Глава 4.

Проснулась я от того, что уютное тепло чужого тела превратилось в обжигающий жар. Будто раскаленные угли к спине и заднице приложили. Открыла глаза, щурясь от пробивающихся сквозь занавесь, ограждающую наш закуток на корме, лучей утреннего солнца. Попыталась отстраниться от будто горящего Бьорка, но в ответ мне прилетело лишь невольное надсадное дыхание, и горячая тяжелая рука на моей талии обняла сильнее.

– Ты как печка, Хотборк, отпусти, – вяло пробормотала спросонья, тря заспанные глаза.

– Не хочу, – просипел Бьорк глухо и закашлялся. Сухим, лающим, глубоким кашлем. Таким сильным, что его согнуло в пополам. Чёрт…

Я моментально подскочила, сев, и положила ладонь ему на лоб. Совершенно бессмысленный жест, так как от Бьорка веяло раскаленной пустыней даже на расстоянии метра.

–Ты заболел, – констатировала очевидное.

– Глупости, – буркнул Хотборк, отбрасывая шкуры в сторону и являя мне два метра своего бронзового, покрытого испариной тела. Попытался встать.

Я возмущенно шикнула и толкнула его обратно, укрывая. Положила руку ему на грудь, пытаясь сосредоточиться и нащупать в себе крупицы магии, но Хотборк накрыл мою ладонь своей и мягко, но настойчиво отстранил.

– Хельга, я в порядке, а сил у тебя всё равно сейчас почти нет. Даже я чувствую…– он скинул мою руку с себя окончательно. Пару раз кашлянул и всё-таки встал, – Отдыхай лучше и полезным чем займись…

Бьорк огляделся в поиске штанов, нашел их углу под шкурой. Сухо кашлянул в кулак ещё раз и раздраженно добавил:

– Вон от моря силу получать научилась бы лучше. Мы так-то островитяне. Тоже мне…Ярловская ведьма…

Хотборк хмыкнул с подчеркнутым сарказмом, натягивая рубаху, и заозирался в поисках меховой куртки. От обиды я прикусила губу – я ничем не заслужила подобную грубость сейчас. Но взглянув в его красные воспаленные глаза, капельки пота на висках и осунувшееся лицо, решила не ругаться. Почему-то вдруг сразу папа вспомнился – он, когда чувствовал недомогание, тоже невыносимым становился. Ворчал и ворчал до бесконечности…Наверно, это какой-то специальный ген в Y- хромосоме отвечает у мужиков за поведение на время болезни.

–И вот куда ты пошел? – вместо этого поинтересовалась я, – Ты же стоять ровно не можешь – шатаешься! Ложись, Хотборк, я тебе хоть отвар сделаю!

– Сделай, я и сидя выпью, – отмахнулся от меня Бьорк, – Надо узнать, что с остальными, кто на лодке Кархета был, да одежду бы тебе…

Его взгляд мазнул по моей оголившийся груди, с которой сползла шкура, а я и не заметила. Покраснела мигом и натянула покрывало до самого носа. Хотборк поднял тяжелый взгляд на уровень моих глаз.

– …Достать не помешало…– хрипло продолжил.

И замолчал. Повисла тягучая пауза. Я не понимала, о чем именно Бьорк сейчас задумался, но судя по отблеску его черных глаз, ни о чем для меня хорошем.

– Хель…– как-то слишком вкрадчиво произнес и сделал шаг в мою сторону. Невольно внутренне подобралась, наблюдая за ним.

Бьорк пару раз кашлянул, тихо выругался и присел на карточки передо мной.

– Хельга, здесь травы собирать негде…– почему-то сообщил Бьорк очевидное таким тоном, будто доверяет мне самый страшный секрет.

– Да ла-а-адно, правда? – изогнула бровь я с явной издевкой.

Но Хотборк, обычно очень чувствительный к таким выпадам, в этот раз даже не моргнул. Наоборот, в глубине черных глаз заплясало дьявольское пламя. Он криво улыбнулся и погладил мою коленку через шкуру.

– Значит сбор от тяжести женской тебе не заварить, а я ночью излился в тебя. И…роди мне сына, Хель.

У меня отвисла челюсть.

– Сразу своим назову, – заверил Хотборк, являя чудеса простодушия и наивности, – Ярлом будет.

Я медленно захлопнула рот. На мгновение я подумала, что Бьорк просто по какой-то причине решил надо мной поиздеваться. Но его серьезное лицо, вкрадчивый голос, горящие лихорадочной решимостью глаза…Нет, он говорил совершенно серьёзно. В груди стремительно разбухал комок из самых противоречивых чувств. Я…Я не была готова к подобному. Он будто всколыхнул всё спящее во мне, то, что я пыталась похоронить. И теперь оно затапливало с головой. И самым яркими эмоциями вдруг вспыхнули старая обида и жгучая, разъедающая ревность.

