ПЕРСОНАЖИ И СОБЫТИЯ РОМАНА ЯВЛЯЮТСЯ ВЫМЫШЛЕННЫМИ. ЛЮБОЕ СОВПАДЕНИЕ С РЕАЛЬНОСТЬЮ СЛУЧАЙНО.

ПОСВЯЩАЕТСЯ РАЛЬФУ МЕЛЛЕРУ.

"– Оставайся лежать, и будешь жить!" – фрагмент из х/ф "Лучшие из лучших-2", финальный поединок главных героев-антагонистов, навеявший мне сюжет этой книги.

Герои много разговаривают, пытаясь понять друг друга… и самих себя, что еще сложнее.

Здесь, у самой кромки бортов,

Друга прикроет друг.

Друг всегда уступить готов

Место в шлюпке и круг.

Его не надо просить ни о чём,

С ним не страшна беда.

Друг мой – третье моё плечо –

Будет со мной всегда.

/Г. М. Поженян. Песня из х/ф "Путь к причалу" (СССР, 1962 г.)/

*

"Пропустил всего один удар, и оказался в полном дерьме… Вся подготовка псу под хвост… Я проиграл, этого не может быть!"

– Убей его! Убей! Убей! Убей его! Давай!

Все это стадо в зале еще полчаса назад обожало его, а теперь жаждало его крови. Стоило только упасть, разочаровать их. Этого кумирам не прощают. Стадо, беснующееся стадо, как те овцы, в которых, если верить библейской притче, вселились бесы, изгнанные Спасителем из одержимого. Или это были свиньи?.. Искаженные лица, в которых не осталось ничего человеческого, слились в одну массу – красные, потные, с уродливо растянутыми орущими ртами и тусклыми, без единой мысли глазами, как у дешевых пластиковых кукол. Мужчины в дорогих смокингах, женщины в вечерних нарядах вопили, как бешеные, требуя, чтобы новый кумир, боец, бросивший ему вызов и сваливший его с ног, довел дело до конца.

И даже Веллингтон, который только что заискивал перед ним, уже смотрит не на него, а на победителя, этого низкорослого чернявого парня, индейца-метиса, готовится целовать его в задницу. Первая крыса в "Риме", бегущая от поверженного хозяина. Крысы… Все они крысы. И ради них он поставил на кон, как выяснилось, свою жизнь…

Вопли и улюлюканье были для него более мучительны, чем боль от серии ударов, которую провел чернявый. Шумело в голове, дышать было больно после удара в грудную клетку, глаза заливало кровью.

Нет, бой еще не окончен, рано вы Лазаря поете, суслики, я еще могу сражаться, вы еще пожалеете, что требовали меня убить, сейчас я только встану…

Он рванулся, чтобы сесть, и тело, всегда такое ловкое и выносливое, взвыло от боли каждой клеточкой. Плевать, главное – встать на ноги, а дальше он быстро расшевелится, он продолжит бой, еще ничто не кончено…

– Убей-убей-убей!!! – верещали в зале.

Индеец медлил, глядя то на него, то на публику. Ну, давай же, подойди для последнего удара, и поймешь свою ошибку… И это будет последняя твоя мысль. Я – боец, не знающий поражения, король подземного мира, ты еще увидишь… Напоследок.

Парень остановился над ним, глядя сверху вниз. Выглядел он изрядно помятым, двигался как-то боком, физиономия напоминает отбивную, ногу приволакивает, дышит с трудом – "Одно ребро я ему точно сломал!". Похоже, ему нелегко держаться на ногах, парень мобилизует всю силу воли, чтобы не рухнуть рядом и не вырубиться. "Ну, давай… Что ты там собираешься? Ударить или свернуть мне шею? Не тяни, публика ждет… Будет им сюрприз, когда ты ко мне приблизишься!"

Он все же приподнялся на локтях и утвердился, полусидя на арене – чтобы не лежать, как бревно, перед человеком, который собирается его убить.

