На площадке под заводную музыку в гармонии с ветром было легко танцевать. Морской воздух, заходящее солнце, как ни банально, создавали игривое, радостное настроение. Насущные проблемы остались со мной, но обстановка вокруг отодвигала их значимость, и я на время потеряла способность сгущать краски. Я улыбалась всем открытой доброй улыбкой, как и раньше, без смущения и агрессии реагировала на свисты и возгласы мужчин (а куда деваться без них-то?). Все шло, как и должно было быть у нормального человека, не отягощенного грузом личных неудач, в которых приходилось признаваться, когда нужно было принимать решения и искать выход. Спасибо, Анна и Лизка заражали своим оптимизмом и энтузиазмом. Особенно Лизка, которую трудно было чем-то смутить, довести до депрессии. Меня тоже трудно было сломить, но иногда, по странному стечению обстоятельств, словно что-то переклинивало, и я становилась неуправляемая в стремлении «загрызть себя насмерть».

Первая дискотека за год без чьего-либо контроля, в том виде, в котором мне было комфортно, и абсолютная свобода подействовали, как наркотик.

Как я могла променять почти пять лет молодости на жизнь под конвоем? Нет, я себе не верю. Это была не я, а влюбленная самонадеянная девочка с манерами, от которых сейчас почти ничего не осталось.

Да, не всегда я была такой хулиганкой, кроме школьных лет, разумеется. Говорят, когда люди взрослеют, ума прибавляется, появляется степенность какая-то, обстоятельность, мудрость, что ли. Но мой же характер с годами только портился.

Конечно! И я знаю, кого в этом винить!

В воскресенье на этой же неделе мы уже в полном составе забурились в аквапарк, с нами был даже наш песик Сенечка. Мама и Анна плескались в бассейне, а мы с Лизкой, как самые рисковые и бесшабашные, пошли на водные горки.

Столько было эмоций, писка, визга, словом, отдохнули по полной программе. Я совершенно выключилась из событий, которые обрушились совсем недавно. Или они уже давно висели над головой?! В общем, – неважно: жизнь снова открывала мне свои объятья.

Мама даже как-то взбодрилась и порадовалась за нас. Еще с первых дней по приезде создалось впечатление, что она переживала мой развод с Кириллом тяжелее, чем я. А в этот день ее глаза посветлели, морщинки разгладились, она цвела и пахла. И мы, ее путевые и непутевые детки, были с ней.

А после аквапарка мы отправили маму с Сенькой домой, а сами облазили все фирменные магазины (ой, отвыкла! – «бутики»,– настойчиво поправляла меня бывшая свекровь), в общем, – занялись шопингом. Я совершенно бездумно потратила все свои отпускные на тряпки и безделушки, которые, возможно, и некуда будет надеть.

Я и забыла: у меня больше нет престижной работы. Вообще работы! Да и заначки на черный день как-то не припасла.

Но и эти переживания и сожаления я оставила на потом.

В следующий выход в люди я уже оделась, как подобает. На мне была цветастая шифоновая кофточка. Она легко колыхалась на теле от ветра, облегая грудь и плечи. В эти моменты я скользила взглядом по сторонам и, если замечала любопытные глаза мужчин, мысленно укоряла себя за легкомыслие. Ведь снова же нарвусь на неприятности. Хватит уже с меня дворовых приключений. Давно прошла пора, когда я надевала неприлично короткие юбки и фасонила по Екатеринбургу, а точнее, по его дворам и закоулкам.

Вот сейчас не нужно думать, что я какая-то там шлендра!

Конечно, для бабулек нашего двора на Московской другого имени у меня и не было. Как бы там ни было, от многих истинных шлендр я отличалась твердыми моральными принципами. Об этом говорят все мои результаты на сегодняшний день. Итак, займемся подсчетами: полное среднее образование – раз; ах да, ясли и детский сад тоже оказали определенное влияние на воспитание (там меня научили драться со всеми, кто косо смотрел. Конечно, это были не воспитатели); курсы парикмахера-универсала и визажиста – два (интересное занятие, дало мне много новых знакомств); высшее образование, дипломом, которым можно бить мух, – три (кстати, на красной обложке не видно крови мух); замужество – одно (об этом говорить не хочу!); развод – один (тем более!); мужчина – один (ну, это не означает, что я дефектная. Сколько было желающих!)…

Это, конечно, не все, но для образа белого и пушистого ангелочка – достаточно. Меня так мама в детстве называла – «пушистая гелочка», слово ангелочек я не выговаривала полностью.

