Рома сел за стол, но, увидев мрачные лица Жертв, быстро понял, что ему здесь не рады. Видимо, они еще не были готовы разделить с Преступниками трапезу.

«Не страшно, сломаем эту стену в следующий раз…» – подумал Рома и отправился ужинать перед телевизором.

За столом остались Катя, Татьяна, Андрей и Сергей Аркадьевич, Преступники забрали свои тарелки и присоединились к Роме.

Татьяна думала о племяннике и не услышала, как Катя задала ей вопрос.

– Я спросила, – повторила Катя, – вы сами верите во все это? В эксперимент, что он поможет?

Татьяна накрутила макароны на вилку:

– Не знаю. Мне деньги нужны. А остальное не важно. Поможет – хорошо. А на нет и суда нет. Жили же как-то раньше. Тебя-то они как уговорили?

– Виктор Анатольевич сказал, что мне это нужно. Я ему поверила. Самой уже не разобраться…

Голос Кати дрогнул. Таня поняла, что Кате не хочется об этом говорить, и не стала ее мучить расспросами. Обратилась к старику.

– Дядь Сереж, а ты давно на пенсии?

– С аварии.

– Из-за ног спровадили?

– Сказали, пора уступить дорогу молодым.

– Бороться пробовали? – спросила Татьяна, уже зная ответ на свой вопрос. Она прекрасно видела, что перед ней далеко не боец.

– Законники и закон – вещи не равные. На мое место прыгнул сын верховного судьи, а сил биться с системой у меня не было.

Сергей Аркадьевич прокашлялся, вытер рот салфеткой и добавил:

– В свое время я таких людей на место ставил одним росчерком. На поклон ходили, умоляли. Ты и вообразить себе не можешь, что это такое. И все это в одну ночь – пух!

Сергей Аркадьевич холодно посмотрел на Наташу. Но та даже не заметила.

– У вас все будет хорошо, Сергей Аркадьевич! – с теплотой сказала Катя.

– У меня и так все неплохо, – улыбнулся ей Сергей Аркадьевич, – спасибо, деточка.

Катя неловко улыбнулась в ответ.

Перед телевизором ужинали Наташа, Рома и Платон. По телевизору шла музыкальная программа. Ели молча.

– Мент родился, – не выдержал Рома.

– Чего? – спросил Платон.

– Так говорят, когда все молчат. Может, переключим?

– Мне по бую, – равнодушно сказала Наташа.

– Ну, раз дама не возражает…

Рома начал листать каналы:

– О! «Манускрипт ниндзя». Тема!

Платон огляделся, придвинулся к Наташе и спросил негромко:

– Как думаешь, они реально наши папки никому не отправят?

– Не знаю, – Наташа отложила телефон. – Но, если отправят, я этому Профессору и его шайке-лейке такое устрою… Пожалеют, что на свет родились.

– А тебе много светит?

– Не твое дело. Я просто хочу, чтобы это все поскорее кончилось.

Наташа бросила тарелку на столик.

– Не еда, а помои! – крикнула она так, чтобы ее услышали все, кто сидел за столом.

– Осади, мать! Норм хавчик! На халяву и соль сладкая, – улыбаясь, ответил Рома. Ему определенно нравилась эта дерзкая девчонка.

XXV

1 час 30 минут с начала эксперимента

Профессор торопливо возвращался в комнату для наблюдений с разогретым ужином. Горячий контейнер обжигал пальцы, и Мещерский спешил поставить его на стол. Еда уже какое-то время не приносила Профессору удовольствия. Он ел, чтобы придать себе сил.

Мещерский уже несколько раз ловил себя на том, что забывал о еде на несколько дней, поэтому завел график приема пищи. Эксперимент нарушал этот график.

Профессор ел сэндвич с тунцом, не отрываясь от мониторов. Он механически прожевывал пищу, запивая апельсиновым соком. Когда-то он любил апельсиновый сок.

Наблюдая за испытуемыми, Мещерский исписал кривым почерком несколько листов в своем блокноте. Его почерк – еще одно напоминание о том, что ждет его впереди. Раньше он был ровным, почти каллиграфическим. Его школьный друг Виталик всегда шутил, что Мещерский пишет, как девчонка. Но Профессор считал это своим достоинством и напоминал, что, если бы не почерк, списывать у него Виталику было бы гораздо труднее.

На этой ностальгической ноте Мещерский допил сок и протер руки влажной салфеткой. Он попытался завязать узел как можно туже.

XXVI

1 час 45 минут с начала эксперимента

Участники эксперимента тоже закончили ужинать. Жертвы чаевничали, Преступники молча смотрели телевизор.

