Терем Деда Студенца

Массивное, но невысокое крыльцо было занесено снегом по самые двери. На них висел огромный, проржавевший замок. Судя по всему, хозяин давным-давно не наведывался.

– Скажи, Яга. Волшебное Зеркало точно у него? – спросил добрый молодец.

С коня он не спешил слезать. Что ни говори, а слава у владельца терема была настолько дурная, что оказавшись перед входом в чужие хоромы, царский сын слегка оробел.

– Все в лесу про это Зеркало знают. Но сама не видела, – Василиса топталась на ступеньках, пытаясь вытряхнуть из валенка забившийся в него снег.

– Неужто не любопытно? – допытывался Прохор.

– Кабы не боялась Деда Студенца, давно бы в его терем наведалась, чтобы задать вопрос Волшебному Зеркалу.

Она взглянула высоко в небо с какой-то тоскливой, глубоко затаенной печалью.

– Да ну? – царевич удивленно приподнял бровь над здоровым глазом. – Да что тебя, кроме поганок, интересовать может? Молчишь… Вот что, Яга… кончай отплясывать… Снег отгребай!

– Чем?

– Да хоть лыжей. Широкая она у тебя! – ухмыльнулся царевич, сверкнув белозубой улыбкой.

– Лыжа – не лопата. Не сподручно, – буркнула баба.

– Слушай, мышь облезлая. По мне, так хоть ногами… – он обернулся к своему спутнику. – Эй, Кузьма… Поищи лопату. Не может быть, чтобы её не было.

Стремянной соскочил с лошади, и утопая по колено в сугробах, отправился в обход терема.

Ему повезло. Почти сразу же, за углом, он увидел воткнутую метлу. Мужичок радостно ухватился за черенок. На то, что все кругом занесено, а на слегка обожженных прутьях нет ни снежинки, он не обратил внимания. Его просто обнадёжило, что нашелся подходящий инструмент.

– Во! Я это… царевич-батюшка… Того! – завопил Кузьма радостно, показавшись из-за угла со своей добычей.

Он вернулся к крыльцу и бодро стал сметать с него снег.

– Ты главное, Яге не давай… Хорошо, что мы сожгли ту драчливую дрянь… Я про Метлу бабкину. Вдруг эта ведьма на любой палке летать может? – буркнул царевич.

Он скатал очередной снежок и приложил его к своему синяку.

Василиса, приглядевшись к стремянному, с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть от радости. Она узнала бы этот черенок, и эту пеньковую нить, которой перемотаны были березовые веточки, из тысячи других.

Метла, заметив её взгляд, чуть шевельнула прутиками.

Баба едва-едва отрицательно качнула головой. Она отлично знала характер своей волшебной подруги, которая в любой момент могла ринуться в бой. В этих сугробах у царевича и его слуги не было ни единого шанса выстоять против неё. Прохор в избушке одолел лишь потому, что размахивал горящим поленом. Метла, как никак, была из сухого дерева, потому и загнали её в чулан.

Василисе пришлось отвернуться, так как улыбка и блеск в глазах выдавали её радость. Что ни говори, а когда долго живёшь в лесу, и твои единственные близкие друзья – бессловесный предмет с характером и говорящий кот, принимаешь их, как родных. Василисе было до слез жаль избушку, но одна мысль, что верная подруга сгорела, повергла её в мрачную печаль. Больно на душе было всю дорогу до терема.

Теперь, когда Метла оказалась рядом, у бабы и настроение улучшилось.

– Прохор Васильевич, а тебе зачем Волшебное Зеркало? – спросила Василиса, скидывая ногами снег с крыльца.

Царевич подкрутил пшеничный ус, подбоченился и сказал:

– Хочу узнать, как стать главным героем на Руси. Чтобы вас, погань нечистую, истребить.

– Кого это – нас? – спросила его баба.

– Тебя… Кощея Бессмертного … Змея Горыныча…

От неожиданности Василиса остановилась.

