Глава

4

Хорошо, что Ася умудрилась выкинуть из памяти этот неловкий момент и продолжала наслаждаться фестивалем и беззаботным общением с парнями. И если Брегус в их троице играл роль рыцаря, который всегда вставал на Асину сторону и покорно приносил ей теплую кофту из палатки, уступал самое удобное место у костра и открывал бутылку с пивом, то Варламов был провокатором, постоянно подкалывающим Асю. Но как ни странно, ей доставляло невероятное удовольствие с ним пикироваться. Как будто она и правда снова стала беззаботной студенткой, бойкой и острой на язык.

И даже плохие спектакли на фестивале перестали быть проблемой, ведь Димка Варламов и Лешка Брегус их теперь смотрели вместе с ней. Димкины комментарии способны были украсить даже самое скучное представление. Во время спектакля театра из Чувашии, который игрался на самом что ни на есть чувашском языке, Варламов взялся переводить. Переводил он очень смешно, шепотом и Асе на ухо. От его дыхания было немного щекотно и почему-то очень радостно. Ася хохотала как ненормальная, на них стали оглядываться другие зрители, потому что спектакль был вообще-то задуман как серьезный. Пришлось, давясь от смеха и зажимая рты, отойти подальше от сцены и там уже дать волю душившему хохоту. Они смеялись втроем так, что даже животы заболели.

Если бы томская подруга Наташка сейчас посмотрела на Асю, она ее вряд ли узнала бы. Серые глаза – обычно такие серьезные! – горели веселым и каким-то хулиганским огнем. От постоянной беготни по фестивальному лагерю, ежедневных тренингов под палящим солнцем и странно возникшего нежелания есть Ася неожиданно похудела. Джинсовые шорты, до этого плотно сидевшие на попе, повисли и стали спадать. Пришлось одолжить у Сони ремень. Однажды, забежав в библиотеку по какому-то срочному делу, Ася неожиданно глянула на себя в большое зеркало и не совсем поняла, кто же там отражается. Пришлось посмотреть еще раз, уже повнимательнее. Это она? Загорелая, с неожиданно постройневшей талией, на бронзовом лице сияют серые глазищи, каштановые волосы, небрежно собранные в высокий хвост, открывают длинную шею. Чудеса да и только.

По ночам на острове было холодно. В ход шли свитеры, куртки и шерстяные носки. Последний спектакль, начинающийся часов в десять или одиннадцать, напоминал благотворительный показ в каком-нибудь лагере беженцев. Зрители укутывались в шарфы, платки, надевали на себя по три кофты и по двое штанов. Многие приходили в одеялах и с кружками чая или чего покрепче. Но все равно было холодно, вот и сейчас пронизывающий ветер забирался под Асину короткую куртку и прицельно морозил поясницу. Правда, спектакль шел интересный – ее любимый Гоголь! – и уходить к теплому костру не хотелось совершенно.

А где же ее банда? Ася пошарила взглядом по разномастной толпе и даже в темноте заметила белую футболку Варламова.

– Привет! – она пробралась поближе к нему.

– Привет! – явно обрадовался Димка. Они о чем-то начали говорить – Ася до сих пор не могла вспомнить, о чем именно – а потом… Дима ее обнял. Решительно, уверенно, как будто делал это как минимум в сотый раз. Ася машинально схватилась за него и замерла. Весь оставшийся спектакль они простояли в обнимку. Если бы ее попросили рассказать о том спектакле, она бы покачала головой. Ничего не увидела, ничего не запомнила. Только Димин запах, совершенно не походный. Терпкий, щекочущий, мужской, волнующий. И Ася вдруг ужасно пожалела, что не взяла с собой свои любимые духи. Сейчас, когда Димка прижимал ее к себе, так хотелось пахнуть нежным и загадочным Hermes, а не костром и соленой рыбой. Правда, это было бы глупо – духи в палатке…

Потом Диму кто-то позвал, он убрал руку с ее плеча и ушел. Как будто из плена выпустил. Спектакль как раз заканчивался. Ася посмотрела бессмысленным взглядом на сцену и, вздохнув, пошла к костру. Она ждала, что Варламов придет. Но он не вернулся.

Утром все показалось смешным и незначительным. Ну приобнял ее Димка – и что с того? Наверное, увидел, что она замерзла, и решил согреть, что опять же характеризует его с положительной джентльменской стороны. Молодец, мальчик. Ася упорно называла его в голове именно так – мальчик, как будто это уберегало ее от чего-то непонятного и запретного, в чем она сама себе ни за что бы ни призналась. И, махнув рукой на вчерашний вечер, Ася снова окунулась в водоворот фестивальных забот. Уже к обеду она поняла: что-то не так. Несмотря на жаркую погоду, ее ощутимо знобило, а щеки горели тяжелым румянцем. Голова наливалась тяжестью и тянула куда-то вниз, глазам было больно от яркого света, и Ася щурилась и часто моргала, отчего они еще сильнее слезились. Картину прояснила пробегавшая мимо Ольга.

– Э, мать, да ты, похоже, заболела!

– Вот еще, – пробормотала Ася и оглушительно чихнула. – Не дождетесь!

Из чувства протеста она даже пошла смотреть дневной спектакль, но быстро поняла, что изрядно себя переоценила. Было плохо, Асю ощутимо трясло и температурило, и никакое искусство ее сейчас не вдохновляло. Она поплелась к палатке. По дороге встретился Лешка Брегус.

– Леш, привет! Я сейчас спать пойду, у меня голова болит. Будь другом, разбуди к вечернему спектаклю, ладно?

