Звуки замерли у двери – очевидно, он посмотрел в глазок. И… тишина. А следом – снова шаркающие, неторопливые шаги, уже удаляющиеся прочь…

Я заколотила в дверь сильнее, раненая, как зверь, этим безразличием, этим холодным расчетом.

– Папа, кто там стучит? – раздался голосок младшей дочери, и сердце у меня закровоточило еще сильнее.

Так отчаянно не хотелось, чтобы она становилась свидетелем всего этого, чтобы переживала драму, в которой совсем не была виновата…

Но какой у меня был выбор? Мне попросту некуда идти. Мать – не впустит, Лена – в отъезде…

– Яна! – выкрикнула голосом, в котором ясно звучала дрожь. – Яна, это я, открой дверь!

Мелькнула мысль: возможно, Алина еще не дома. Если я ее дождусь, то, наверно, сумею как-то протиснуться, прорваться внутрь…

А что дальше?.. Я не знала.

– Ян, иди сюда! – раздался рядом голос старшей дочери и все во мне окончательно упало.

Она была дома. Она была заодно… с ним.

– Но там мама!

В голосе младшей слышался подступающий плач. Комок рыдания застрял в моем собственном горле.

Захотелось кричать, продолжать царапаться, бороться… но с кем?.. Слава был непробиваем. Алина – на его стороне. А Яну я просто не хотела нервировать своими отчаянными воплями, всей этой чудовищной сценой – ей и без того было страшно…

Все так же беспомощно не отнимая ладоней от равнодушной, холодной поверхности двери, я сползла вниз, на пол. Несчастная, преданная, напуганная.

Сколько так просидела на коврике, словно бездомная собака – не знала и сама. Как не знала и того что делать в такой ситуации, у кого просить помощи?..

Через некоторое время наконец нашла в себе силы на то, чтобы нащупать в кармане телефон. Едва попадая дрожащими пальцами по клавишам, попыталась набрать номер подруги, но он оказался недоступен…

А следом телефон умер в моих руках – кончился заряд.

Найдя как-то сил в себе встать, я отошла, присела на ступеньки лестницы и, подтянув к себе колени, уткнулась в них и… тихо заплакала.

Раздавшиеся спустя какое-то время шаги заставили меня притихнуть и замереть. Наверняка кто-то из соседей…

К душе подступил жгучий стыд: кто-то стал свидетелем моего унижения и позора…

Я затаила дыхание в надежде, что человек не заметит меня и просто зайдет в свою квартиру, но через миг промедления шаги стали еще ближе, еще громче…

Кто-то положил ладонь мне на плечо, озабоченно спросил:

– Лидия… вы чего тут? Все в порядке?

Я узнала этот голос: сосед из квартиры напротив. Молодой еще совсем мальчишка… или мне так просто казалось, потому что помнила его еще ребенком?

Я замотала головой в ответ на его вопрос, не отрывая лица от колен – лишь бы не увидел мое состояние…

Но он настойчиво, с нежданной силой, взял меня за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза…

И, видимо, все сразу понял.

– Я сейчас разберусь, – проговорил решительно, начиная спускаться вниз по лестнице, явно направляясь к моей двери.

Смененные замки бросились в глаза и ему, потому что он мгновенно выругался:

– Вот козел!

Его занесенный над дверью кулак заставил меня бегом сбежать вниз за ним следом.

– Не надо! – взмолилась прерывающимся голосом. – Все… в порядке.

– В порядке?..

Он посмотрел на меня неверяще. Качнул головой, коротко резюмировал:

– Ни черта не в порядке!

Его взгляд уперся в дверь, потом снова перекинулся меня, словно он что-то тщательно взвешивал в голове.

– Идемте к нам, все мне расскажете, – постановил быстро, неуклонно.

– Нет, я…

Его рука сжала мой локоть – твердо, сильно, пресекая дальнейшие возражения.

– Или вы идете к нам, или я выношу эту дверь ко всем чертям и подниму на ноги весь подъезд. Выбирайте, что вам больше нравится, Лидия.

