Стащив с сына шапку и ботиночки, я велела ему:

– Иди в комнату, сейчас я тебе игрушек принесу. – И когда он умчался, повернулась к Дарине: – Я с ним это не обсуждала. Мы просто собрались и ушли.

Подруга забрала мою куртку, повесила ее в шкаф. Вздохнула и сказала мрачно:

– Понятно. Теперь эта красотка уверена, что победила.

– Считаешь, что мне нужно было и дальше тратить свои нервы? – с вызовом спросила я, сложив руки на груди.

Дарина взяла меня под локоть и мы направились на кухню. Она усадила меня за стол и устроилась напротив.

– Нет. Считаю, что не нужно было все в семью, все в дом. Но что сейчас об этом говорить?

Пожав плечами, Дарина побарабанила по столу. Возражать мне было нечего – подруга была права. Но и отмотать время вспять, чтобы готовить себе плацдарм на случай, если муж окажется нечистоплотным лжецом, я не могла.

– Поживите пока у меня. Сашке скажу, что будем встречаться у него. Хотя, он опасается, что о нас его бывшая узнает. Какая-то слишком ревнивая она у него, – Дарина хмыкнула. – А так уж точно перекантуемся. Ночами меня почти нет, а днем спать буду.

Я прикусила нижнюю губу.

– Мне не очень удобно вот так вот вторгаться в твое пространство и мешать привычной жизни… Но мне и впрямь некуда идти.

– Что за глупости? Никаких вторжений! Мы же друзья и обязаны друг другу помогать.

Она вскочила из-за стола, взяла лежащий на нем телефон.

– Какие-то продукты в холодильнике есть – посмотри, может, что сготовишь для Никитоса. Вечерком еще пожрать куплю. А сейчас у меня встреча. – Она загадочно улыбнулась. – Потом расскажу, как и что.

И она упорхнула в прихожую, где, выудив из шкафа высокие сапоги на огромных шпильках, принялась обуваться. Я же покачала головой. Знала эти встречи. Наверняка очередной богатый клиент клуба, которому приглянулась Дарина.

Проводив подругу, я взяла сумку и пошла к сыну, чтобы начать обустраиваться на несколько ближайших дней.

Когда раздался звонок в дверь, я вздрогнула и сонно взглянула на часы. Неимоверно хотелось лечь и провалиться в небытие. Сказывались дни, наполненные нервным напряжением, когда даже сквозь сон я постоянно прислушивалась к тому, что происходило в квартире.

А сейчас, когда удалось загнать тревоги поглубже, усталость взяла верх и я буквально отключалась от реальности.

– Я сейчас, – сказала сыну, который собирал и разбирал свои любимые Лего для малышей.

Вышла в прихожую и взглянула в глазок. Обнаружила по ту сторону Николая, что меня, кажется, даже не удивило. Я знала, что муж рано или поздно появится на пороге Дарининой квартиры. Что ж, прибыл он весьма даже быстро.

– Что тебе нужно? – чуть приоткрыв дверь на цепочке, спросила у Коли, который, поняв, что я на месте, выдохнул с облегчением.

– Я за вами с Никитой, – сказал он, не предпринимая попыток, например, распахнуть дверь шире.

Что у него наверняка бы получилось, потому что цепочка была хлипкой преградой.

– Мы не собираемся возвращаться домой. По крайней мере, до тех пор, пока там живут Кира и ваши дети.

Глаза Николая сверкнули недовольством. Впрочем, высказывать его он не стал. Смиренно кивнул и вдруг ошарашил:

– Для того я и пришел. Ты права – приводить их к нам домой было глупой затеей. Я извернусь и найду денег на аренду и залог. Завтра же они съедут и все вернется к тому, как было.

Он говорил это, а я ловила себя на мысли, что не верю в настолько хороший и скорый исход этого дела. Но если это правда… У меня будет возможность спокойно пожить в той квартире, которую считала родным домом, и подготовиться к самостоятельному существованию без мужа.

– Хорошо. Я подумаю, – сказала Николаю. – Завтра созвонимся и, если ты действительно переселишь куда-то свою первую семью, мы с Никитой, возможно, вернемся.

Сказав это, я попыталась закрыть дверь, но Коля не дал мне этого сделать – выставил ладонь и придержал ее.

– Вы – моя единственная семья, Насть… Ты и наш сын.

Он говорил это с жаром, вновь превращаясь в того мужчину, за которым, как мне казалось, я была, как за каменной стеной.

– Вот и докажи это, Лаврентьев, – сказала безапелляционно. – А сейчас я просто хочу отдохнуть.

Все же закрыв дверь, я заперла ее на все замки и вернулась к сыну. Если мой уход приведет к тому, что я добьюсь своего, значит, не все для меня потеряно. И я действительно могу диктовать условия, которые, как я совершенно искренне считала, Коля теперь просто обязан был выполнять.