– Опоздал ты, царский сын, с подвигами. Змея Горыныча лет сорок назад извёл Иван-богатырь. О Кощее Бессмертном уже тридцать восемь лет в наших краях никто и слыхом не слыхал, – она снова улыбнулась своей невесёлой, горькой улыбкой. – Не с кем тебе, добру молодцу, сразиться. Вот и воюешь с бабой, вроде меня, да с котом.

Царевич, который к тому времени уже совсем продрог, поёжился и спросил неприязненно:

– А ты никак врагов земли русской покрываешь? Откуда такая точность? С чего взяла, что нет ни Кощея, ни Горыныча?

– Да не покрываю я никого, – баба принялась снова отгребать снег. – У самой к Кощею давние счеты. Да только нет его. Некого мне, горемычной, к ответу призвать.

Молодец закрыл рукавицей замерзший нос и высказался:

– Разобраться с вашей поганью только мне можно! Потому как я – богатырь. Мечом, копьем, стрелой каленой врага поразить сумею. Мне и положено подвиги совершать. А твоё дело – снег разгребать. Ясно?

Василиса не ответила, занялась работой. Прохор оглядел ещё раз поляну и произнес задумчиво:

– Ничего. Волшебное Зеркало даст ответ, где вся ваша сила нечистая прячется. Никто не уйдёт от моего меча богатырского, – он посмотрел на крыльцо, подумал и достал из седельной сумки маленький топорик.

– Кузьма! Бабка пусть гребёт снег, а ты замок сбей! – С этими словами он метнул топор в столб на крыльце.

Остриё глубоко вошло в сруб недалеко от стремянного. Тот испуганно покосился на него и взялся за топорище. Но не тут-то было. Как ни тужился мужичонка, у него силёнок не хватало справиться с задачей. Если царевич считал себя богатырём, так было за что. Силушкой природа-матушка его не обделила. А вот Кузьме недодала.

Баба посторонилась, пропуская царского сына перед.

– Зачем тебе главным героем на Руси быть? – спросила Василиса ему в спину. – Кота моего обижать?

Царевич выдернул топор из столба, и, поигрывая им, приблизился к дубовой двери.

– Зачем подвиги? – он ударил по скобе пару раз.

Заржавевший металл сопротивлялся недолго.

– Эх, лягушка ты тёмная! – Прохор зашвырнул замок в сугроб и обернулся к бабе. – Подвиги молодцу нужны для славы доброй! А ещё затем, чтобы… жениться!

– Без подвигов невесты перед тобой что… совсем… никак? – иронично спросила Василиса.

– А мне не любая невеста нужна, – царевич потянул дверь на себя. Та не шелохнулась.

– А какая?

– Мне бы такую, чтобы во всех окрестных царствах-государствах царевичи-королевичи от зависти полопались! – Прохор упёрся валенком в стену, пытаясь отворить дверь.

Результатов его потуги не дали.

– Есть кто из красавиц на примете? – спросила Василиса, глядя, как царский сын пыжится.

– Да нет никого, – Прохор ещё сильнее поднатужился, став таким же красным, как грудки снегирей на его вышитых, белых валенках. – Что ни царевна или боярышня, то – квашня… Эй, Кузьма, ну-ка, сбей наледь под дверью. Примерзло всё по низу…

Пока стремянной ползал по крыльцу, оббивая топориком лед у порога, царский сын пояснил:

– Мне, Яга, нужна такая… такая… чтобы как… Василиса Прекрасная была. Слыхала небось? Или ты, бабка, настолько дремучая, что не знаешь той, о ком песни да сказки в народе сказывают?

От неожиданности баба оступилась на ступеньке и чуть не упала. Она выровнялась, откинула со лба поседевшую прядь, выбившуюся из-под вышитого платка, метнула на царевича взгляд васильково-синих глаз и произнесла дрогнувшим голосом:

– Может и слышала. Не такая я… дремучая.

Василиса отвернулась. Как же давно это было… А в народе, оказывается, помнят то время, когда называли ее Прекрасной.

– Это… Василиса-то… Давным-давно… того… Еще когда… ну… это… батя мой… молодым… в общем… был, – сказал стремянной, заканчивая работу.

