Глава 4

Плетясь в конце экипажа в аэропорту Пекина, Оливия тянула за собой черный чемоданчик. Ее никто и никогда не подвергал таким унижениям. И она не могла отойти от испуга за его чертову жизнь – хотя нет, скорее за жизнь пассажиров. Ради них она готова на все. И Даниэль воспользовался этим. Он выиграл. Она проиграла. И это выводило ее из себя.

Она специально шла последней, чтобы только не видеть его, не слышать его голоса.

В зале ожидания она слушала щебетание девушек о сумочках и косметике, но сил поддерживать разговор не было. Хотелось спать. Зайдя в самолет, она сразу прошла к дальнему креслу в бизнес-классе и, натянув на себя плед, уснула, пропустив момент взлета.

– Доброе утро, – сквозь сон произнес знакомый голос. Боже, она слишком часто слышала его за последний день. Он уже успел надоесть! Открыв глаза, встретилась взглядом с ненавистным капитаном.

– Что вы тут делаете? – резко вскочив с места, она, запутавшись в пледе, чуть не упала на пол, чем, судя по всему, немало его порадовала. Даниэль улыбнулся.

– Лечу домой.

Он опустил спинку соседнего кресла, надел наушники, включил монитор перед собой и лег.

– Нет, что вы делаете здесь? – она указала на его место. – Больше некуда было сесть?

– К сожалению, нет.

– Сколько нам еще лететь?

Оливия стянула с него наушники, внимательно всматриваясь в его лицо и надеясь услышать «час» или «два», но он ответил:

– Восемь часов.

Восемь! Восемь часов! Она могла проспать еще семь из них! Но он опять помешал. Намеренно разбудил! От возмущения Оливия даже забыла, что поклялась не разговаривать с ним.

Натянув одеяло, она отодвинулась подальше от него и стала смотреть на мелкие звездочки на потолке. Красиво. Но сейчас даже они раздражали. Закрыв глаза, она попыталась снова уснуть, но сердце так стучало от злости, что сон ушел. Какой наглец! Перебил ей сон, а сам преспокойно лежит и смотрит в телевизор.

Разозлившись, она стянула с него наушники. А что он думал? Что, разбудив ее, насладится тишиной?

– Что? – он перехватил наушники. – Спи.

– Вы разбудили меня. Теперь я не могу уснуть, и вам придется меня слушать.

Это в его планы не входило. Она сама в них не входила. Даниэль случайно сел к ней. Хотя нет, он намеренно это сделал и разбудил, желая позлить. Но он и не думал, что она опять будет болтать!

– Я не хочу тебя слушать. Отдай наушники, отодвинься подальше и засни уже.

Капитан сто раз пожалел, что сказал ей «Доброе утро». Никогда больше он не повторит этой ошибки.

– Вам придется слушать меня до самой посадки. – Теперь Оливия решила досадить ему, отвлекая от фильма. – Я вам расскажу о себе.

– О боже…

Пилот закрыл глаза и сделал звук громче, но она придвинулась к нему и, выхватив один наушник, произнесла:

– Я Оливия Паркер, мне двадцать три года, работаю стюардессой в авиакомпании «Arabia Airlines» на самом большом пассажирском самолете, пилот которого – самый ужасный человек в мире.

Даниэль молча снял второй наушник и взглянул на нее:

– Даниэль Фернандес Торрес, двадцать девять лет, работаю в авиакомпании «Arabia Airlines» тем самым ужасным пилотом самолета с самой несносной стюардессой в мире Оливией Паркер.

– Я думала, вам меньше.

– Я думал, тебе… – он замолчал. Он не думал о ее возрасте. – Я вообще о тебе не думал.

Она вновь отстранилась, поправляя волосы. Они выпали из прически и прядками спадали на плечи.

– Выглядишь ты не очень, – признался он, следя за ее движениями.

Мерзавец. Как он смеет говорить ей такое? Оливия коснулась губ – от помады не осталось и следа. Наверняка он прав, видя ее такой. Расстроившись, она повернулась на другой бок. Хам.