Катя снова заваривала чай и анализировала свое поведение. Кажется, она вела себя естественно. Много улыбалась, задавала вопросы. Притворяться было противно, но она поставила себе цель. Отступать было некуда.

– Я в Лондоне прожила два года, училась там. В общаге жила с валлийкой. Она меня научила чай по-особому заваривать. Попробуйте! – Катя поставила чашку перед Сергеем Аркадьевичем.

– Спасибо, Катюша.

– А коричневого сахара у нас случайно нет? – спросил Андрей.

– Посмотрите в шкафчике, – ответила Катя. – Я, кажется, там видела.

– Кать, можно на «ты».

Андрей нравился Кате. Не как мужчина, как человек. Находиться рядом с ним было не так невыносимо, как с остальными.

– И со мной на «ты», – добавила Татьяна.

Андрей открывал кухонные ящики в поисках коричневого сахара. Он верил, что такой полезнее, потому что содержит больше полезных веществ и меньше калорий. Очередной самообман, который помогал Андрею ощущать контроль над собственной жизнью.

– А вы… ты… чем занимаешься? – спросила Катя у Татьяны, присаживаясь за стол.

– Раньше работала в кризисном центре помощи женщинам и детям, а сейчас – в поисковом отряде.

– Тяжело, наверное?

«Главное – задавать вопросы», – повторяла про себя Катя.

– Тяжело детям с родителями-уродами и женщинам с мужьями-алкашами. А мне нет. В мире много всякой дряни. Работы хватает.

– Слушайте, я пойду в кладовке посмотрю, – сказал Андрей.

– Может, там что-то сладкое есть? – попросил Сергей Аркадьевич. – Печенье какое или шоколадка.

Андрей кивнул.

В тесном помещении на стеллажах хранились бытовые принадлежности и запасы еды: энергетические батончики, шоколад, вафли и чай. Коричневого сахара не было.

Андрей выбрал для старика шоколадку, выключил свет и уже собирался уходить, но заметил тонкую полоску света под стеллажом в дальнем углу кладовки. Андрей подошел ближе, опустился на колени, в этот момент в кладовке загорелся свет, в дверях появилась Наташа.

– Что-то потерял? – спросила она, игриво улыбаясь.

Андрей поднялся с пола, отряхнув колени.

– Напугала… Ты чего здесь?

– Скучно мне.

– Тут ничего интересного.

Наташа медленно подошла к Андрею. Ему были очевидны ее намерения, но он не знал, как на это реагировать. Андрей бросил короткий взгляд на камеру видеонаблюдения под потолком. Наташа перехватила его взгляд. Вынула изо рта жвачку, дотянулась до камеры и заклеила объектив. Забрала из его рук шоколадку и положила на полку.

– Про браслеты забыла? – прошептал Андрей.

– Кажется, в договоре ничего не было про запрет на секс…

Андрей не успел ничего возразить, как мягкие губы Наташи прикоснулись к нему. Андрей ответил на поцелуй, обняв Наташу за талию.

Страстный поцелуй прервал кашель. Наташа открыла глаза и увидела на пороге Сергея Аркадьевича. Ее лицо исказила ехидная улыбка.

– Вижу, нашел, что искал, – презрительно глянув на девушку, съязвил старик. – Про шоколад не забудь.

– Не забудет, – ответила за Андрея Наташа.

Сергей Аркадьевич уехал.

Наташа не любила, когда портили ее планы. Достала из ботинка фляжку, сделала пару глотков и спрятала обратно. Затем сняла с камеры жвачку и прилепила на стеллаж.

XXVII

10 дней до начала эксперимента

Пьяненькая Наташа сидела в полицейском участке, прикованная наручниками к железной лавке. Рядом с ней своей участи ждали несколько шумных симпатичных ребят, вспоминая вчерашний вечер. Вечеринка удалась…

– Слушайте, верните электронку мою! Третий час сижу. Курить же хочется!

Полицейские не обращали внимания на изнывающую Наташу.

Наконец ее освободили от наручников и куда-то повели. В тесной комнате для допросов Наташа сидела минут двадцать. Она знала, что бояться ей нечего, была спокойна и расслаблена. С минуты на минуту приедет адвокат ее отчима, и уже через час она будет дома выслушивать от матери нотации. Отчим снова пригрозит забрать кредитки и телефон, но через неделю все повторится.

В допросную вошел Мещерский. Положил перед Наташей электронную сигарету со вкусом арбузной жвачки и уселся напротив.

Наташа с наслаждением затянулась и выпустила клуб дыма в профессорское лицо.

– Зашибись…

Мещерский выдерживал паузу. С такими нужно говорить мало и по делу. Так он и поступит. Наташа окинула незнакомца презрительным взглядом:

– Я свои права знаю. Ждем адвоката. Без него – никаких разговоров.