В беснующемся зале он быстро нашел взглядом свою "королевскую" ложу. Да, она там. Вскочила с трона, лицо бледное, серые глаза широко раскрыты. "А, и ты способна волноваться, железная девчонка… Не бойся. Я не дам так просто себя убить. Тем более при тебе… Черт, только бы встать и не вырубиться раньше времени…"

Парень все стоял и смотрел, не пытаясь нанести заключительный удар. Смотрел на него. Медлил. "Читает мысли, сукин сын? Чего он ждет, мать его?"

– Оставайся лежать.

Что? Вроде по голове его настолько сильно не били, чтобы слуховые глюки пошли… Он не ослышался?

– Оставайся лежать и будешь жить.

Он ошеломленно смотрел снизу вверх на чернявого. Да, парень в самом деле это сказал. Собирается пощадить его. А он этого не ожидал после того, как убил на ринге его друга, подослал головорезов к другому его товарищу, и именно бойцы из "Рима" разгромили и сожгли ферму родственников узкоглазого недомерка…

Да, парень не собирается его добивать. "А я бы не пощадил поверженного противника… Его друга я не пощадил. Но это была вендетта за недопустимую ошибку… Твой убитый друг заслужил свою участь и был недостоин пощады… Только я об этом трепаться не собираюсь. Тем более с тобой… Главное, что я знаю: я поступил правильно… Иначе было нельзя"…

Его тело отказывалось повиноваться его воле. Странно, вроде не так уж сильно он расшибся, а боль сковывает движения. Или это что-то другое? Он ведь не расслаблялся, не отдыхал с тех самых пор, как завязалась эта история с друзьями чернявого парня… И устал. "Неужели все было зря? Где же я ошибся? Зато теперь я знаю цену обожанию публики… Стоило ли расшибаться в лепешку ради этих ублюдков, которым все равно, кого обожать? Теперь у них новый кумир. И он мог бы убить меня, как от него требуют. Но он этого не делает. Почему? Не понимаю…"

Он снова повалился навзничь и, прежде, чем закрыть глаза, вопросительно посмотрел на индейца: "Почему ты так решил?"

*

Хенсли Ли увидел искреннее недоумение и растерянность в глазах побежденного противника, которому решил в последний момент сохранить жизнь. Да, он шел на ринг, чтобы убить Адлера – признанного чемпиона Невады по боям без правил и владельца помпезного ночного клуба, где на подземной арене каждый вечер сражались на утеху пресыщенной богатой публике бойцы. Однажды на этой арене погиб друг Хенсли, Дейвис Макмерфи. А потом мордовороты Адлера преследовали Хенсли и еще одного его друга Джима Макджи и его 11-летнего сына Уолтера по всему штату. Сгорела бабушкина ферма в пустыне. Погиб, защищая родных, дядя Рик. А самого Хенсли притащили в клуб, чтобы заставить драться с Адлером и погибнуть. Все к тому шло, силы были неравны, Адлер намного превосходил его по весовой категории и мышечной массе, двигался с невероятной быстротой и в бою не знал пощады. Только чудом Хенсли остался жив и смог пробить оборону белокурого атлета, когда тот уже собирался сломать ему шею.

Так же погиб и Дейвис, который после ухода из большого спорта, оказывается, подрабатывал на арене бойцовского клуба – бедолага Дейв, такой жизнерадостный, беспечный весельчак, уверенный в том, что с ним ничего не случится… Пока не бросил вызов Адлеру. По правилам клуба "Рим" гладиатор, выигравший за вечер три поединка, имел право бросить вызов владельцу клуба и в случае победы стать новым хозяином "Рима"… Дейвис проиграл. Позднее его тело выловили из озера вместе с разбитой машиной. Вердикт полиции гласил, что это был несчастный случай, что Дейвис сел за руль нетрезвым и не справился с управлением…

Но по воле случая в тот вечер Дейвис привел с собой в клуб Уолтера. Уходя на свидание, Джим попросил друга присмотреть за мальчиком, не зная, что именно в тот вечер у Дейвиса – решающий поединок. Уолтер сидел за кулисами и все видел… И прибежал домой с криком ужаса, едва увернувшись от клубной охраны, погнавшейся за нежелательным свидетелем.

