От перепадов настроения я страдаю уже не первый год. В принципе, в какой-то степени я к ним привык. Но на этот раз я превзошёл самого себя: не успели мы с Катей дойти до автобусной остановки недалеко от вокзала, как я уже извергал в её и в свой адрес самые разные обвинения, то настойчиво повторяя одни и те же вопросы, то вдруг резко перескакивая с одной темы на другую. Происходит всё это на повышенных тонах. Катя, при этом, предпочитает молчать. Всё то, что мне необходимо проговаривать вслух, она привыкла переживать про себя. Не знаю, комфортнее ей от этого молчания или нет, но по-другому она не может. Хотя, на самом деле, всё предельно ясно. Она молча страдает, неспособная высказаться, так же как и я страдаю от всего того потока слов, что извергает мой рот, не находя в себе силы заткнуться. Всё это настолько странно и страшно, насколько необъяснимо. Это мучение, имеющее определённую тенденцию, но не понятное в своей сути. В таком состоянии само существование в этом мире становится сущим адом, невыносимой пыткой, которой нет предела.

В автобусе мы едем молча. Нам есть о чём поболтать, но мы молчим. Мы и не хотим молчать и не молчали бы, если бы не я со своими нервами. Виноват ли в этом только я? Думаю, что нет. Мне кажется, что я предельно чётко решил для себя, кто виноват в моих внутренних проблемах. Катя – девушка, ставшая для меня по-настоящему близким и родным человеком и, в то же время, это тот человек, с которым у меня связано ощущение глубочайшего разочарования и злости. Каких больших трудов мне стоило противостояние с авторитетом моей мамы; сколько сил потребовалось на то, чтобы заставить себя поверить в собственную состоятельность, чтобы начать казаться уверенным в себе человеком, невзирая на беспрерывную и всепроникающую мамину опеку. Но вот, пришла она – моя самая дорогая, самая любимая Катенька – и разрушила всё на корню. Зачем она это сделала? Увы, ни я, ни, тем более, она не знаем ответа на этот вопрос. Как бы там ни было, второй раз взять в себя в руки и стать нормальным человеком я до сих пор пока ещё не смог. И, судя по всему, если мне это и удастся, то не скоро.

– Ну, посмотри вокруг. Смотри, как всё гармонично устроено. Откуда это всё? – этим вопросом моя собеседница Татьяна пытается показать мне, что без разумного Создателя существование этого мира было бы невозможным. То, что кажется естественным и понятным для неё, в моей голове совершенно не укладывается. Многое хочется сказать ей в ответ, но с чего начать, я не знаю. В итоге отвечаю:

– Ну что значит гармонично?

– Ну, гармонично. – получаю ответ.

– Ну как это? – не отступаю я. Задавать подобного рода вопросы весьма интересно. Они, во-первых, заставляют задуматься собеседника о том, о чём он не задумывался прежде, а во-вторых, когда слушаешь ответы на свои вопросы, в человеке многое становится понятно. Вот и на этот раз мне пришлось выслушивать, что все животные невероятно сложно и продуманно устроены, что каждый из них находится в природе на своём месте и всё в этом духе. Такое впечатление, будто предыдущие шесть лет Таня не училась вместе со мной на химико-биологическом факультете. Хотя, на самом деле, это не имеет практически никакого значения. Мировоззрение человека формируется не в результате полученных знаний, а является, скорее, отражением душевной организации. Если моей собеседнице комфортно верить в Бога, исходя их каких-то, возможно, даже ей самой не известных побуждений, то никакие новые знания и доказательства, противоречащие её вере, не убедят её в обратном.

История её прихода к Богу является весьма банальной. Я бы даже сказал, классической. В первые годы студенческой жизни она позволяла своим похотям реализовывать себя в полной мере: бухло, ночные клубы, беспорядочные половые связи и демонстративный пофигизм – вот так выглядела её жизнь. Но вдруг что-то произошло, и она познала Бога. Теперь все её друзья из прежней жизни – это грешники, которых ей несказанно жаль, и за которых она искренне молится Создателю всего живого. Так забавно. У человека поменялось личное мироощущение, а ему кажется, что он познал суть вещей.