– Я не из органов. Я врач-психотерапевт.

– Да хоть генерал в балетной пачке. Ждем адвоката, потом беседуем.

– Посмотрите, если вас не затруднит, – Профессор положил на стол зеленую папку. – И, если захотите, дождемся адвоката.

Наташа равнодушно выпустила клуб дыма. Смешно… Этот клоун в твидовом пиджаке надеется ее запугать?

Профессор включил со своего телефона видео. Наташа сбивает Сергея Аркадьевича и врезается в столб. Затем резко дает по газам и уезжает.

– Я знаю, что вы скажете: дело закрыто, прошло пять лет. Вот что я вам отвечу: это поправимо. И мы оба понимаем, что никакой адвокат вам не поможет, когда дело откроют из-за новых улик. Человека вы сбили не последнего. Судью.

– Что тебе нужно? Денег?

– Мне нужны вы.

Ответ застал ее врасплох.

– Не староват? – прыснула она.

Мещерский протянул ей несколько листов.

– Если согласитесь, – продолжил он, – видео будет уничтожено. Как бонус – приятное финансовое вознаграждение, которое поможет вам наконец слезть с шеи отчима и жить самостоятельно.

Наташа прочитала документы и подняла глаза на Профессора. От былого высокомерия не осталось и следа.

XXVIII

2 часа с начала эксперимента

Профессор провел на пробковой доске линию между фотографиями Андрея и Наташи. Приклеил рядом с фото девушки стикер «бунтарь».

Мещерский хорошо знал, чего от нее ожидать. Он знал, что за ее скверным характером кроется страх отвержения. Ни мать, ни отчим никогда ее не любили.

Дерзкая эгоистка. Но глубоко несчастная и сломленная. Да, Наташа не раз нарушит правила и заставит Мещерского понервничать, но это точно не самый трудный случай.

Автоматически запустилась программа со знакомой мелодией. Профессор дождался, пока музыка закончится, и включил микрофон.

– Сегодня у вас был сложный день. Общее освещение отключится через полчаса. Не засиживайтесь допоздна. Завтра у нас много работы. Доброй ночи!

Мещерский отключил микрофон и глубоко вздохнул. Эксперимент длился не более двух часов, а он будто пробежал марафон. Будет непросто… Но выбора нет.

XXIX

2 часа 10 минут с начала эксперимента

Катя направлялась в спальню, когда в темном коридоре Платон преградил ей путь. Он прижал ее к стене, крепко схватив за запястье. Катя застыла, не пытаясь вырваться.

– Нам надо поговорить.

– Мне не нужны твои извинения, – прошептала Катя.

– Я правда не знал про ребенка. Мне жаль. Я бы не уехал, если бы ты сказала.

– Ты меня в черный список кинул. Как я должна была сказать? Голубя почтового отправить? Отпусти.

Катю затошнило. Как в тот день, когда полицейский и управляющий люксового отеля в Лондоне требовали заплатить за номер.

Они были помолвлены и провели восхитительную неделю, ни в чем себе не отказывая. А потом он исчез вместе с ее деньгами.

Все его рассказы о себе оказались ложью. Имя, профессия, любовь к ней, намерение жениться и купить дом в пригороде – все было враньем.

Кате пришлось разбираться с его долгами, пережить унизительные допросы, выкидыш и глубокую депрессию. И если бы не Профессор, она бы вряд ли оправилась.

Катя указала Платону на камеру наблюдения:

– Пусти.

Платон подчинился.

– Я верну тебе деньги, как выйдем отсюда. Все верну. Дело было не в тебе.

– Да, дело было в тебе. Ты мудак, и дело только в этом.

Катя ушла.

Первая попытка контакта провалилась. Но это ничего. Платон знал подход к женщинам и знал, что шанс еще есть.

В гостиной убирали со стола и мыли посуду. Все, кроме Наташи, были при деле.

– Адьос, – помахала она в камеру наблюдения, – я спать.

– Что ж ты за дрянь такая! – не выдержала Татьяна. – Тарелку за собой помой, эгоистка!

– За языком следи. Не нравится – сама мой или проходи мимо.

Татьяна весь день ждала, чтобы поквитаться с этой гнусной малолеткой за пощечину. Она сделала шаг к Наташе. На пути возник Рома.

– Эй, эй, успокойся. Я вымою. Вот, смотри… – Рома взял тарелку Наташи. – Поухаживаю за леди, мне несложно. Все, конфликт исчерпан?

Татьяна ушла, выругавшись. Вслед за ней ушел Андрей.

Сергей Аркадьевич положил пряник на колени и двинулся к спальне, пожелав остальным доброй ночи.