Хенсли и Джим вломились в закрытый кабинет ресторана "Рима", раскидав охранников, и потребовали объяснений у хозяина клуба. Адлер ужинал в обществе какой-то расфуфыренной девицы и был недоволен, когда ему помешали… Началась драка. И Хенсли так толкнул здоровяка, что тот ударился лицом о зеркало, разбил его и поранил лицо… Это привело атлета в неистовство, и Джиму и Хенсли пришлось бежать из города… А позже, перед боем, Адлер негромко сказал Хенсли: "Ты поплатишься за этот шрам!"…

Глядя на разбитое лицо противника и слушая вопли зрителей, Хенсли с удивлением чувствовал, что не хочет убивать этого парня. Добить упавшего он не может. И не собирается он идти на поводу у этих орущих уродов, потерявших человеческий облик.

Что там говорит ему администратор, этот слащаво улыбающийся расфранченный толстяк с гвоздикой в петлице?.. Поздравления? Он теперь новый владелец клуба? Нужно поприветствовать гостей? Ну, что же… Он им скажет.

Приволакивая ногу и превозмогая боль в грудной клетке, Хенсли подошел к нему и взял микрофон. Посмотрел на зал, который еще недавно пылко приветствовал Адлера, а теперь вопил "Убей его!". В самом деле, Рим… Арена, где в блистательной Римской империи происходили кровавые бои, и публика так же вопила от восторга при виде крови и смерти…

– "Рим" закрывается, – произнес он в наступившей тишине. Еле сдержался от желания плюнуть в сторону зала. Оттолкнул администратора, что-то растерянно бормочущего, и направился к выходу, где уже ждали Джим и их корейский друг Хёджин.

– Вы еще вернетесь, – семеня рядом, бубнил администратор, – это же такие доходы… Двести миллионов в год! Вы не можете…

Джим развернулся. Влепил толстяку оплеуху, отбросив его на середину арены.

– Еще как можем, – сказал он.

– Вызови лучше врача к своему боссу, подонок, – добавил Хенсли. И они удалились, оставив сидящего на арене оглушенного, с разбитой губой Веллингтона в полной растерянности. Что делать? То ли догонять этих парней, то ли бежать к Адлеру, то ли тут же и повеситься на своем галстуке… Третье казалось ему наиболее вероятным. Вляпался он по уши. Шоу окончено.

– Ты как? – спросил он, махнув рукой, чтобы закрыли занавес и осторожно подойдя к лежащему, казалось, в отключке Адлеру. И тут же снова растянулся от второй оплеухи. "Да что это за вечер такой? Еще немного – и у меня лица не останется!"

– Пошел ты… Крыса. Иди… Кланяйся новому хозяину…

Адлер медленно поднимался, опираясь рукой об арену. Лицо – сплошной кровоподтек. Один глаз заплыл от удара. Второй яростно сверкает. Встретившись с ним взглядом, Веллингтон Гавана не рискнул снова предлагать помощь. Убьет и не охнет. На это у Адлера даже сейчас сил хватит.

Как все скверно повернулось. И хуже всего для Веллингтона. Прежний хозяин смотрит на него с ненавистью. Новый вообще намерен закрыть клуб. Неужели это все? "Все. Я банкрот. Выброшен на помойку…" И снова пришла мысль о петле и крюке или пачке снотворного…

*

Высокая стройная брюнетка вышла из "королевской" ложи, оставив на подлокотнике недопитый бокал шампанского. Сказывались долгие годы административной работы в научно-исследовательской корпорации, работающей на австралийское правительство – хорошо учит владеть собой, она была абсолютно спокойна и уже прокручивала в уме варианты возможного улаживания сложившейся ситуации.

Ей было лет 30. Густые черные волосы, подстриженные в безупречно ровное "каре" и серо-голубые глаза на золотистом от легкого загара точеном лице с правильными чертами. Элегантный вечерний макияж. Простое "маленькое черное платье" от Шанель подчёркивает безупречную фигуру. Из украшений только витая платиновая цепочка, часики, усыпанные мелкими бриллиантами и маленькие серьги. Туфли-"лодочки". На фоне других дам в клубе, сверкающих, как рождественские елки, она резко выделялась. Спокойная уверенность в себе, величественная осанка, холодный взгляд человека, привыкшего повелевать, и в то же время – очарование женственности и чувственный магнетизм.