Пройдёт время, и личная трагедия – смерть любимого человека – в очередной раз перевернёт представление Татьяны об окружающем мире. Набожная девушка, вдохновлённая некогда божьей любовью и благодатью, превратится в воинствующего атеиста, напрочь утратившего способность видеть в гармонии окружающей природы подчерк великого Создателя. Так и каждый из нас создаёт для себя свою собственную реальность, в которой его личные представления о жизни кажутся ему непререкаемой истиной. Однако, истина эта настолько непререкаема, насколько и хрупка. В любой момент она может разрушиться, но очень быстро на её место приходит новая. И вот теперь эта новая истина становится для человека настоящим просветлением, единственно верной концепцией и обоснованием смысла его пребывания в этом мире.

Те наши разговоры о Боге и бытии были для меня, скорее, развлечением, нежели чем-то серьёзным. Ничем особенным ни для меня, ни для неё они не заканчивались. В конце концов, мы говорили друг другу «пока» и расходились каждый в свою сторону. Было это несколько лет назад, когда я находился в самом начале морального самоистязания и депрессии. В то время я ещё учился в университете, но всё было уже не так, как раньше.

Жил на свете всемогущий авторитарный властитель по имени Бог. И создал Бог разумных существ – ангелов, – которые должны были беспрекословно ему подчиняться. Себя Бог объявил мерилом истины и не терпел возражений. Поэтому, когда один из его рабов, по имени Люцифер, решил ослушаться своего Господина, то был жестоко наказан: Бог создал Ад, в который низверг непослушного Люцифера и обрёк его на вечные муки. Потом Бог решил поиграть и создал Землю. На ней он поселил ещё одно разумное творение – человека. Как и ангелы, человек находился под абсолютным контролем и обязан был соблюдать правила, придуманные для него Богом. Люцифер, видя, как Бог, наигравшись с ангелами, перешёл на человека, решил познакомиться с людьми и показать им, что запреты, установленные для них Богом, бессмысленны, и что Бог – не любящий и справедливый творец, а жестокий тиран.

«Почему есть плоды со всех остальных деревьев можно, а с этого – нельзя?» – задал вопрос Люцифер. Ева задумалась: «И в самом деле, почему?» Обладая разумом, человек, как и ожидалось, стал размышлять над смыслом предъявляемых к нему требований и запретов. Подумав, Ева не нашла внятного ответа на вопрос Люцифера и впервые в жизни осмелилась поступить не так, как приказал ей Бог, а так, как она сама посчитала нужным: она попробовала запретный плод. Её супруг – Адам, – увидев, что страшное, по словам Бога, дерево познания добра и зла оказалось совершенно безобидным, доверился своей жене и тоже попробовал плод. И с ним тоже ничего не произошло.

Но недолго первые люди наслаждались удивительным вкусом запретных плодов. Как любой родитель, Бог не терпит непослушания. Он не любит, когда его дети получают удовольствие от жизни. И вот, Он изгоняет людей из Эдемского сада, а заодно проклинает всё человечество, обрекая его на вечные муки и смерть. Адам и Ева пострадали не от запретного плода и не от того, что согрешили. Они пострадали от рук Бога. Не грех, не Люцифер, а именно Бог принёс людям страдания в наказание за то, что они осмелились принять своё собственное решение.