– Мне защитники не нужны, – сказала Наташа Роме, когда они остались одни.

– Я и не претендую. Просто кипиш не люблю. Привычка. Я ж детдомовский. А там, если не умеешь углы сглаживать, не выживаешь, – Рома домыл посуду и вытер руки.

– Так ты сирота? – смягчилась Наташа. – Мужчины с печальной судьбой – моя слабость.

Она подошла ближе, провела рукой по его кудрям.

– Не люблю отказывать себе, – Наташа положила руку Роме на плечо, ощупывая мышцы. Он был худым, но жилистым.

Рома улыбнулся и аккуратно убрал Наташину руку.

– Быстро ты переобулась. Натах, ты девка видная. Я б тебя хоть сейчас на этом диванчике оформил. Но ты ведь посложней будешь, – Рома подмигнул Наташе и ушел, оставив ее в одиночестве.

– Сговорились, что ли, все сегодня…

Она достала из ботинка фляжку и сделала глоток.

XXX

2 часа 30 минут с начала эксперимента

Ветер раскачивал деревья, начинался дождь.

Поджарый мужчина чуть за семьдесят, в охотничьих ботинках и камуфляжном плаще, уверенно пробирался через бурелом. За спиной незнакомца висели старый рюкзак и винтовка с оптическим прицелом.

Он остановился у поваленной сосны, достал карту, сверился с маршрутом. Кивнул. До клиники оставалась пара километров. Скоро он будет на месте, скоро все это кончится…

XXXI

3 часа с начала эксперимента

Профессор смотрел в мониторы, как Жертвы и Преступники готовятся ко сну. Изменил уровень общего освещения, и в помещении эксперимента воцарился приятный полумрак.

Мещерский откинулся в кресле, размял шею. Тело ломило, хотелось принять горячую ванну с солью и лечь спать. Но такая возможность у него появится еще не скоро. Сейчас он должен убедиться, что первая ночь испытуемых пройдет хорошо.

XXXII

3 часа 5 минут с начала эксперимента

В спальне Преступников все укладывались в постели.

– Еще бы джаз и бутылочку шампанского! Как в люксе живем. Да, Платоша? – Рома блаженно растянулся на постели.

Платон сплюнул пасту в раковину:

– Ага, как в люксе строгого режима.

Он нанес на лицо ночной крем и помассировал кожу: лицо должно оставаться свежим. Нурлан лежал в кровати, отвернувшись к стенке.

– Ты так и не поел? – спросил Платон.

– Не хочется, – ответил Нурлан.

Наташа в нижнем белье демонстративно прошлась по комнате, взяла с полки маску для сна.

– Азия, смотри, я чутко сплю. Ночью, если пойдешь хомячить на кухню, проснусь не я – проснется Халк.

– У меня имя есть – Нурлан.

– Ладно, всем спать, – Рома выключил свой ночник. – За храп извиняйте, если будет сильно бесить, завтра у Профессора беруши попросите.

Он завернулся в одеяло и закрыл глаза.

В спальне Жертв все, кроме Сергея Аркадьевича, лежали в постелях. Он выехал из ванной.

Татьяна тут же поднялась:

– Дядь Сереж, давай помогу!

– Я сам.

Сергей Аркадьевич ловко пересел с инвалидного кресла на кровать, закинув ноги руками. Андрей даже оторвался от своей книги, чтобы посмотреть, как старик с этим справится.

– Сильный вы человек, Сергей Аркадьевич, – с уважением заметил он. – Я бы просто взял и умер. От бессилия. А вы боретесь, радуетесь жизни.

– Я сначала тоже хотел, от отчаяния, – старик накрылся одеялом, – но умирать страшно.

Сергей Аркадьевич повернулся на бок.

Катя плакала, накрыв голову подушкой. Она с детства умела плакать так, чтобы никто не слышал.

– Я давно не ужинал в приятной компании, – тихо сказал Сергей Аркадьевич. – Спасибо вам за это.

– Дядь Сереж, ты чего, растрогался? – ответила Татьяна. – Перестань, все хорошо будет.

Старик смотрел перед собой, точно зная, что хорошо не будет. Но эта мысль его уже не пугала.

XXXIII

4 часа с начала эксперимента

Дождь и ветер поутихли. Наступал самый тихий час перед рассветом.

Охотник подошел к границе леса. Он видел здание клиники. Свет горел в окне на втором этаже.

Он сбросил рюкзак на землю, проверил винтовку, перекинул через плечо. Подтянулся на ветке и влез на дерево. Несмотря на возраст, ловкости и силы ему было не занимать. В оптический прицел винтовки Охотник увидел того, за кем пришел. Человека, которого искал без малого двадцать лет. Виктора Мещерского.