"Да, Курт, как же ты влип… Посмотрим, что можно сделать. Для начала – где же ты?"

Она нашла его там, где и предполагала. До своего кабинета он не дошел.

Женщина склонилась над ним. Из коридора спешно вышли двое ее помощников – высокий светловолосый парень и коренастая черноволосая девушка в одинаковых белых брюках и черных футболках с нашивкой "ГИДРОБИО" на груди – служащие филиала корпорации в Лас-Вегасе.

– Колин, вызови "скорую помощь", – не оборачиваясь, велела женщина, зная, что служащие стоят за ее спиной и ждут распоряжений. – Делла, принеси стакан воды.

Не говоря ни слова, парень и девушка поспешили исполнять приказ. Они знали, что административный директор корпорации не любит повторять.

Он заворочался, пытаясь сесть.

– Не надо "скорую", – разбитыми губами прошептал он. – Пусть кто-нибудь отвезет меня домой.

– Не обсуждается, Курт, – женщина посмотрела на его лицо. Да, скверно. Бледный, в испарине – как бы не сотрясение. Под глазами наливаются черные круги – признак того, что повреждены сосуды. – Не вставай,– она удержала его за голое плечо. Под ее рукой напряглись литые мускулы, но Курт не сделал попытки высвободиться.

– Это ты, Линда? – он поморщился и попытался отвернуться. – Не смотри… Я, наверное, выгляжу… черт… смотреть противно!

– Противно слушать твои глупости,– отрезала Линда. – Мы всю жизнь друг друга знаем и видели друг друга всякими. Я не одна из твоих подружек, чтобы передо мной красоваться.

Подоспела Делла со стаканом воды. Адлер попытался отстраниться, но Линда забрала у помощницы стакан и поднесла к его губам.

– Не надо ребячиться, Курт. Позволь мне помочь тебе.

– Да чем тут поможешь, – но воду он все же выпил. – Я прогорел, вылетел в трубу… Ты же видела.

– "Скорая" уже едет, миз Вольф,– появился в коридоре Колин.

– Пока ты жив, еще ничто не потеряно, – мягко сказала Линда Вольф. – И еще все можно изменить.

– Все еще можно изменить… И я придумаю, как,– пробормотала она, когда Курта укладывали на носилки и несли в машину "скорой помощи".

*

Хенсли Ли шел мимо Технической академии, когда услышал за спиной гудок клаксона. Вначале он не обратил внимания на этот звук, но массивный белый внедорожник с черной эмблемой "ГИДРОБИО" на борту поравнялся с ним и снова требовательно просигналил.

Хенсли медленно обернулся. Невысокий молодой человек лет тридцати, смуглый брюнет с характерной внешностью коренного жителя Северной Америки (в прошлом – чемпион США по тхэквондо, ныне – преподаватель детской спортивной школы на паях с капитаном сборной, Джимом) и отработанной бойцовской пластикой в движениях.

– Простите, сэр, – высунулся из окна машины водитель, блондин в черной футболке с той же эмблемой и белой форменной кепке, – с вами желают поговорить. Не будете ли вы так любезны…

Хенсли был наслышан об ГИДРОБИО. Эта корпорация формально занималась гидробиологией, но на самом деле работала на оборонную промышленность и пользовалась покровительством Канберры. Ее главный офис расположился в Австралии, в штате Квинсленд, а филиалы были разбросаны почти по всем странам мира. Наработками ГИДРОБИО охотно пользовались оборонщики других государств, и престиж корпорации на мировой арене был высок.

Глава ГИДРОБИО, доктор Джозеф Бернадотт, нередко появлялся на экранах телевизоров – высокий худощавый блондин лет сорока, с большими залысинами над лбом, с бледным аскетичным лицом и ледяными глазами под круглыми очками. Умное властное лицо человека, привыкшего повелевать и молниеносно принимать решения. Он обладал врожденной харизмой лидера и был способен заставить слушать его любую аудиторию, сумел так грамотно построить свою деятельность, что ни у него, ни у корпорации не было прямых врагов, все ограничивалось злопыхательством: "Гангстер, пройдоха, шведский выскочка!".

В Лас-Вегасе находился один из американских филиалов ГИДРОБИО – огромный, обнесенный неприступным забором черно-белый комплекс, сверкающий на солнце, как льдина.