С тех пор, уже на протяжении многих тысяч лет, многочисленные поколения людей, рождаясь, испытывают на себе гнев Бога, который всё никак не может успокоиться. Мы появляемся на свет с клеймом грешников и вынуждены всю свою жизнь отказывать себе в удовольствиях, каждый божий день умоляя Создателя простить нас и взять к себе на Небеса. Бог убедил нас в том, что грех – это нечто само по себе ужасное; что наш главный враг – это Люцифер. И мы готовы поверить во что угодно, лишь бы не гневить Господа. Вот только Он обманывает нас. Люцифер, так же, как и мы с вами, отвергнут Богом за свободомыслие и непослушание. Он не сильнее нас, потому что он – один из нас. Разве Люцифер придумал, что именно следует считать грехом, а что – нет? Разве Люцифер жестоко наказывает за непослушание? Грех – это изобретение Бога. Наказание за грех – это гнев авторитарного повелителя вселенной, издевающегося над созданными им существами.

Каждый год человечество празднует годовщину воскрешения Христа – божьего сына, которому Отец приказал умереть в муках на кресте. Сам Бог объясняет это так: Он настолько любит людей, что даже готов пожертвовать своим сыном, смерть которого способна искупить наши грехи. Что ж, наверное, в это можно было бы поверить, если бы не один очень важный нюанс: Бог всегда играет не по чьим-то правилам, а лишь по своим собственным. Именно Он придумал эту странную схему с искуплением греха через очередную мучительную смерть – смерть собственного сына, – а потом преподнёс всё это как великую жертву. К слову, уже на третий день Бог воскресил Христа и забрал его к себе на небеса для вечной жизни в раю. А мы – люди – так и остались гнить на грешной земле, продолжая судорожно и безуспешно замаливать свои грехи.

Не кажется ли всё это чем-то странным и лишённым логики? И с какой стати, после всего этого, я должен искренне любить и почитать Бога? Подобные мысли иногда одолевают меня, когда я на время отвлекаюсь от депрессии и забываю о своей никчёмности. Катя сейчас на работе, бухать пока не хочется, а интернет отключили за неуплату. Хоть вешайся. Но вешаться я пока не собираюсь. Пока…

Сегодня пятница. Неделя тянулась долго. Желание бухнуть вернулось, а значит вечером меня ждёт либо пьяный угар, либо очередная истерика. Всё так же душу терзает водоворот из мыслей и надежд, смешанный с осознанием того, что и сегодня не случится ничего хорошего. На следующей неделе нужно будет платить за квартиру, а денег не хватает даже на пакет макарон. Кате сегодня должны выдать зарплату. Надеюсь, что так и будет. Иначе не останется иного выхода, кроме как звонить маме и, притворяясь, что испытываю чувство вины, просить немного денег.

Вдруг зазвонил телефон. С тревогой смотрю на дисплей – это брат. Мой брат – яркий пример самоуверенного, напористого человека, который находит в себе силы противостоять атакам своих внутренних демонов именно благодаря весомому набору иллюзий, в которые он научил себя верить. В связи с этим у него есть многое из того, о чём мечтаю я. Но я не знаю, во что верить мне. Искренняя вера исключает возможности осознания иллюзорности объекта почитания. А поскольку от осознания избавиться для меня не представляется возможным, то и мечты навсегда останутся лишь мечтами.

Несколько секунд держу телефон в руках, не решаясь принять вызов. Но ответить на звонок всё же придётся, что я в итоге и делаю.

– Алло. – как бы выкрикивая, но практически без интонации начинаю разговор.

– Алё, здарова. – слышу в трубку напористый голос брата.

– Здарова. – пытаясь придать оптимизма своей интонации, отвечаю я.

– Как дела? – по традиции интересуется брат.

– Нормально дела. А что такое?

– А что… Вот ты как всегда. Что, обязательно что-то случиться должно? – вопрошает мой собеседник. Оно и понятно. Ведь надо же ради приличия сделать вид, что позвонил просто так, узнать как дела, да и только. И ладно, если бы хоть раз так оно и было. Но нет. И этот раз не стал исключением. Как оказалось, у брата не работает интернет, а ему срочно надо найти в сети какой-то материал. Отказать ему я не могу. Просто не могу, хотя он, пожалуй, последний в списке тех, кого бы мне хотелось видеть у себя в гостях. Но ничего не поделаешь, и мы договариваемся, что вечером, часов в восемь, он зайдёт. А пока у меня есть время, чтобы как-то раздобыть деньги и заплатить за интернет. Нельзя, чтобы брат знал о том, как я беден.

