родителей обладать этой радостью, делить ее друг с другом. Брак, в котором дети нежелательны, основан на поврежденной, эгоистической и похотливой любви. Давая жизнь другим, человек подражает творческому акту Бога и, отказываясь от этого, он не только отвергает своего Творца, но искажает и свое собственное естество, потому что без желания подражать Творцу жизни и Отцу всяческих человек перестает быть образом и подобием Божиим»^[22].

Бог наделил женщину властью над жизнью ребенка. Вспомним, в Благовещении Сам Господь обращается к Деве Марии, и Она могла свободно принять Духа Святого, а могла и отказаться зачать Спасителя нашего Господа Иисуса Христа. Так каждая женщина призвана принять от Бога дар – нового человека, новую жизнь. Но женщина может и отнять эту жизнь у зачатого ею ребенка.

«Величайшим даром, каким Бог может одарить семью, является ребенок, поскольку Бог сотворил его по образу Своему. Ребенок – это Божие присутствие в семье. <…> Иисус сказал: «Так, как сделали одному из братьев Моих сих меньших, сделали Мне. Кто примет сие дитя во имя Мое, Меня принимает». Отвержение малого ребенка – это отвержение Христа. В совершении аборта отвергается Христос. Приняв же ребенка, придя к Отцу, услышим: «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и напоили Меня <…> Придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира»^[23].

Как может женщина оскорбить Самого Христа, отказаться от такого дара? Ведь этот ребенок может стать ее «билетом» в Царствие Божие – или, если она его не приняла, в погибель вечную.