Тем не менее, пока я танцевала, совесть боролась с наглостью. Я получала удовольствие от чужих взглядов, потому что выглядела отлично и чувствовала себя привлекательной. Что бы мы, женщины, ни говорили о вечной любви, о единственном любимом мужчине, о преданности, о совести, в нас всегда живет желание владеть еще большим вниманием, восхищением, признанием, при этом оставаясь верными тому, единственному.

Ну, того единственного у меня уже не было, поэтому я позволила себе расслабиться на полную катушку. Музыка оглушала, от мартини слегка двоилось в глазах, и в желудке пекло, но настроение было огненное и только подгоняло меня к еще большему «отрыву».

Однако было в этот вечер кое-что еще, что отвлекало мои мысли от самой себя. Этот пристально изучающий, решительный карий взгляд.

За столиком в самом углу, но в хорошо обозреваемой точке бара, сидела кучка мужчин. Они пили текилу, коньяк и водку, разбавляя все это приличной порцией пива, и играли в карты (вот уж занятие для алкоголиков). Но одеты они были прилично и даже дорого. Все они были сосредоточены на своих стопках и картах в руках, шумели друг на друга, драли глотки от возмущения или от удовольствия, что шла игра, заглушая даже долбящую по барабанным перепонкам музыку. Но один из них, тот самый, с темными глазами, редко раскрывал рот и все пялился в мою сторону, успевая пить текилу и отвечать на ставки.

Многие мужчины здесь смотрели на меня, но так, как смотрел он: долго, загадочно, отслеживая каждый шаг, определенно имея виды на меня, – не смотрел никто. В каком бы углу я ни танцевала, он неотрывно следил за мной.

Как ему удавалось это делать сквозь толпу, удерживая во внимании игру со своей бригадой? Хм, вот надо же, странная ассоциация!? Где-то я его уже видела? А-а, так это же тот самый из братвы на БМВ, и тот, что в баре-караоке своего амбала усмирил.

Отчего-то меня беспокоил этот неожиданный настойчивый интерес. Однозначно, в его головке вертелись пошленькие мыслишки. Захотелось смыться отсюда. Но в такой веселый вечер в редком превосходном настроении было бы глупо обращать внимание на какого-то «крутягу» и запретить себе получать удовольствие. К тому же я могла ошибаться на его счет.

Может, он всего-навсего пьян? А с пьяного, какой спрос? Так и быть, остаюсь и танцую до упада,– решила я и продемонстрировала ему свое безразличие.

Через полтора часа я четко поняла, что следовало взять с собой Анну или Лизу. Интерес ко мне этого кареглазого хомячка (у него были смешные полные щеки) начинал раздражать. Он был даже не в моем вкусе (коротко стриженый, с дурацкой филированной челочкой, плотный, с заметным животиком, на морду лица слишком самоуверенный), а явно претендовал на мое внимание. Но у Анны накануне вечера жутко разболелась голова, а у Лизы нашлось занятие поинтереснее: местные парни, соседские пацаны, пригласили ее в Баскин-Робинс. А уж от чего-чего, а от мороженого она отказаться не могла (Сыр-р-р!– безумно вскричал Рокки, и его усы вытянулись в полосатые сосульки).

В тот самый момент, когда я заметила, что этот мужчина поднялся из-за стола и, поправляя ремень на джинсах, двинулся к центру танцплощадки (а я была именно в центре), то просекла, что мне не отвязаться от него, и решила не испытывать судьбу.

У-у, какую бы я могла устроить ему головомойку!

Я выпила достаточно спиртного, чтобы быть абсолютно неконтролируемой на слово. Хотя я и в трезвом уме и ясной памяти, или как там говорится, не слишком-то и церемонилась. Но этот крутяга был не один, и я решительно оценивала свои шансы.

Странно, но то, как я поступила потом, не укладывалось в голове. Я просто сбежала! Это было не в моем характере! Словно нашкодившая кошка, я удрала с места преступления.

Наутро я вспоминала, что же взбрело в голову выставить себя такой дурой? Но мартини стер из памяти вчерашние мысли и эмоции. Однако осталось ощущение, что мой побег был красивым. Бочком, бочком, пританцовывая, я растворилась в темноте пляжа.