В этот день мне удалось занять денег у Санька. Брат, как обычно, явился позже назначенного, и почти до полуночи мне пришлось терпеть его навязчивое присутствие. Он, казалось, довольно искренне пытался донести до меня какие-то открытые им истины жизни, значимость которых мне никак не удавалось оценить. Я, в основном, молча слушал, периодически переставая даже делать вид, что мне интересно. И вот, в какой-то момент брат всё же решился меня покинуть, чему я был несказанно рад. Всё это время Катя молча сидела на диване, то наблюдая за кошкой, то отвлекаясь на то, чтобы разглядеть пустоту. Теперь она собирается спать, а у меня ещё вся ночь впереди…

Мой сон был прерван телефонным звонком. Нахожу телефон под собой. Это Катя. Принимаю звонок.

– Алё. – вяло произношу в трубку.

– Алё, ты спишь? – это вопрос, с которого Катя почти всегда начинает разговор, если знает, что я дома. И в последнее время он стал меня раздражать. Злиться на свою ничтожность, не высказывая при этом претензий Кате, довольно сложно. Но в данном случае мне в очередной раз удаётся удержаться от невнятных обвинений и гневных воплей. Как выяснилось, Катя едет домой, и едет не одна, а с подругой. Подруга Кати – Ольга, мечтающая о духовном просветлении и верящая в бессмертие души, – несмотря на показную одухотворённость, страдает всеми теми же душевными недугами, что и всё остальное человечество. И это не может не радовать. Я атеист, но, кажется, живу ничуть не хуже любого среднестатистического верующего. Человек несчастен уже по факту своего существования. И никакая вера не способна как-то кардинально исправить ситуацию. Хотя, зачастую собственный иллюзорный мир в значительной степени притупляет душевную боль и осознание своей беспомощности и обречённости.

Уже через несколько минут Катя и Ольга будут здесь, у нас дома. Разумеется, для меня эта новость не из приятных. Я бы очень хотел видеть гостей в большом красивом доме, где царят роскошь и порядок. Ну или хотя бы одно из двух. На деле же мой дом – это жалкая комната в грязном общежитии. Как правило, на пороге этой комнаты традиционно тухнут кошачьи фекалии, на столе возвышается гора грязной посуды, по углам разбросаны разные шмотки, часть из которых успешно обживает плесень, а единственный шкаф разваливается по частям.

Я встретил Ольгу с Катей на остановке, и мы пошли в сторону дома. Но сначала надо было зайти в магазин, чтобы купить что-нибудь из еды. Кате вчера дали зарплату, поэтому мы смело расстались почти с тысячей рублей, больше половины из которых ушло на водку и пиво. Уже дома я узнал, что Олю бросил парень и теперь у неё депрессия: она хочет забить на всё, пить и курить. Признаться, эта ситуация явилась отличным поводом позлорадствовать и лишний раз подчеркнуть для себя всю бестолковость духовных поисков несчастной девушки, так активно ею декларируемых. Впрочем, злорадствовал я лишь про себя. Вслух было нельзя.

Оля плакала. Катя, в свойственной ей манере, пыталась успокоить подругу так, что её доводы были скорее похожи на издёвку, нежели на сострадание. Но и я, и Ольга знали Катю достаточно хорошо для того, чтобы понять, что она действительно искренне хочет помочь. Я в основном ел и пил, изредка пытаясь вставить своё слово в беседу девушек. Итак, сегодняшний вечер был всецело посвящён теме расставания Ольги с Тёмой. Зная, насколько это было возможно, характер их отношений, переживания Оли казались мне какими-то искусственными. При этом искусственность была видна лишь мне, тогда как для неё это действительно было настоящим горем.

