Норвалла, самое удаленное от этого мира королевство из Девяти, походило на фейри-версию Двора ночи или кошмаров. В нем обитало зло, и все слухи свидетельствовали, что это худший из миров, где можно попасть под приговор, за исключением Пустоты небытия, которая служила Девяти мирам тюрьмой. Некоторые миры-королевства были цветущими, невероятными, полными магических существ и неземной, бесконечной красоты. И в противовес им Норвалла, и она была единственным местом, которое взывало ко мне, пробуждая любопытство. Сунув книгу на место, я уставилась на деревянную полку.

И охнула, осознав, что полки библиотеки сделаны из древних белых дубов, которые росли только в Норвалле. Сердце пропустило удар. Нокс владел не только тысячами книг и тезаурусов из того королевства, но и сотнями выполненных на заказ полок, перенесенных из самого дальнего из Девяти миров. Да кто он, черт возьми, такой? А его выбор книг?.. Я могла пропадать в них годами!

По выставленным книгам можно многое понять об их владельце. Все собирают книги, которые им нравятся, которыми дорожат, которые хочется держать под рукой, чтобы угнездиться на диване и на время погрузиться в другой мир. Покопаться в частной коллекции книг все равно что получить редкую возможность заглянуть ее хозяину в душу. То, что он читает, расскажет многое о нем и его личности, и если он предпочитает художественную литературу документальной, ему нужно сбежать от обыденности. Любители документального чтива предпочитают жить настоящим, узнавать факты, которые рассказчик или писатель изучил в мельчайших деталях. Я же предпочитала романтику или фэнтези, чтобы уйти от действительности, прожить тысячу жизней, испытать то, что никогда бы не смогла, если бы автор не подарил мне шанс проникнуть ему в душу, ненадолго сделать его книгу своим домом.

Вглядевшись вглубь комнаты, я отметила, что из белого дуба выполнены все до единой полки, и принялась лихорадочно соображать, как кто-либо вообще мог перенести в этот мир столько подобного материала. Ряды книг заполняли пространство, как в библиотеке, и тот, кто их разместил, не забывал и об удобстве. В каждом углу была вырезана голова мифического зверя, и я рассматривала их, пока комната не начала меняться, становиться темнее с каждым моим шагом, будто там не хватало свечей или ламп. Резко стало холоднее, и у меня замерзли голые руки.

Единственными звуками были мои шаги и дыхание. Когда оно начало вырываться облачками пара, я замерла, осмотрелась. Нахмурилась, увидев полки с книгами, которые перегородили путь назад.

Они сдвинулись! Прикусив нижнюю губу, я подумала вернуться и проверить, переместятся ли они снова, но во мне уже пробудилось любопытство: я должна была узнать, что еще скрывает эта комната. Она все тянулась, словно бесконечная, словно вместо библиотеки я попала в другой мир-королевство. Будь у меня хлебные крошки, я бы отмечала ими свои перемещения, чтобы найти дорогу назад, ведь библиотека Нокса походила на пряничный домик, а я нихера не хотела, чтобы меня сожрала старая карга.

Я поддалась любопытству и зашагала дальше, несмотря на очередной скачок температуры вниз. Ноги ступили на что-то скользкое, и я чудом не рухнула. Отступив, я присела на корточки и провела пальцами по полу: он был покрыт льдом. Но не простым, нет, а прекрасным, чистым, словно высококачественный кварц, который добывали в этом мире. Я поднесла руку к носу и медленно, глубоко вдохнула запах полночных роз.

Едрить твою налево.

У Нокса был лед с самых высоких пиков Темных гор, которые разделяли два из Девяти миров: Норваллу и Королевство зверей. Этот лед пропитан богатым, опьяняющим ароматом редкой черной полночной розы, которая растет только в пределах горного хребта. Аромат высоко ценился среди ведьм, даже наша тетушка Аврора обожала драгоценное эфирное масло из таких роз.

Горный перевал, где они цвели, по слухам, охраняли чудовища настолько жуткие и сильные, что еще ни одной ведьме не удавалось заполучить больше капли. У Авроры, однако, был крошечный флакон, который она носила на шее и никогда не снимала. Она позволила нам его понюхать лишь однажды – и с тех пор я тоже жаждала его раздобыть.

Я встала и осторожно двинулась вперед, гадая, что же еще Нокс хранил в своей сокровищнице. Он, похоже, коллекционировал редкие вещи, что меня нисколько не удивляло. А что удивляло – так это обширная, богатейшая библиотека, заполненная редкостями, которых не должно существовать в здешнем мире. Он доставил сюда иней, который застлал весь пол. Иней с Темных гор живой, и в отличие от местных снега и льда он никогда не растает. Он продолжил расти, пока не покроет все, до чего он сумеет дотянуться.

Свернув за угол, я остановилась. Пол замысловатыми узорами усыпали кристаллы. У меня аж пальцы зачесались коснуться огромной сферы цитрина размером с мою голову или даже больше. Ее несовершенство сияло на пронизывающем ее свету. От поверхности отражались радуги, создавая на стенах переливы неземной красоты. Превосходные крупные кварцевые башни вокруг нее рисовали радужный калейдоскоп на потолке. Куда ни глянь, везде были кристаллы высочайшего качества, которые взывали к моей ведьминой сути, чтобы я их коснулась – и все же притрагиваться к ним считалось невежливым, ведь камни впитывали негатив и каждую испытанную в этот момент эмоцию. У Нокса их было больше, чем у нас: сферы, призмы, черепа, все идеально вырезанные с таким мастерством, которого я еще никогда не видела.