По-моему, меня даже никто и не заметил? Нет, в следующий раз я пойду просто на свой пляж. Хватит с меня ночных дискотек. Хотя, что ни говори, всю дурь они из головы выбивают.

Пляж ранним утром был особо хорош: умеренное солнце, прохладная вода, теплый, а не огнедышащий песок, и ни души (Анна и Лизка тоже еще дрыхли без задних ног: вот уж любители поспать). Никаких собак с тарелками и мячами, никаких зануд – спасателей, которые то и дело тормозят чемпионский заплыв далеко за буйки. А на мели – что за плаванье? Барахтанье старой черепахи пузом по дну…

Я не выходила из воды целый час. Нахлебалась до чертиков, но нанырялась вдоволь. А вода на редкость была прозрачна и чиста. А когда я прилегла на полотенце, чтобы отдохнуть перед следующим заплывом, в баре-караоке по соседству уже заиграла музыка. Повара и официанты повышали себе настроение перед началом долгого рабочего дня.

В десять часов начал собираться народ. Но это был будний день, среда, поэтому его, люда, оказалось не так много, в основном приезжие, и к тому же, одни девчонки. Вокруг метров на десять никого не было. А небольшой бархан из песка скрывал меня от бара и автостоянки.

Отлежавшись, обсохнув, я снова поднялась, чтобы нырнуть в бездну удовольствия.

И кого бы, вы думаете, я увидела на вершине бархана метрах в семи от меня? Это был мужчина, тот самый крутяга из бара-караоке, и он наблюдал не за кем-нибудь, а именно за мной.

Я повернулась к морю как ни в чем не бывало и, закручивая волосы в узел резинкой на макушке, вошла в воду. Я была уверена, что в этот момент его взгляд скользил по моим ягодицам, спине, плечам и снова останавливался на ягодицах.

Ну, конечно, это же был мужчина! Чем еще себя тешить молодому мужчине на пляже в прекрасное солнечное утро, как ни среди полуголых девочек, с блестящими телами от масла для загара и откровенным ожиданием авантюры в глазах?

Однако же, к моему великому раздражению, его не интересовали кокетки в разноцветных ниточках вместо купальника, бесстыдно обнажающих все, что возможно, он смотрел на них только потому, что они маячили перед глазами.

И на что я ему сдалась? Хочет меня смутить своим взглядом, плутовской улыбкой? Ой, вы посмотрите на него! Ну, что ж, не на ту напал!– подумала я и нырнула с головой.

Я заплыла метров на пятнадцать от буйков, когда услышала из рупора скрипучий голос проснувшегося спасателя.

Похоже, мне надо было договориться с ним заранее на такие заплывы, иначе он не даст мне получать удовольствие. И что им всем неймется?

Пришлось вскоре вернуться, но из вредности я делала это о-очень медленно, будто встречные волны не пускали меня на берег.

Приближаясь к своему полотенцу, я снова чувствовала на себе знакомый взгляд. Брюнет из бара сидел уже не на вершине бархана, а в метре от моего места и смотрел как-то странно, требовательно, будто ждал от меня чего-то, и молчал. Ну, я и решила попробовать другую методу отшивания прилипал.

Я не отвела глаз, желая выстоять в поединке, и тоже молчала. Как только коснулась края полотенца пальцами ног, мужчина подмигнул и заговорил:

– Ну, так что будем делать?

– А у нас с тобой есть дела?!– удивилась я его нахальству.

– Пока нет, но скоро появятся. Тебя Полина зовут?

– Спасибо, что напомнил, как зовут, а то я как-то подзабыла,– съязвила я.

– А ты у нас с характером?

– Да, обо мне нельзя сказать, что я ни рыба ни мясо,– усмехнулась я.

– Вот и славно.

Мужчина оценивающим взглядом оглядел меня с ног до головы, улыбнулся и замер с хитрым прищуром.

– Ну, а чё надо-то?– раздражительно спросила я, выжимая волосы.

– Сейчас у меня дела, но вечером я тебя найду, поговорим,– заявил он, как властелин всего сущего.

– Скажите-ка, какой деловой! А ничего, если я занята?

– Это не имеет значения,– уверенно ответил он и поднялся с песка.

– Да пошел ты!– выразилась я и, встряхнув полотенце прямо на мужчину, пошла прочь.

Он усмехнулся вслед и пошел в другую сторону.

Всегда не могла терпеть самодовольных уродов, которые не видят дальше своего носа и не признают чужого мнения.