Алкоголь стремительно овладевал нашим сознанием, беря инициативу в свои руки. И вот мы уже страстно спорим о смысле жизни, о добре и зле и о прочих извечных проблемах, занимающих умы несчастного человечества уже многие сотни и тысячи лет. Нам не хорошо, но уже и не плохо. Мы рассуждаем о мироздании, при этом забыв о насущных проблемах, наслаждаясь моментом. Совсем скоро настанет утро нового дня, который, как обычно, не обещает нам ничего хорошего.

Утром, когда я был вынужден, мучаясь, приходить в себя после очередной пьянки, Ольга собиралась домой. Катя тоже уже проснулась, но всё ещё лежала на диване, рядом со мной, смакуя последние минуты перед тем, как придётся, всё же, встать и идти провожать Олю. Как это обычно и бывает, все были мрачные и усиленно копались в себе. Дав на время некоторую свободу своему настоящему «Я», каждый из нас теперь с ещё большим упорством заперся в себе, пытаясь совладать с чувством стыда и осознанием своей ущербности.

Наконец-то, Катя с Олей собрались и стали выходить. Я и Оля сказали друг другу «пока», и девчонки ушли. В комнате царили грязь и бардак, с которыми теперь я остался наедине. И спрашивается: чем они так мне не угодили? Каким-то странным образом, беспорядок в доме вызывает ассоциации с собственной несостоятельностью. Навести порядок в доме, кажется, так же тяжело, как и навести порядок в своей жизни вообще. И словно неотъемлемая часть всего этого кошмара, в голове периодически всплывает образ мамы. Всё моё детство проблема порядка в доме была одной из первостепенных. И внутри этой проблемы наши с мамой роли разделялись. Она не могла найти себе места, постоянно наводя порядок, который, в конечном итоге, так и не удавалось навести окончательно. Я же, напротив, не был озабочен данным вопросом и, по представлениям мамы, не разделяя с ней её тяжкой ноши, проявлял себя самым худшим образом. Пожалуй, я был физическим олицетворением образа беспорядка, одолевающего мамино сознание и не дающего ей нормально жить.

И вот сегодня, живя в этой грязи, я не могу понять две вещи. Во-первых, почему ни я, ни Катя в течение многих лет не можем сделать, казалось бы, банальную вещь, – убраться в комнате? И второе: в самом ли деле нам нужен этот порядок? Или он нужен лишь мне? Или же нам обоим он не нужен, а моё негодование по этому поводу – всего лишь проявление чувства дискомфорта перед нескончаемым недовольством моей мамы? Как бы там ни было, ответов, как обычно, нет. Есть одни только вопросы. В чём их смысл и так ли нужны мне ответы? Сколько времени вообще может продолжаться весь этот кошмар и как жить дальше? Но одно я знаю почти наверняка: сейчас я включу компьютер, запущу интернет и, уставившись в монитор, изнывая от душевной боли, проведу в таком состоянии ближайшие несколько часов…

Мы с Катей – муж и жена. Уже почти два года. Разумеется, помимо формальностей, придающих нашему совместному проживанию новый юридический статус, больше ничего не изменилось. Хотя в какой-то момент казалось, что вот он – новый шаг в наших отношениях, начало новой жизни, и что теперь всё пойдёт по-другому. Но проблема в том, что, на самом деле, никакого нового шага просто-напросто не было. Отсутствие штампа в паспорте не было причиной всех наших бед. Следовательно, появление этого самого штампа не стало их решением. Наверное, где-то в глубине души я понимал это с самого начала. Но, как и всем людям, мне хотелось верить, что наведя внешний лоск, удастся решить все проблемы. Теперь же я в очередной раз убедился в том, что причина моего кошмара кроется гораздо глубже.