– Без проблем! – кивнул он. Успокоенная, Ася забралась в палатку, поглубже зарылась в спальник, закрыла глаза и провалилась в тяжелый температурный сон без сновидений. Буквально через мгновение пришлось снова открыть глаза, потому что кто-то настойчиво дергал за ногу. Вокруг было темно, и Ася не сразу поняла, кто ее будит.

– Вставай, нам через десять минут в баню идти!

Голос принадлежал Соне, значит, будила ее Соня.

– Какая баня? – Мозг отказывался слушаться. – Мы в баню идем в десять часов.

– Правильно! А сейчас без десяти десять.

– А вечерний спектакль?

– Он закончился давно! Собирайся быстрее, мы с девчонками тебя ждать не будем.

«Ай молодец Лешка! Огромное тебе, блин, спасибо…».

Сонная и опухшая, Ася выползла из палатки. И обнаружила костер. У костра сидело человек тридцать. Брегуса не наблюдалось, и с его стороны это было весьма предусмотрительно. Зато бросался в глаза сияющий Варламов с гитарой.

«Отлично! – оценила Ася ситуацию. – Лучше и не придумаешь. Ждешь, ждешь его к нашему костру, а когда он наконец приходит, то видок у меня…А впрочем, какое мне дело до этого… до этого мальчика?» Она решительно включила фонарик и начала собираться в баню. От злости, болезни и сна Ася очень туго соображала и буквально в последний момент вспомнила, что с собой нужно взять мыло и мочалку. Она ведь идет мыться, не так ли? Когда банная сумка была собрана, Варламов вдруг отложил гитару и направился к Асе. Она равнодушно за ним наблюдала.

– Привет! Куда собралась? – он говорил негромко, интимно, почти шепотом, так, что слышала только Ася. В голосе звучали знакомые ироничные нотки.

– В баню, – она помолчала и вдруг спросила. – Дождешься?

– Дождусь, – ответ снова прозвучал насмешливо, но Димка при этом в упор, не мигая, уставился на нее. В темноте глаза его казались почти черными, бездонными. Кто-то из них врал: либо насмешливый голос, либо напряженный внимательный взгляд. Додумывать эту мысль не было сил, поэтому Ася просто кивнула и побежала за девочками, они уже ушли и дожидались ее у ворот.

Горячая душистая баня приняла в свое пышущее жаром нутро озябшую и болеющую Асю, от густого запаха нагретого дерева ей сразу стало легче дышать, а большие веники, разомлевшие и распарившиеся в деревянной бадье, своими маленькими березовыми ладошками выгоняли, выхлапывали простуду. Отмытая до скрипа кожа с неровными полосками загара, чистые, промытые колодезной водой волосы, легкое-легкое тело – вот что такое счастье. Девчонки вышли из бани и привалились к бревенчатой стенке, розовые распаренные мордашки сияли неописуемым блаженством, на головах у всех были накручены тюрбаны из полотенец – защита от холодного вечернего воздуха. Они неторопливо пошли к лагерю, хихикая и переговариваясь. И тут Ася вспомнила, что ее ждет у костра Варламов. Она тут же стянула с еще мокрых волос полотенце и слегка встряхнула головой, чтобы слипшиеся пряди не напоминали сосульки.

– Аська, дурында, ты чего полотенце сняла? У тебя же еще голова мокрая!

– Мне жарко, – попыталась она оправдаться.

– Это у тебя температура, наверное, снова поднимается! Накинь полотенце!

– Не буду!

– Вот сдохнешь от менингита, не пущу больше на фестиваль! – пригрозила Ольга. Но уже виднелся костер, и Ася отрицательно замотала головой. У огня уже почти никто не сидел. Официального отбоя у фестиваля не было, но те, кто жил в комнатах, должны были до двенадцати быть на месте. Время подходило к этому часу.

Варламов остался – это Ася заметила сразу. Но ждал ли он ее, это был вопрос. Рядом с ним сидела симпатичная черноволосая девушка. Девушка хохотала, встряхивала волосами, сверкала белозубой улыбкой и прикуривала от Димкиной сигареты. Ася, до этого планировавшая сесть рядом с ним, пошла к палатке и медленно разобрала все банные принадлежности. Потом неторопливо и тщательно расчесала уже почти высохшие волосы. Время было без пяти двенадцать.

– Нам пора, – услышала она голос Димки. – Пока, ребята.

Группа товарищей из челябинского театра направилась к воротам, а Дима – к ней. Она по-дружески приобняла его на прощание, как приобняла бы Брегуса, или Костю из оргкомитета, или Витю из питерского театра…

– Что так долго? – тихий тягучий голос, как змейка, медленно вползал прямо в мозг. И по спине у Аси неожиданно пробежали мурашки. Дима был так близко, что она снова чувствовала его запах. Острый, будоражащий, путающий все мысли в голове.

– Ну… мы мылись, – пробормотала Ася. – А ты молодец, что дождался.

Она легко поцеловала Димку в уголок рта. По-дружески, как поцеловала бы, к примеру, Брегуса, или Костю, или Витю… вот только ни Лешка, ни Костя и ни тем более Витя не поцеловали бы ее в ответ. Тоже легко и тоже вроде бы по-дружески. Слегка касаясь теплыми, пахнущими сигаретным дымом губами.

– Спокойной ночи, Ася.

– Спокойной ночи. Дима…

Ася протянула руки к опустевшему костру, к ней тут же подсела любопытная Соня и, дернув ее за рукав куртки, прошептала:

– А ты на Варламова нацелилась, да?

– Я – что?!

– Ну, вы обнимаетесь постоянно, целуетесь…

Бог мой, Ася и не думала, что это так выглядит. Она рассмеялась и уверила настырную Соню, что они просто дружат и что Димка Варламов, к тому же, здорово поднимает ей настроение. Вот и все. Самое интересное, что в тот момент она и сама искренне в это верила.