– Знаю я, – вздохнул царевич.

– Дык того… Сгинула она… Василиса-то… – Кузьма распрямился, пропуская Прохора к двери. – Кощей извёл… вот…

– Мне такую же надо. А может быть и еще краше. – молодец поднатужился и открыл, наконец, дверь. – Эй, что встала, заплесневелая? Первой иди…

– А то это… Вдруг кто… того… в засаде, – поддакнул стремянной.

Волшебное Зеркало

Баба, осторожно озираясь, переступила порог терема Деда Студенца.

Из-за того, что ближе к вечеру выглянуло солнышко, внутри дома было достаточно светло. Лучи проникали через заиндевевшие окна с цветными витражами, и раскрашивали ледяной, блестящий пол яркими бликами.

Иней покрывал всё – стены, лавки, потолок и даже большую русскую печь. Из-за этого белого, кристаллического налета казалось, что горница светлая и чересчур просторная.

Яга, стараясь не поскользнуться, аккуратно ступила внутрь и огляделась.

– Нет тут никого, – произнесла она. – И давненько не было.

Царский сын, держа одной рукой мешок с котом, а другую положив на рукоять меча, шагнул за ней. Он вертел головой, пытаясь определить, не опасно ли внутри. Под ноги он зря не посмотрел, так как запнулся о порожек, и со всего размаху пузом рухнул на скользкий пол, проехав на животе почти до самой печи.

Прохор шумно выдохнул, встал на четвереньки и поправил рукой растрепавшиеся кудри.

– Почему меня не предупреди…

В этот момент печной ухват, который он нечаянно задел ногой, свалился прямо на его соболью шапку. Царевич громко ойкнул, и потер лоб.

Кузьма, который вошел следом, бросился его спасать, но так же поскользнулся и рухнул на пол.

Пока оба они поднимались, Метла влетела в терем, и, как ни в чем не бывало, встала у стенки рядом с порогом.

Царский сын попытался подняться, но его новенькие валенки были слишком скользкими для этого гладкого пола. Не обучен был царский сын крестьянским забавам катания на льду.

– Кузьма! Руку дай! – позвал раздосадованный молодец.

Стремянной, не рискуя подниматься, на четвереньках пополз к печи.

– Слушай, погань лесная… Яга! Ищи Волшебное Зеркало, – обратился царевич к спутнице. – Ты знаешь, как оно выглядит?

– Самой любопытно.

Баба заскользила валенками вдоль белых стен, стараясь не потерять равновесия. Она заметила, что Метла чуть дернулась ей навстречу. Василиса сделала предостерегающий знак рукой, показывая, что ещё не время вмешиваться.

В одном месте ей показалось, что за иголочками инея находится большая, в половину её роста, рама. Так как рукавиц не было, Василиса рукавом потерла ровную поверхность. Под инеем проблеснула зеркальная гладь.

– Кажись, оно. Только замёрзло.

– Кузьма, возьми метлу! – приказал царевич.

Он уже поднялся и стоял, держась за край печи.

Стремянной, подражая скольжению бабы, двинулся к двери. Выходило у него не так ловко, но больше он не падал.

– Ты говорила, Яга, что у самой к Волшебному Зеркалу вопрос есть, – внезапно вспомнил Прохор. – Какой? Тебе что интересно узнать? Как из лягушек зелье варить?

– Нет, – ответила Василиса, продолжая рукавом смахивать иней.

Подъехал Кузьма с Метлой.

– Ты это… в сторону! – сказал он, начав елозить прутьями по поверхности Волшебного Зеркала.

Во все стороны посыпались искристые снежинки. Баба отъехала чуть подальше, чтобы те не падали ей на лицо.

– Открой мне, добру молодцу, свою тайну, – допытывался Прохор, – что тебе от Волшебного Зеркала надо?

Василиса не ответила, безучастно рассматривая отражение витражных стекол в голубой глади ледяного пола.

– Слово даю тебе молодецкое – смеяться не буду, – не унимался царский сын, ставя ухват обратно к печи. – Скажи, что спросила бы? Чего молчишь? Секрет такой большой?

