– Я звоню тебе уже два часа! Ты почему трубку не берешь? – обрушивается на меня шквал претензий, когда отвечаю на звонок.

– Взял же…– отвожу руку с телефоном от уха, чтобы не оглохнуть от громкого возбужденного дыхания старшей сестры. От нее всегда несет сногсшибающей экспрессией.

– Через два часа, – притыкает она.

– Дай мне, даа-ааай…! – даже на расстоянии от трубки мои перепонки взрываются от душераздирающего визжания крошки Кэт, моей четырехлетней племяшки.

– Тихо ты, – шикает на нее сестра. – Иди спать!

– Даа-ааай! – орет Кэт. – Пася! Пася-яяя!

– Господи, на! Успокойся только! – слышу бурчание сестры и какое-то копошение в трубке. – Поздоровайся и быстро спать!

– Пася, пивет! – ангельский тонкий голосок Кэтти заставляет меня улыбнуться. Будто не она сейчас верещала как сам дьявол.

– Привет, малышка. Почему не спишь?

Разница с Новосибом, где живет сестра с семьей, четыре часа. Там уже первый час ночи.

– Уома не дает, – ябедничает племяшка. – Мама гаваит, у него животик фсе уемя боит. Но он так оёт, так оёт! – жалуется Кэт. – Пася, у нас дом тлясился от его кыика, – доверительно шепчет она.

Голос Кэт приземляет. Успокаивает. Она единственная женщина, кому я добровольно вручил возможность вить из меня веревки.  Четыре месяца назад у Алены и Вани родился пацан. Я больше всех этому радовался. Просто еще одну такую Кэт я не потяну. Своего племяша Романа я видел в июле, когда приезжал в Новосиб в гости к родне. Ему было всего три месяца, но он уже тогда был похож на Ивана. Может, у них с сестрой так задумано, но от нашей, Волковской, породы там ни хрена… Даже обидно.

– Ой, ну начинается. Все, ябеда, иди и ложись спать, – в трубке возникает Алена быстрее, чем успеваю посочувствовать своей любимке-племяшке. – Паш, я че звоню-то. Там к тебе Паша должна приехать. Ты, будь добр, девочку…

– Ален, повтори? – перебиваю сестру. – Я не понял. Кто ко мне должен приехать?

Смутно-тревожное предчувствие подкатывает к горлу. Интуитивно оборачиваюсь и кошусь на входную дверь.

– Ну Паша. Паулина. Забыл, что ли? Дочка Ванькиного брата. Ой, ну Паш, серьезно не помнишь?

Перед глазами всплывает образ худой угловатой девчонки с сеном вместо волос на башке, черными жирными стрелками на пол-лица и наглыми серыми глазами.

– Ну помню…была там какая-то…мелкая…– отвечаю размыто.

– Это когда было?! Ей уже восемнадцать, Паш. Она в Москву поступила. Сама. Умница такая. Хорошая девочка. Так вот, приехала в общежитие, а там какая-то проблема. Я толком сама не поняла. У нас время позднее, сам знаешь, завтра все нормально у Ваньки узнаю. А ты, Паш, приюти девочку, пока с общагой не разберется…

– Ален, ты серьезно? – вскипаю я, снова перебивая сестру.  – У меня ремонт! Я куда ее класть буду? В чугунную ванну?

Которой и того нет. Алкашам косарь дал, чтобы ее вытащили из дома. Они ее на цветмет сдали.

– В смысле ремонт? Ты же мне пару дней назад сказал, что все закончил, – железобетонно аргументирует Алена.

И не поспоришь, блть.

Потому что…говорил, да. Напиздел точнее.

Я бы закончил пару дней назад, если бы не сам его делал, а как планировал – нанял бригаду. А у меня тачка, блять, полетела. Все, что должен был ремонтникам заплатить, вбухал в ремонт своего субарика.

Аленке не сказал. Эта же сразу деньги начнет совать, суетиться. Пришлось врать.

– Ну там…по-мелочи осталось, – откашливаюсь и обвожу хату взглядом.

Ну да. По-мелочи.

Всего-то гостиная и совмещенный санузел. Полквартиры в хлам.

– Тем более, – тут же воодушевляется сестренка, – вот и отдай девочке мою комнату. Родственники как-никак.

Прикусываю себе язык, чтобы не ляпнуть, что в ее комнате сейчас живу я. Она хотя бы четыре года назад после учиненного мною пожара ремонтировалась, а моя комната последний раз ремонт видела в своих снах.

– Ой, Паш, – охает сестра раньше, чем успеваю придумать, как отмазаться, – Ромка плачет. Короче, там к тебе Пашка приехать должна. Ваня дал ей твой адрес. Все, побежала. Давай, – отключается до того, как собираюсь протестовать матом.

Ну спасибо, зятек, удружил.

Пялюсь на погасший экран. А потом на дверь, решая, что теперь делать со свалившейся мне на голову родственницей. И от внезапно промелькнувшей мысли весь покрываюсь холодным потом.

Блять.

Если эта наглая мелочь потеряется вместе со своим чемоданом, сестра за нее мне оба яйца оторвет.