– Тебе некому рожать что ли? – ехидно поинтересовалась я, убирая его руку со своего колена, – Кира взяла пару лет выходных, а служанки резко кончились?

В раскосых глазах Хотборка мелькнула сталь, и он резко встал с корточек. Я опустила голову, отводя взгляд. На языке почему-то разлилась горечь.

– Насчет сбора можешь не переживать. У меня с собой травы, – глухо добавила, рассеянно выводя пальцем на шкуре узор, – Там состав почти такой же как от жара. Только пропорции разные…

Все-таки подняла на глаза.

– Даже забавно. Будем пить с тобой одно и тоже.

Хотборк медленно приподнял один уголок губ, обозначая невеселую улыбку.

– Да уж…Забавно, да.

Накинул наконец куртку и приподнял полог, собираясь выходить.

– Бьорк, – не выдержала и всё-таки окликнула его уже на пороге.

Он покосился на меня, лишь чуть-чуть обернувшись.

– Спасибо, что спас. Что сделал это для меня.

– Оставь себе своё «спасибо». Я сделал это для себя.

* * *

Первым делом Бьорк принес мне одежду. Женских вещей у них по понятным причинам не было, и мне достались штаны какого-то юноши и его же куртка. Хоть парню и было всего пятнадцать, но и в том и в другом я чуть не утонула, самой себе напоминая ярую поклонницу какого-нибудь рэпера начала двухтысячных. Вряд ли у Хотборка мой вид вызывал те же ассоциации, но это не помешало ему пару раз то ли кашлянуть, то ли посмеяться в кулак, пока он наблюдал, как я обматываюсь ремнями в попытке закрепить норовящую сбежать от меня одежду.

Когда я, отодвинув полог нашего закутка, вышла на палубу, оказалось, что не зря Бьорк остановил меня, не дав потратить на него последнюю магию. Весь драккар был забит укрытыми шкурами людьми. Кто-то уже сидел и спокойно переговаривался с соседом, но и были и такие, что валялись на досках в почти беспамятстве, сгорая от жара и пребывая в бреду. И среди них Гор – младший сын Кархета, мальчик, за которым меня послали присматривать. Сына ярла устроили в другом конце ладьи, организовав ему такой же закуток, как у нас с Бьорком, только не на корме, а на носу.

И, стоило зайти туда, как на меня пахнуло жаром борющегося с лихорадкой тела. Светлые кудри Гора прилипли к высокому влажному лбу, мутный взгляд скользнул по мне безразлично, будто не узнавая, и вместо "здравствуй" юный Кархет лишь надсадно вздохнул и тяжко закашлялся. Стало сразу не до Бьорка и не до спадающих штанов. В первое мгновение я даже разозлилась, что никто не разбудил меня и не вызвал к мальчику. Но потом осознала, что толку от меня, измученной произошедшим, не согревшейся и не выспавшейся, было бы все равно мало, и люди Хотборка сделали правильно, дав мне и своему ярлу отдохнуть.

Первым делом я опустилась на шкуры рядом с Гором и положила руку ему на голую, безволосую пока грудь, закрывая глаза и призывая остатки своей силы. Даже просто ладонью ощущала в тот момент, как внутри мальчика всё хрипело, как тяжело ему было делать каждый вдох. Сила тонкой струйкой полилась от меня к нему. Он задышал тише. Сухой жар, исходящий от парня, моментально стал влажный из-за выступившего пота. Светлые ресницы задрожали, воспаленные веки сомкнулись, и уже через минуту он заснул. Я убрала руку. Магии во мне снова ни капли не было.

Хотборк был не так уж не прав, говоря, что неплохо бы мне было подружиться с морем…

Несмотря на то, что как истинная ведьма, я уже была ни на что не годна, я ещё вполне была полезна как травница. Повезло, что все необходимые запасы у меня были в дорожной сумке, перекинутой через плечо, и каким-то чудом я умудрилась её не потерять. А Бран даже догадался, пока я спала, достать из нее все пучки трав и подсушить их на палубе. Весь день я потратила на то, что варила отвар в маленькой кастрюльке – большую над поддоном с углями было никак не закрепить – и разносила его по людям Кархета, которые теперь оказались на драккаре Бьорка. Сами же унсгардцы больше на тех, кого подобрали, не обращали никакого внимания, решив, видимо, что, раз есть женщина, то пусть она о нуждающихся и заботится. Тем более им было, чем заняться. С попутным ветром, как назло, не везло, и приходилось грести в полную силу, чтобы прибыть в Ансборд к намеченному сроку – завтрашней ночи.

Рига, кстати, из-за гордыни и недальновидности которого всё и произошло, среди спасенных не было. Но Олаф, то и дело подсаживающийся ко мне поделиться последними сплетнями Унсгарда, сказал, что его из воды вытащили Маккины, так что волноваться не о чем. Вообще, для такого крушения – в ночи, при сильном ветре, в ледяной воде – кархеновцам страшно повезло – не нашли только шесть человек. Могло быть гораздо… гораздо больше.