– Не секрет, – она чуть пожала плечами и произнесла с затаенной, давней болью: – Спросила бы, как счастье своё отыскать.

Царский сын недоуменно замер.

– Чего? Ты на полном сурьёзе, Баба Яга?

Кузьма, тем временем, очистил поверхность Зеркала, насколько смог, и довольный, откатился в сторону.

– Да, гость нежеланный, незваный… Серьёзно, – всё с той же тоскливой горечью сказала Василиса, подъехав на валенках чуть ближе к деревянной раме: – Встала бы вот так у Волшебного Зеркала, как сейчас стою, и спросила: где моё счастье заплутало? Покажи дорогу, коль знаешь!

Прохор все-таки не выдержал и заржал во весь голос:

– Тебе? Счастье? Да посмотри на себя. Кто ты такая? Ты – погань лесная! Сила нечистая! Баба Яга из погорелой избушки! Истреблять вас таких надо, чтобы на Руси людям добрым жилось хорошо.

В этот миг внутри зеркальной поверхности что-то заискрило, засияло. Осветилась ярким светом рамка, а откуда-то из глубины полился лучистый, переливчатый свет.

– Поиск дороги к счастью… Вопрос принят к рассмотрению, – произнес монотонный голос откуда-то из самой глубины сияния.

Царевич бросился к зеркалу, пытаясь проехаться на валенках и не упасть.

– Э-э-э! Ты мне это брось, Зеркало! Запрещаю отвечать нечистой силе. Тут я к тебе пришел, добрый молодец, царский сын. Со мной говори! Скажи… как стать главным богатырём на Руси?

– Как стать главным богатырем на Руси… Вопрос принят к рассмотрению, – сказал всё тот же далекий голос.

Они втроём – Прохор, его стремянной и Василиса стояли перед Зеркалом, заворожённо глядя на лучистое, льющееся сияние.

– Чудно это! – прошептала баба.

Царевич, словно очнувшись, нахмурился от её слов. Грубо пихнув бабу на Кузьму, он мотнул головой в сторону двери. Стремянной начал толкать Василису к выходу.

Метла, до этого момента тихо стоявшая у дверного косяка, не стерпела. Она без приказа Василисы сорвалась с места и резко, со всей мощи, врезала Кузьме под тощий зад. От толчка тот прокатился на валенках до самой двери, выбил её плечом и вылетел наружу.

Василиса резко закрыла за ним створку, а Волшебная Метла черенком задвинула щеколду.

Услышав позади себя шум, царевич отшвырнул заплечный мешок с котом и развернулся, вынимая из ножен меч. Метла, резко устремилась к нему и сделала подсечку. Она была очень зла за попытку её сжечь, поэтому лупила добра молодца со всей праведной яростью. Царский сын рухнул навзничь, крепко ударившись головой об пол. По инерции он снова отъехал на спине в сторону печи. Метла врезалась в ухват, и тот в очередной раз приземлился на голову Прохора Васильевича. Удар был так силён, что царевич лишился чувств.

Василиса бросилась к мешку, озябшими пальцами развязывая верёвку. Оттуда выбрался недовольный рыжий кот.

– Я думал, ты ме-няу уже не спасёшь.

Баба подхватила его на руки, крепко прижала к себе, целуя в рыжую морду с опаленными усами. Котейка недовольно отворачивался и ворчал с легкой укоризной:

– Как ты допустила, чтобы ме-няу так по-мяу-ли?

– Мурлыка ты родненький! – шептала ему Василиса.

Между тем Волшебное Зеркало сияло всё ярче, наполняя искрящимся, переливающимся светом горницу.

– Ответ на запросы найден, – сообщил таинственный голос. – Чтобы найти дорогу к счастью и стать первым богатырём на Руси, вам потребуется спасти царевну, сразиться с Кощеем и победить Горыныча.

– Где искать-то? – обернулась на голос Василиса.

– Вы найдете их, отправившись через время и пространство в Москву, – уточнило Волшебное Зеркало.

– В какую такую … Москву? Это… где? – опешила баба.