Я возненавидела его еще сильнее – потому что мне захотелось забрать их все себе.

Продолжая идти, я чуть не заплакала от облегчения, когда замерзшие ноги коснулись ковра, но и он оказался непростым. Это был тончайший шелк из Северного Эттлборо, небольшого городка в Норвалле, который славился мастерством в изготовлении тканей. Ковер был дорогим и в то же время таким утонченным, что я не смогла отказать себе в удовольствии по нему пройтись. Мне хотелось лечь на него, покататься туда-сюда, радуясь, что дыхание больше не вырывается облачками пара, что ступням больше не грозит обморожение.

Воздержавшись от выставления себя полной идиоткой, я обошла полный круг и охнула, когда поняла, что нет больше ни книжных шкафов, ни полок, а обратный путь похож на заполненный радугой ледяной тоннель, которому не видно конца. Что это, черт возьми, за место? Я шагнула глубже в комнату, и меня вдруг охватило дурное предчувствие и ощущение, что за мной наблюдают. Я вскинула взгляд вверх, где сидели статуи взирающих вниз горгулий.

– Ну не красавчики ли? – прошептала я едва слышно, словно боялась, что меня отругает какой-нибудь местный библиотекарь. Ну, по крайней мере, это не Нокс обнаружил, что я тут шныряю, так как в настоящее время он засаживал Лейси по самые помидоры – судя по непристойным звукам из соседней со мной комнаты.

Кто бы ни изваял горгулий, он выполнил свою работу идеально. Даже на таком расстоянии я видела всю любовь и старания, которые творец вложил в каждую. Они выглядели живыми, но не могли таковыми быть, ведь даже в пределах всех Девяти миров они вымерли. Потрескивание огня вернуло мое внимание обратно вниз, и я, последний раз содрогнувшись в ледяных пальцах холода, приблизилась к нему, чтобы согреться.

На пути к камину я хмуро окинула взглядом большую, роскошную кушетку из кварца, которая весила явно больше, чем способно поднять какое-либо существо. Она была покрыта дорогим малиновым бархатом, что выделялся на фоне светлого ковра ярким пятном.

Массивный камин был встроен в стену и окружен черным ониксом, отражающим танцующие язычки пламени. Выглядело это не просто красиво, а изысканно, и мне оказалось трудно поверить, что такой, как Нокс, склонен держать подобные радующие глаз предметы у себя дома.

Этот мужчина был загадкой. В его библиотеке находились редкие и смертоносные вещи, столько знаний в книгах, что их никогда не надоест впитывать. Я застонала от блаженства: огонь ласкал мою плоть, быстро согревая после прогулки по льду, который Нокс перенес сюда с собой.

Не будь он таким ушлепком, я бы попросила почитать некоторые драгоценные книги. А в нынешних обстоятельствах я и безо всяких вопросов знала, что ответом окажется категорическое «нет» и самодовольная ухмылка. За то, что он меня разбудил, я понадеялась, чтобы он подавился соками Лейси или в ней застрял. Впрочем, если бы не разбудил, я бы не наткнулась на его библиотеку и не увидела бы редкие прекрасные предметы, которые она скрывала.

Я развернулась, оглядывая остальную комнату, и замерла: на меня поверх книжки смотрел не кто иной, как оголенный по пояс мужчина из моих мыслей, расположившийся на еще одной кушетке типа той, мимо которой я прошла. Его волосы были взъерошены от полулежания на горе подушек, наверняка столь же мягких, как и ковер. Глаза цвета океана сузились, схлестнувшись с моими. Нокс излучал опасность.

– Тебе было сказано не покидать комнату.

– Я знаю, – с угрызениями совести отозвалась я, внимательно за ним наблюдая. – Не спалось, а здесь горел свет.

Я по своей воле нарушила его правило и, что еще хуже, оказалась с ним наедине. Я-то считала, что он занят с Лейси, раз уж она вопила за стенкой.

– Я сказал тебе не выходить из комнаты, Арья. Ты нарушила правила, – упрекнул Нокс, и под его мрачным, безжизненным взглядом я чувствовала себя обнаженной, уязвимой, будто он видел меня насквозь, будто он видел в глазах мой кошмар о нем во всех красках.

– Мне приснился кошмар, а потом вопли Лейси не давали заснуть. Отвратные и чрезвычайно раздражающие. Похоже, твоя подружка поскользнулась и села на чей-то член. Наверное, твой ей надоел, – предположила я, мельком проверив, что за книгу он читал: «Генеалогия рода Гекаты». – А это вряд ли поможет ее вернуть. На кого бы там она ни приземлилась, по звукам там реальный талант.

Почему я вообще не затыкалась? Нокс растянул губы в холодной улыбке и склонил голову набок, изучая мою тоненькую шелковую пижаму, прилипшую к коже. Я слишком долго простояла у камина и успела вспотеть.

– Ты, ягненочек, либо очень храбрая, либо очень глупая.