Цитаты из книги «Ковен озера Шамплейн»

Верховной может стать только женщина? – Как правило, да. Мужчины среди Верховных встречаются редко. Ни один колдун не способен превзойти ведьму. Природа магии – природа женская. Хоть где-то гендерное преимущество испокон веков остается за нами

В норме магия не переходит к смертным, но, если носители вымирают, магия находит тело, имеющее склонность или интерес к ней. Вот почему инквизиция так и не изжила нас окончательно. Охота на ведьм была обречена на провал с самого начала: мы всегда восстанавливаемся, сколько бы ведьм ни истребили. Если численность стремительно падает и наследственных ведьм не остается, то магия переходит к тем, кто начнет новый ведьмовской род. Это круговорот. Магия вечна. Харпер – одна из тех, кто впитал ее в себя после кого-то.

А ты можешь быть душкой, когда захочешь, – присвистнул Коул. – Не думал, что Сэм из тех, с кем такое прокатывает. – Сама в шоке, – призналась я. – Похоже, очаровывать мужчин – это и впрямь бонус каждой ведьмы. Не зря на протяжении веков именно женщины вызывались бросать нам солому в костер.

– Ты была мокрой до нитки и напомнила мне Штруделя, когда я вытащил его из подвала котенком. Оставь пальто себе.

Гадания – это инструмент. Они доступны каждому, кто умеет прислушиваться к себе и знамениям вокруг. Точно так же дела обстоят и с зельями, и с вызовом демонов или духов…

Надеюсь, ты помнишь: стихии, метаморфоз, психокинез, ментальность, прорицание, некромантия, исцеление, сотворение

Моя мать умерла, Исаак. Еще семь лет назад. От рака. – Нет, нет. – Он прошелся из одного угла в другой, задевая трясущимися руками чашки и статуэтки. Те падали, раскалываясь на части, как его сердце. – Она же Верховная ведьма, Одри… А рак – болезнь людей. Это невозможно! – Все дело в Джулиане. Сын, рожденный от смертного мужчины, не наследует магию. Чтобы исправить это и избежать раскола в ковене, мама создала противоестественное заклинание… Оно ее отравило. Из-за него же Джулиан слетел с катушек в пятнадцать лет и вырезал весь наш ковен, включая моих братьев и сестер. Да, никто не идеален… Эй

Sibstisyon. Так назывался этот ритуал на Гаити. В начале

Лицо, кукольное и узкое, показалось мне отдаленно знакомым. Но прежде, чем я успела бы предположить, где видела ее раньше, ученица прошмыгнула мимо и выскочила из класса. Зои встала в дверях, как немой укор моей робости. Я откашлялась и неуклюже подобралась к учительному столу. – Здравствуйте…

Одри? – он вцепился в мои руки, погладил их, и его лицо облегченно просияло, когда он понял, что не один. Созвездия родинок и веснушек на его лице утонули в крови, что текла из-под век, марая одежду. Глаза смотрели на меня в упор, но их карий цвет выглядел тускло, словно кто-то выел его кислотой. Тигриный взгляд померк за бельмом, что обратило весь мир во тьму. – Я ничего не вижу, Одри, – выдавил Коул, слепой, и сжал мои руки сильнее. – Почему я ничего не вижу?! Я резко села на подстилке из одеял. Дождь за окном утих; в доме сделалось совсем тихо. Коул по-прежнему спал рядом, обвив меня руками. Кожу над ключицей нестерпимо жгло: я зашипела сквозь зубы и попыталась сорвать то, что меня ужалило, но это было вовсе не насекомое.