Он что, не понял, что не в моем вкусе? По-моему, я явно ему это продемонстрировала? Ну и наглый пошел народец!

Но вскоре я и забыла про этот случайный пустой разговор, когда мамулька приготовила свои фирменные вареники с картошкой, жареным луком и грибами. Мы все просто пальцы облизывали и слюнками давились от аппетитного блюда, пока садились за стол. Запах стоял обалденный! А еще и тетя Глаша, соседка через улицу, угостила нас домашней сметанкой, и обед был настоящим блаженством. Сочетание специй, нежнейшего пюре и обжаренных на сливочном масле грибов да со сладкой сметанкой – по усам текло да по подбородку. Несколько первых минут все молча жевали, вытаращив глаза от безумного наслаждения, а потом слово за слово – разговорились. В такие минуты я понимала, что жизнь еще прекрасней, чем есть, особенно на голодный желудок и с мамиными кулинарными способностями. Она ведь у меня по первому образованию повар.

Вместе с соседкой на обед заглянули и Лизкины друзья, племянники тети Глаши. За чаем мама с соседкой разговорились о жизни, а мы с молодежью перешли в сад в беседку из винограда и вьюнов. Лизка и мальчишки тарахтели о своем. А мы с Анной рассматривали журнал-путеводитель по Алуште. Смотрели, что нового было построено за год, какие новые магазины и салоны открылись, какие развлекательные и злачные места.

И, видимо, мы так эмоционально и заинтересовано обсуждали, куда бы еще сходить на прогулку и отдых, что к нам подключилась и молодежь. Валерка, старший парнишка лет пятнадцати, с горящими глазами, взахлеб стал рассказывать нам о парке отдыха с современными каруселями, игровыми автоматами и отпадными лабиринтами из заморского кустарника, которые спроектировали и возвели греки.

– Отдыхающие редко сами находят выход из лабиринта, им приходится помогать специальным инструкторам. Но это развлечение стоит того, чтобы заблудиться. Ощущения невероятные!

Мы все заразились идеей сходить туда как можно скорее. Да и сразу снарядились бы, но сегодня там, как назло, был санитарный день или что-то вроде того. Но мальчишки предложили другой вариант: сходить на пирс, где проходил ежегодный праздник открытия купального сезона для детей из местных лагерей отдыха. Делать нам было нечего, и мы с энтузиазмом приняли это предложение.

К пирсу мы добрались на маршрутном такси. Я давненько здесь не бывала. Прибрежный портовый парк заметно наполнился, подрос, был ухожен, декорирован коваными скамьями и деревянными скульптурами разных животных. А вот на ранее пустовавшем островке из цветной гальки слева от парка, где прогуливались чайки и голуби, было выстроено эффектное на вид здание, ресторан «У пирса».

– Ого! И давно его построили?– удивилась я, разглядывая светящуюся вывеску и окна в форме штурвала.

– Уже года два, как стоит,– ответил Васька, младший брат Валеры.

– Впечатляющее здание!– отметила Анна.

– Да-а-а уж, офигеть!– согласилась я.

– Здесь по всему городу таких зданий еще штук пять. У них хозяин один,– деловито продолжил Валера.– Есть тут такой авторитет – Яра Македонец.

– Македонец? Это что, кликуха?– засмеялась Лизка.

– Нет, фио у него такая. Он тут много разных кафе под собой держит: и на пляже, и в центре, и за городом.

Память у меня была хорошая, но неконкретная. Слово «Яра» я уже где-то слышала, но где – ахез, как говорил Евгений Петросян. Но тут подсказка Валерки все прояснила.

– Он еще бар-караоке содержит на том пляже, куда вы ходили на дискотеку.

Ну, точно, он и есть, родимый! Кареглазый братан с двумя амбалами и запредельными запросами. Это его лыка не вяжущее бревно хотело меня порвать. Значит, вот кто ты, северный хомяк?! Ну, ладно, поговоришь ты еще со мной, если, не приведи господи, попадешься на пути.

– А что этот Яра собой представляет?– на всякий случай полюбопытствовала я.

– Ты кино про авторитетов смотрела?– спросил Васька (и что он знал о них, глупыш?!).

– Ну?

– «Бригада», «Бандитский Петербург»?– уточнил он.

Не знаю, было ли уместно подобное сравнение, но на первый взгляд было очень похоже.

– Ладно, бомбить не будем,– усмехнулась я, кивая на ресторан с банальным названием «У пирса».– Пошли к людям, вон какое веселье развернулось.