*Алена Волкова – главная героиня романа «Хочу от вас ребенка, доктор Зайцев»

Глава 3.

Павел

Распахиваю входную дверь, искренне надеясь, что нежданная гостья не свалила.

Не свалила.

Сидит. На своем чемодане и пялится в экран телефона, демонстративно игнорируя мое появление.

Страх за родную мошонку немного отпускает, но тут же накатывает глухое раздражение из-за будущих неудобств.

Дядя Вася не мог снять ей квартиру, что ли? Вроде не побираются…

Новоявленная «родственница» молча косится на меня, бросает короткие взгляды исподлобья, обещающие мне плевки в утренний кофе.

Складываю руки на груди и, пока молчит, осматриваю ее, снова убеждаясь в том, что эта версия и та, которую смутно помню, ничего не имеют общего между собой. Кроме карликового роста, серых наглых глаз и ядовитого языка. И… да, сисек как не было, так и не появилось. Но в целом…она ничего такая, даже несмотря на унылую гладь в районе груди. Острый носик, шоколадная густая копна до лопаток, губы капризным бантиком, немного раскосые хитрые глаза, тонкие черты лица… Как хищный зверек.

Зайцева. Ну эта – точно не пугливая зайка, скорее какая-нибудь куница.  Или ласка. Мелкая, интересная, но кусачая, зараза.

– Че? – вскидывает голову она и награждает меня убийственным взглядом.

– Паулина, значит…– хмыкаю я, на что «родственница» картинно закатывает глаза.

– Проехали…– вызывающе-обиженно фыркает.

– А-а, ну если так, то отлично. Я уговаривать тебя не собираюсь. Захочешь, придешь, – раздраженно бросаю, прежде чем зайти в хату и с размаху захлопнуть за собой дверь.

Бесит.

Выделывается еще.

У меня бабские обиды в кишках сидят. Сониных выебонов хватает.

Иду в ванную. Бурча невнятные маты под нос, собираю инвентарь. С ремонтом на сегодня в любом случае покончено. Время позднее, строительные работы уже проводить нельзя, а все мысли – за дверью с мелкой грызуньей.

Если уж не ушла до этого, и сейчас никуда не денется – придет, и мне даже интересно – насколько хватит ее оскорбленной гордости?! Мысленно ставлю на полчаса, покосившись на экран телефона и засекая время.

И все же…нет. Максимум пять минут – и прибежит с поджатым хвостом. Куда она рванет ночью с чемоданом?

Начинаю про себя отсчет, представляя, какую скорбную моську состроит эта бешеная ласка, когда заскребется в мою дверь. Готовлюсь быть великодушным и не сильно ее унижать. Только, чтобы знала, кто в доме хозяин. В мире дикой природы по-другому нельзя.

А она гордая… До сих пор характер показывает – не звонит в дверь. Ну окей, я тоже упертый. И пока сражаемся в упрямстве, я открываю холодильник с мыслью – что бы такого сожрать: майонез, пять яиц и два огромных кабачка, занесенных соседкой. Не густо.

Мой желудок жалобно ворчит, а мозг лихорадочно подсчитывает, есть ли лишние деньги на пиццу.

Интересно, эта гордячка умеет готовить?

Нахожу в морозилке пельмени – отлично! Ставлю воду. Пока смотрю, как закипает, засовываю руки в задние карманы треников и раздраженно матерюсь, нащупав сзади забытую дырку в тот момент, когда раздается дверной звонок.

Бля-я-я…

Растерянно верчу головой, раздумывая куда идти – сразу к входной двери или сначала в спальню, чтобы переодеться. Побеждает желание не выглядеть лохом с дырой на заднице. Стартую в комнату под нескончаемую трель звонка. Будто в общество глухих пытается достучаться.

Стянув треники, я буквально запрыгиваю в валяющиеся на кровати джинсы, хватаю со стула первую попавшуюся футболку. Напяливаю ее, уже подходя к двери.

Выдыхаю. Делаю максимально суровое лицо – не помешает в данных обстоятельствах.

Проворачиваю замок, и трель звонка тут же обрывается. Воцаряется тревожная тишина. Нажимаю на дверную ручку, начинаю открывать дверь и…бля…ширинка.

Я резко дергаю собачку молнии вверх, пока «родственница» не успела показаться в дверном проеме, и сгибаюсь пополам, чувствуя, что только что, похоже, сам себе сделал обрезание.

Твою ма-а-ать! Это не просто больно…Это…Мммм…

Дыхание спирает, лицо багровеет, из глаз брызжут слезы, застилая мир вокруг плотной пеленой, сквозь которую вижу мелкий женский силуэт, шагающий в мою квартиру и тянущий за собой чемодан.

– Э-эй, ты что? Плачешь? – озадаченно охает Паулина. – Из-за меня?! Да не переживай ты так. Я только переночую и завтра свалю, – взмахивает пакетом, из которого тянет чем-то аппетитным.

– Класс, – скуля, показываю девчонке большой палец вверх и с трудом разгибаюсь.

Херовый знак. Я, конечно, не суеверный, но с этой бешеной лаской надо быть поаккуратнее, чтобы в самом деле ничего мне не прищемила при совместном проживании.