Глава 14

Он стоял у двери, прислушиваясь к звукам на площадке. Было тихо…

Выглянув в глазок, Терехов никого не обнаружил поблизости. Не доверяя собственным глазам и ушам, приоткрыл дверь, огляделся вокруг…

Пусто.

Внутри что-то дрогнуло, обеспокоенно кольнуло, всего лишь на короткий миг, но пошатнув, тем не менее, его уверенность в собственных действиях.

Он полагал, что жена, обнаружив смененные замки, наконец поймет, до чего довело ее глупое упрямство. Что позовет его, будет умолять ее впустить… А он не сразу, но пойдет на уступки, даст понять, что готов принять ее обратно…

Он ведь вовсе не хотел ей ничего дурного. Просто пытался напомнить, от кого она зависит и кого должна слушаться. Внезапные перемены в ней не просто ему не нравились – они его пугали. И откуда только взялась эта непокорность, эта неблагодарность, эта отчаянная принципиальность? Он ее так не воспитывал.

Снова обведя взглядом площадку и пустые лестничные пролеты, он поморщился от досады. Куда она могла деться? Впрочем, еще не все потеряно: на дворе ночь, при ней нет документов, как нет и того, у кого она могла бы попросить помощи. Следовательно, она неминуемо вернется назад и все наконец встанет на свои места.

Рассудив так, он закрыл дверь и, не без труда развернувшись в сторону гостиной, столкнулся взглядами с младшей дочерью.

– Ты зачем выгнал маму?

Подбородок ее дрожал, но она гордо сдерживала слезы: вся в него.

– Я ее не выгонял, – произнес он мягко, наклоняясь к ней. – Мы с мамой просто играем в игру…

Голос его оборвался – неожиданная обида и осуждение в глазах дочери, об которые, как об стену, разбились все заготовленные им слова, помешали ему договорить.

– Ты со мной, как с дурочкой, не разговаривай! Мне уже семь лет!

Он понял, что сплоховал. И ведь в самом деле не заметил даже, как стремительно дочка не то, что выросла, а вообще повзрослела – прежде всего, в своих суждениях. И в этом она тоже была в него.

– Мама вернется, – твердо пообещал он дочери, сам не зная, что станет делать, если этого в итоге не произойдет. – А ты… уроки сделала?

Она снова посмотрела на него этим взглядом, словно он был с другой планеты и нес какую-то непонятную ей чушь, а потом просто резко развернулась и… убежала. Хлопнула дверь ее комнаты, до него донесся ее надрывный плач…

Черт, и что ему было с этим делать?..

Нахмурившись, он побрел на кухню. Нащупав в кармане телефон, выискал в списке своих звонков контакт, названный «Жена 2». Скрепя сердце, нажал на вызов…

Когда она ответила после первого же гудка, сходу обозначил:

– Не приеду сегодня. Проблемы… тут.

С ноющим сердцем выслушал ответ. Сдавленно бросил:

– Привет передай. Пока…

И нажал на «отбой» раньше, чем тоска, сжавшая сердце колючей рукой, стала бы сильнее его. Так же, как все, что было связано с Агнией, неизменно превалировало над всем – его жизненными установками, принципами, силой воли…

– Пап, а мы ужинать будем?

Голос старшей дочери ворвался в мысли, выдернул из захвата мучительных, но приятных воспоминаний…

Он коротко обвел взглядом кухню: тут стоял полнейший беспорядок.

– Будем. Когда приготовишь, – постановил коротко.

– Я? – переспросила Алина с явным, но непонятным ему удивлением.

– А кто ж еще?

– А ты?..

– А я – устал и болен! Я, между прочим, был вынужден практически сбежать из больницы из-за того, что мать твоя ерундой какой-то страдает…

Алина нервно сглотнула. Глаза выдавали ее страх, ее беспокойство, которые она напрасно пыталась спрятать за резким тоном…

– Она же вернется? Ты говорил, что…

– Вернется, конечно! – отрезал жестко. – А теперь займись делом. Картошку свари, что ли…

Он развернулся, прихрамывая направившись в гостиную. И был совсем не готов к тому, что старшая вдруг упрямо последует за ним.

– Папочка…