Мы двинулись дальше.

Праздник удался. Хоть и на сцене, сооруженной на пирсе, выступали не звезды и даже не особо талантливые люди, а просто задорные и экспрессивные, общая атмосфера заряжала настроением.

А позже всей гурьбой мы пошли на соседний пляж, чтобы остыть и смыть с кожи и волос липучее конфетти, которое выпускали высоко в воздух специальные машинки.

Пляж оказался неплохим. Я здесь никогда не загорала и не купалась, но для смены впечатлений и этот был хорош. Мальчишки сразу поскакали в воду. Анна и Лизка сняли одежду и тоже погнались за волнами. А мне, как самой тормознутой, пришлось стеречь одежду и тех, и других. Тут же были мобилы и сумки с деньгами. Я положила тряпочную сумку Лизы под голову и легла на горячий песок.

И, пока компания резвилась в воде, случилось то, чего я совсем не ожидала.

– Ну, привет, красавица!

Я вздрогнула. Голос прозвучал так близко, почти над головой. Я подняла глаза. Надо мной склонился мужчина и отсалютовал рукой.

Опять он! Что ему от меня нужно?

– Ну, и чё надо?– совсем невежливо спросила я и сморщила лоб от загрохотавшей на пирсе музыки.

– Не чё, а кого,– улыбнулся он и присел на колени передо мной, закрывая обзор моря.

Красавец! Нечего сказать! Вот откопался на мою голову!

– Слушай,– привстала я на локтях и, прищурившись, окинула мужчину пренебрежительным взглядом,– шел бы ты своей дорогой. Я тебе не мешала? И ты мне не мешай. Дай отдохнуть, а? Ну нет у меня настроения разговаривать с первым встречным.

Для человека его положения на мои слова он отреагировал очень снисходительно: только улыбнулся и повел бровью. Я успокоилась и снова легла на песок.

– А ты не разговаривай. Ты слушай,– вдруг ответил он.

О-о-ох! Бла-бла шоу! Ладно, пусть мелет, что хочет. Поди, уши не завянут?

Ну, он и начал молоть:

– На наших пляжах редко появляются девушки такие, как ты. И на улицах любимого города тоже. Вот ты мне и приглянулась,– спокойно, с расстановкой проговорил Яра.

Ха, добрый молодец! Какие речи молвит!

Ощущение, что я проваливаюсь в песок, было почти физическим.

Куда он вел?

–…Поэтому предлагаю подумать над развитием наших отношений, Полина. А зовут меня Ярослав Македонец.

Это было смешно и возмутительно одновременно.

Кем он себя возомнил?

– А ты, Ярослав Македонец, больше ничего не хочешь?– резко поднялась я и возмущенно уставилась на мужчину.

Он тоже поднялся.

– Я не тороплю тебя, подумай,– спокойно ответил он, будто моего мнения здесь вообще не существовало.

– Повторяю для особо заносчивых: шел бы ты своей дорогой! Никаких отношений я с тобой развивать не буду. На фига козе баян?!

– Ты сильно-то не напрягайся,– оборвал меня Ярослав.– Я своего все равно добьюсь. В твоих же интересах договориться полюбовно, красиво и ласково. Не пожалеешь ведь…

– И как же это? Погрузите меня с братвой в багажник своего БМВ и запрете в домашнем борделе?– вскипела я, и щеки запылали огнем.

– Н-да, ну ты и фантазерка!– засмеялся он.– Не волнуйся, между нами никакой братвы, борделей, насилия не будет. Все по-честному. Только нужно, чтобы ты немножко подумала и согласилась на мое предложение. Я обещаю, обижать тебя никто не станет.

– Ой, какое великодушие! А зачем мне думать-то, если я все равно должна согласиться?– ядовито бросила я и выставила руки на бедра, ну прямо, как базарная баба.– Что, девочек на пляже мало?

– А дело не в этом,– с убийственным упрямством ответил Ярослав.

– А-а, потянуло на недоступное, неформатное?

– Ну, не такая уж ты и недоступная. Просто еще не попробовала вкуса другой жизни.

Это мне-то он предлагал другую жизнь? Да что я о ней только не знала? Да рядом с Кириллом у меня было все, только распоряжаться я этим не могла. Да знала я всю его роскошную жизнь: куча денег, куча возможностей, разврат и больная голова наутро. Тоже мне – удивил!