Даниэль удовлетворенно улыбнулся, все еще не веря своему счастью – она промолчала и отвернулась! Это лучший подарок за последние двадцать девять лет его жизни. Смотреть на ее бледные губы и выбившиеся пряди волос не было больше сил. Ее губы без помады выглядели так маняще…

Он вновь вернулся к просмотру фильма, но сюжет был потерян. Краем глаза он видел, как она ворочается, пытаясь найти удобную позу, и про себя улыбнулся: ей никогда не выспаться в самолете.

Оливии стало вдруг неудобно и жестко, ей хотелось перевернуться, но тогда она опять увидит его, а смотреть на Даниэля Фернандеса ей не хотелось. Но если это сделать с закрытыми глазами, то можно постараться. Она так и сделала, но против воли глаза распахнулись. С минуту она рассматривала его профиль. Нина права, Даниэль – очень красивый мужчина, Оливия возненавидела его еще сильнее.

Он обернулся, почувствовав ее взгляд:

– Что?

– У вас щетина. Вы выглядите не намного лучше меня.

Нахмурившись, он машинально коснулся своей щеки. Еще пара ее слов, и он заткнет ей рот. Рукой.

– Спи, – он отвернулся от нее, уставившись в телевизор. – Язва.

Но Оливии спать не хотелось, она лежала и наблюдала за ним, ожидая, когда он взорвется. Долго ждать не пришлось.

– Что еще? – Он недовольно взглянул в ее глаза. Голубые как небо. Черт! Он любит небо. Но терпеть не может ее глаза.

Она усмехнулась, раздумывая, чем бы еще побесить его.

– Я не могу уснуть, потому что вы тут сидите.

– Что ты предлагаешь? – Сесть рядом с ней было большой ошибкой. Где был его мозг в тот момент?

– Усните первым.

– Хочешь задушить меня во сне? Огорчу тебя – я не сплю в самолетах.

– Жаль, неплохая была идея, – вздохнула Оливия, смотря в его экран. – Сколько нам еще лететь?

– Слушай, – кажется, в его голове созрел отличный план по устранению ее голоса, – давай поиграем в простую игру. Детская, но сейчас, между нами, она актуальна как никогда.

Оливия с интересом глянула на него. От слов «между нами» пронеслась молния разрядом в тысячи ватт.

– Она называется «молчанка». Правила простые: не разговаривать друг с другом, – он наклонился к ней, дыханием касаясь ее уха, – никогда.

– И что мне за это будет? – спросила Оливия.

Он вновь лег на свое место, закатив глаза:

– Это мне будет. Потому что ты не выдержишь.

Оливия хмыкнула. Какой самоуверенный. Она может молчать дольше, чем он думает!

– Проигрывает тот, кто заговорит первым. Цена – ты покидаешь мой экипаж.

Она бы упала от его слов, если бы не лежала. Каков нахал.

– Простите, а что будет с вами, если вы проиграете?

– Я не проиграю.

– Если проигравшим окажетесь вы, покинете этот самолет. В любом случае, кто бы ни проиграл, один уходит.

Девчонка с ума сошла просить такое. Она хотела слишком много.

– Нет, я не согласен. Я слишком много теряю: и самолет, и экипаж. Если я проиграю, то… – Даниэль задумался, придумывая себе наказание. Оказывается, это было сложно. Может, дать ей денег? Купить машину? Золото? Что хотят девушки? А почему вообще он должен проигрывать? Это не входило в его планы. Уж он-то сможет не разговаривать с ней годами. – Хорошо, ведьма, я согласен. Один из нас уйдет, и это будешь ты.

Он протянул ей руку, и Оливия недовольно ее пожала. Кто сказал, что это будет она?

С этой счастливой минуты девушка не сказала больше ни слова, наблюдая за экраном его телевизора. Без звука. Картинки сменялись одна другой, склоняя в сон. Спор и молчание. Молчать трудно, но она справится. Она сможет. Потом стало тепло и мягко, и Оливия уснула, окончательно расслабившись.