Я на это только кивнула, кусая губу, и незаметно покосилась на Бьорка. Его осунувшееся, серое и из-за этого ещё более суровое лицо целый день как магнитом притягивало мой взор. Никто не говорил о том, что он сделал, но это настолько плотно висело в воздухе, горело в любопытных, оценивающих взглядах его воинов, что мне всё время было неловко.

Прошлая ночь казалась абсолютно нереальным, абстрактным сном. И в то же время все физические ощущения, испытанные на шхере, так намертво въелись в меня, что я до сих пор будто дрожала от пронизывающего, ни с чем не сравнимого сырого холода, слышала срывающийся, надтреснутый шепот Бьорка в ушах, и ощущала, как меня распирает внутри от того, что он во мне…

Хотборк резко повернулся в мою сторону, и я тут же трусливо отвела взгляд. В сотый раз наверно за сегодня. Ничего не могла с собой поделать. Мне казалось, что Бьорк легко догадается, о чем именно я думаю, смотря на него. И потому его всячески избегала. Молча подносила отвар, ни слова не говоря, забирала кружку. Делала вид, что не замечаю, как он отслеживает малейшее моё передвижение по драккару, и напрягается всякий раз, когда я начинаю с кем-то из мужчин говорить.

Только один раз я не выдержала и даже подошла к нему – когда Хотборк, совсем страх потеряв, сел на весла. Тут уж я с чистой совестью обозвала его ослом и сказала, что больше тратить на него отвар не буду – у меня полный драккар более вменяемых пациентов. Бьорк хрипло пробурчал что-то в духе «молчи и занимайся своими делами, женщина» и криво улыбнулся, щурясь и так скрывая болезненный блеск в потускневших глазах. Я фыркнула и больше отвар ему, и правда, не носила. Вот упадет без сил – тогда подойду.

* * *

Только когда солнце полностью закатилось за кромку стылого, спокойного сейчас моря, оставляя за собой лишь призрачный оранжево-лиловый шлейф, Хотборк тяжело поднялся с весел. Я моментально вскинула голову, следя за тем, как он, тяжело покачиваясь, идет в мою сторону. Сердце непроизвольно сжалось от переживаний за ярла и досады на него же. Упрямый осел…Совсем лица нет. Серый как старый снег в марте. Отвернулась резко, переключая всё внимание на поддон с углями передо мной. Но кожей чувствовала, что Хотборк подходит всё ближе, а через несколько мгновений в поле моего зрения попали его мягкие кожаные сапоги.

– Пойдем, Вейла Кархена, натрешь меня перед сном, – Бьорк надсадно закашлялся и тут же отошел, будто согласие моё ему и не нужно.

Я подняла голову не сразу – только, когда за Хотборком уже упал полог закутка на корме. Вздохнула и медленно встала, ощущая на себе любопытные взгляды воинов, которые они даже не пытались скрывать – хорошо хоть, что молчали. К Хотборку специально не направилась сразу – сначала обошла всех своих подопечных, которых устроили прямо на палубе, потом зашла к Гору, чтобы убедиться, что с мальчиком всё в порядке, и лишь после этого побрела к Бьорку, ощущая, как с каждым шагом сердце трепетней заходится в груди.

Пыталась себя успокоить и не могла – я слишком привыкла уже к мысли, что больше нам вместе не быть. И теперь каждое мгновение наедине раздирало кое-как зарубцевавшуюся рану, заставляя её болезненно- сладко пульсировать. И ещё мне казалось, что Бьорк видит меня насквозь. Легко считывает моё состояние и потому только криво усмехается на все мои выпады, за которые раньше давно бы меня приструнил. Улыбается и сверлит исподлобья своими черными глазами, словно притаившийся кот заигравшуюся мышь. Не отпускало ощущение, что ещё один миг и мягкие лапы со смертоносными когтями накроют меня, отрезая навсегда от остального мира.

Бьорк развалился животом на шкурах, голову повернул вбок, положив щеку на сложенные руки, и искоса поглядел на меня одним глазом. Бронзовая кожа, под которой отчетливо проступали мускульный рельеф, блестела испариной в подрагивающем свете единственной зажжённой свечки. По желобу позвоночника скатывались уже оформленные капельки, будто Хотборк в бане находится, а не плывет по стылому морю в марте среди дрейфующих льдин. Даже просто стоя рядом, я ощущала пышущий от него больной жар. Идиот…

– Ты идиот, Хотборк, – озвучила я свою мысль и присела рядом, – Зачем ты поперся на весла? Мы завтра уже приплывем. Как ты собираешься продираться через зимний лес и горы в таком состоянии?

– Ты мне решила вместо того, чтобы спину намазать, уши болтовней залить? – пробурчал Бьорк глухо и уперся лбом в сложенные руки, отворачиваясь.