– Кто и о чем хочет говорить со мной? – спросил Хенсли, скрывая под внешним спокойствием готовность к обороне. Он ждал, что с ним могут захотеть повстречаться те, кого не устраивал исход последнего боя в "Риме". Среди гостей Адлера было много высокопоставленных, богатых и влиятельных людей, которым явно не понравилось закрытие клуба. И ради того, чтобы вернуть любимое развлечение, многие из них пойдут на многое.

От самого Адлера Хенсли почему-то не ждал ничего подобного. При всей своей звериной жестокости этот громила все же – человек строгих принципов и не оступается от них. Когда Хенсли приволокли связанным в подвал "Рима" и начали избивать, Адлер, пришедший на шум, жестко пресек это и даже ударил одного из своих дуболомов: "Я сказал: прекратить! Все должно быть по правилам!" Проиграв в честном бою, "король подземного мира" не станет подличать, пытаясь вернуть свой проигрыш. И еще, Хенсли сохранил ему жизнь вместо того, чтобы добить, как того требовала публика в зале. "Если у него в голове еще не все мозги отшиблены, то для него это должно что-нибудь да значить. А он явно неглуп, если смог так раскрутить свой клуб и со столькими важными шишками законтачить, значит, на плечах у него все же голова, а не тыква!"

Задняя дверца джипа бесшумно открылась.

– Я вас прошу, мистер Ли, – раздался негромкий женский голос из прохладной глубины салона, – мы же не будем разговаривать вот так: я в салоне, вы на улице… И потом, сегодня такая жара и ветер нагоняет из пустыни пыль. Не лучшая атмосфера.

Что-то было в ее голосе, кроме заметного австралийского акцента, что Хенсли согласился с ней. Он сел на упругое кожаное сиденье. Женщина нажала кнопку на пульте, и дверца так же тихо захлопнулась сама собой. Еще одно нажатие и опустилась плотная шторка, отгородив их от водительского места. Закончив с этим, женщина обернулась к нему.

Яркая брюнетка со стрижкой "каре", в белоснежном брючном костюме полувоенного образца и черной футболке. Глаза прячутся за черными зеркальными очками. Алая помада на губах. Аромат терпких, пряных духов. Руки изящные, но не изнеженные; ногти без маникюра коротко острижены. Еще молода на первый взгляд около тридцати лет или чуть больше. Держится, как человек, привыкший отдавать приказы и нерушимо уверенный в собственном превосходстве. Лицо ее почему-то показалось Хенсли знакомым. "Да, кажется, это она сидела в ложе Адлера в тот вечер. А где я мог видеть ее раньше?"

Машина заурчала, фыркнула и тронулась с места.

Куда мы едем? – спросил Хенсли, потрогав дверцу – конечно же, блокирована. И стекло не вышибешь – толстое, наверное, бронированное.

– Не волнуйтесь. Вам не причинят вреда. Я просто хочу с вами поговорить тет-а-тет, – она взяла с подставки чашечку кофе, отпила. – Не хотите ли кофе? Прохладительного? Сигарету?

– Спасибо. Нет, – "Кажется, случилось то, чего я ждал… Ладно, еще посмотрим!"

– Тогда перейдем к делу, не люблю затянутых предисловий, – она отставила чашку и достала пачку сигарет. Вы не будете против, если я закурю, – вопросительных интонаций в ее голосе было маловато.

– Как вам угодно, – ответил Хенсли, а она уже щелкала зажигалкой. – Я догадываюсь, о чем пойдет речь.

– Вы сообразительны, это упрощает дело, – кивнула женщина и взяла трубку связи с водителем. – Генри, через четверть часа остановитесь.

– Да, мэм, – раздалось из трубки.

– И перестаньте, черт побери, называть меня "мэм".

– Простите, миз Вольф.

– Думают, я не знаю, что здесь так только к дамам постарше обращаются, – улыбнулась брюнетка, положив трубку.

"Линда Вольф! Это же помощница Бернадотта и дочь премьер-министра Австралии. Конечно, я видел ее по телевизору, на ток-шоу и в светской хронике! Но что ее связывает с Адлером?!"