– Уважаемые пассажиры, через сорок минут мы совершим посадку. Прошу вернуть спинки кресел в вертикальное положение и пристегнуть ремни безопасности, – незнакомый голос пилота разбудил ее. Уже посадка? Неужели она проспала весь полет? Игра в молчанку пошла ей на пользу.

Лежа на чем-то белом и теплом, она пыталась вспомнить, чем бы это могло быть. Коснувшись пальцами нашивки в виде желтых крыльев, она прочитала: «Капитан Даниэль Фернандес Торрес» – и тут же одернула руку. Черт! Она уснула у него на груди! Как так получилось? А его рука? Она уже у нее на спине! Кажется, она сейчас закричит! Но кричать нельзя – спор. Оливия тут же вскочила, зажимая рот рукой, и с ужасом посмотрела на него. Кажется, он тоже в шоке и только что проснулся. А говорил, что не спит в самолетах! Лжец. Хотелось высказаться по полной, но усилием воли она держала свой рот на замке, лишь глазами показывая удивление.

Она дернулась и разбудила его. Даниэль открыл глаза, все еще не веря, что мог уснуть. Когда он был в полном сознании, она спала рядом. Наверняка эта бестия стукнула его по голове. Он уже открыл рот от возмущения, как вспомнил их спор и закрыл глаза, пытаясь преодолеть возмущение молча. Какого дьявола она оказалась на его груди?

Самолет вдруг начало трясти: звук шатающихся панелей и дверей заставил Оливию убрать руку, закрывающую рот, и поднять кресло. Краем глаза она увидела, как Даниэль делает то же самое, садясь прямо и пристегиваясь ремнем безопасности. Сейчас она бы спросила: а помогут ли ремни? Какого черта их так трясет? Но тогда она проиграет. Он не дождется.

Их трясло уже так, что, казалось, сейчас выпадут кислородные маски. Становилось уже не смешно. Становилось страшно. Она взглянула на Даниэля, даже не понимая, чего хочет от него. Поддержки? Слов? Но он молчал и даже не смотрел на нее. Конечно, он не проронит ни слова.

Турбулентность становилась все сильнее и сильнее, и кто-то из их экипажа вскрикнул:

– Почему так сильно трясет?

Она вновь посмотрела на Даниэля молящим взглядом, надеясь, что он скажет что-нибудь ободряющее. Наконец он повернулся к ней, но легче не стало. Сдвинутые брови, хмурый взгляд. Он явно был озабочен чем-то.

– Капитан Фернандес, вас просят подойти в кабину пилотов, – к ним подошла стюардесса, она натянуто улыбалась. Ей точно было не до смеха, но она старалась. Так бы поступила и Оливия.

– Что случилось? – спросила Нина, высунув голову над спинкой сиденья. – Мы падаем?

– Успокойтесь все. – Даниэль встал, и Оливия чуть не закричала от страха. Что понадобилось их капитану от Фернандеса? Он не может справиться сам? Если ему нужен совет, случилось что-то действительно серьезное. – Оставайтесь на своих местах.

Зачем она схватила Даниэля за рукав рубашки, она сама не поняла. А он остановился, потому что эта бестия смотрела расширившимися от страха глазами. Ждала, что он что-нибудь скажет. Но он промолчал. Она так же резко отпустила его, как и схватила, не дождавшись и малейшей поддержки.

Отвернувшись от нее, он быстрым шагом прошел по салону, громко произнося:

– Все нормально. Прошу всех успокоиться. Обычная болтанка.

Да, черт, он сказал это всем, но специально для нее, чтобы больше не видеть этих голубых испуганных глаз. Даниэль прекрасно понимал, почему были испуганы пассажиры: сильная зона турбулентности и три пилота в кабине. Но ему было плевать. Трясучка нервировала его.

– Песчаная буря? – Он влетел в кабину, закрывая дверь за собой.

– Да, черт, – выругался капитан Сэйдж, – Дубай встречает нас песком. Боюсь забить двигатели. Я слышал, у тебя была такая ситуация.

– Однажды я взлетал в бурю. Думал, пролечу, но песок стоял столбом до семи километров. Один двигатель вышел из строя, и мне пришлось лететь на трех. У тебя ситуация лучше – пока работают все четыре. Садись. Сколько до аэропорта?

– Осталось сорок километров, мы уже близко. Скорость двести девяносто три узла.

– Придется сбавлять ближе к полосе, иначе песок остановит двигатели раньше, чем мы ее коснемся.

Самолет продолжало сильно трясти, дребезжание панели управления раздражало. Сейчас в салоне люди боялись, нервничали, ждали слов поддержки от своего капитана. Именно этому учили Даниэля в институте «Arabia Airlines» – выходить на связь с пассажирами в таких ситуациях. Но капитану Сэйджу было не до этого. Занятый безопасной посадкой, расчетами скорости, разговорами с диспетчером, он просто забыл о пассажирах.

Даниэль не выдержал, схватившись за рацию, произнес:

– Уважаемые леди и джентльмены, мы пролетаем сильную зону турбулентности, прошу не волноваться, мы делаем все возможное, чтобы из нее выйти. До посадки осталось двадцать минут, погода в аэропорту, как всегда, жаркая и солнечная. Кажется, сегодня нас встретит небольшой туман из песка. Прошу вас не расстегивать ремни безопасности до выключения табло.

Оливия расслабленно выдохнула. Как бы она к нему ни относилась, сейчас мысленно благодарила за то, что он успокоил пассажиров.

– Ура! – зааплодировала Нина, ее поддержали другие члены экипажа. Все вокруг расслабились и начали переговариваться. – Обожаю его, наш умничка. Он никогда не забывает про тех, кто в салоне.

Оливия улыбнулась, молча поддерживая их. Для ее оваций он еще не дорос – много чести… Чтобы она сказала ему? «Спасибо»? Нет уж… Не дождется. Только на грани жизни и смерти; а она надеялась, что такой ситуации не случится. Потому что говорить «спасибо» – это проиграть в споре. А проигрывать она не собиралась.

Даниэль вернулся ровно через пять минут, скудно отвечая на вопросы своего экипажа, молча сел рядом с ней.

Самолет выровнялся, но по-прежнему отчетливо чувствовалось снижение. Оливия схватилась за подлокотник так сильно, что побелели костяшки пальцев. Что-то внутри подсказывало, что все не так хорошо, как он говорит. Ей вспомнились слова преподавателя: «Даже вам всей правды пилот не скажет, иначе вы запаникуете, а ваша паника страшна для пассажиров».

Даниэль Фернандес умолчал о главном. О твердой посадке. Он видел испуганные взгляды пассажиров, но лишь улыбался им, возвращаясь наверх. А сейчас, сидя рядом с этой… ведьмой и чувствуя ее страх, он просто накрыл ее руку своей ладонью, пропуская пальцы между ее пальцами. Но только сегодня. На пять мнут. Молча.

Самолет коснулся полосы на слишком большой скорости. Его просто ударило о нее, и Оливия закрыла глаза, чувствуя, как пальцы Даниэля с силой сжали ее руку. Секунды страха стали пыткой. Она распахнула глаза только тогда, когда почувствовала, что самолет тормозит, а пальцы Даниэля медленно отпускают ее руку. Так почему ей хочется, чтобы самолет ехал дольше?

Даниэль слушал шум реверса и вибрацию салона. Сэйдж отлично посадил самолет. Многие пассажиры сейчас ругают его за жесткую посадку, но им не понять, что он мог высадить их где-нибудь в поле, пролетев мимо полосы на такой скорости.

– Даниэль, что там случилось? – Келси встала со своего места после полной остановки. – Хоть сейчас расскажешь?

– Песчаная буря, – признался он, вставая и направляясь к Марку. – Кстати, послезавтра у нас вылет в Бангкок, встречаемся в семь утра на брифинге.

Оливия с тоской подумала про послезавтра, Бангкок и Даниэля Фернандеса. Просто когда он молчит, раздражает еще больше.