Резко сев на постели, я заморгала, пытаясь понять, что происходит. Чудилось, что случилось какое-то нападение – настолько громко кто-то барабанил то ли в стену, то ли в дверь. Рядом, с плачем, которого я ни разу у него не наблюдала, подскочил Никитка. Заголосил от ужаса, а мое материнское сердце тут же стало вторить этому реву бешеным стуком.

– Тише-тише, это просто в дверь стучат, – попыталась я успокоить сына. – Я сейчас посмотрю, кто это.

«Стук» представлял собой просто адовую барабанную какофонию, которую наверняка было слышно даже в соседнем подъезде. Как только он прекратился, ему на смену пришли ругательства. Кричал какой-то мужчина, видимо, из числа любовников Дарины.

Сама она так и не приехала домой ночевать, потому я не представляла, что мне делать.

– … не откроешь, ***, сейчас я к друзьям смотаюсь и дверь выломаю. А потом *** тебя так, что ты сидеть не сможешь неделю!

Он ругался так грязно, что у меня от испуга к горлу ком подкатил. Я быстро выглянула в глазок – за дверью стоял огромный мужик с бородой. Он чуть пошатнулся, видимо, был пьян, и я отпрянула вглубь квартиры, к так и продолжающему истошно плакать Никитке.

Снова раздался стук. Показалось, что внушительная металлическая дверь не выдержит и сначала пойдет трещинами, а потом рассыплется в труху. Мужик что-то кричал снова, вроде угроз спилить замки болгаркой, если Дарина не откроет сейчас же.

Разумеется, все, что я могла себе в данный момент позволить – сидеть тихо, как мышка. И прижимать к себе сына в бесплодных попытках его успокоить.

– Тише-тише… сейчас он уйдет, а мы с тобой – домой, – шептала я Никите, что вцеплялся в меня с такой силой, словно хотел стать моей частью.

– Хоч-ч-чу к п-папеееее, – то ли простонал, то ли провыл сын.

Когда он это сказал, мое и без того израненное сердце закровоточило еще сильнее. А понимание, что я в ловушке, из которой пока не выбраться, отравило разум окончательно.

Похватав наши немногочисленные вещи, которые до этого разложила, я запихнула их в сумку и скомандовала сонному Никите:

– Быстро одеваемся. Сейчас он уйдет и отправимся домой.

Просить сына дважды было не нужно. Он живо начал натягивать штанишки и рубашку, приготовленные на завтра. Всхлипывал, растирал личико руками, но послушно одевался. А у меня сердце каждый раз, когда смотрела на Никиту, захлебывалось от жалости.

Наконец стук и крики прекратились. Я вновь выглянула в глазок – за дверью никого не было. Подошла к окну кухни, погруженной во мрак, посмотрела на улицу, спрятавшись за занавеску. Мужчина вышел из подъезда, постоял немного, всматриваясь в окна Дарининой квартиры, после чего, сунув руки в карманы, ушел прочь размашистым шагом.

Выждав с минуту, я быстро оделась сама и помогла облачиться в комбинезон сыну, после чего мы с ним, забрав вещи, сбежали.

Едва мы вошли в квартиру, я сразу же столкнулась с Кирой, которая весьма вольготно себя чувствовала, что-то перекладывая в шкафах прихожей. Она хмыкнула, когда увидела нас с сыном, но говорить ничего не стала.

В спальне, как и днем, телевизор работал так громко, что оставалось лишь удивляться, как еще соседи не пришли к нам с жалобами и требованиями не шуметь. Впрочем, сейчас мне было на это откровенно плевать.

Несмотря на то, что не было и полуночи, Николай спал, устроившись на кровати Никиты. Мы с сыном вошли в детскую, вовсю зевающий Никитка тут же забрался к отцу под бочок, а я и не стала его останавливать. Предполагая, что мне вряд ли удастся заснуть в эту ночь, присела на край детского дивана и, обняв колени руками, беззвучно расплакалась.

Проснулась, когда за окном только-только занимался рассвет. От неудобной позы затекли шея и руки. Я вскочила, поняв, что ни Николая, ни сына в комнате нет. Помчалась на кухню, где Никитка и обнаружился в окружении отца, Вики, Маши и Киры. Он вовсю уминал какую-то странную на вид кашу, в которую, судя по всему, вбахали приличную порцию варенья.

– Что здесь творится? – выдохнула я, обозревая все «семейство».

Со стороны казалось, что Коле, как в игре в куклы, просто заменили жену и снабдили еще двумя детьми. А он отнесся к этому спокойно, и теперь даже рад, что у него такое большое семейство, в которое я вроде как не вписывалась совсем.

– Мы завтракаем, – объявила Кира. – Присоединяйся, немного каши осталось.

Меня едва не вытошнило, настолько по-хозяйски вела себя эта женщина, которую, между прочим, еще вчера Николай обещал выселить в другое жилье.

Я вопросительно взглянула на мужа, он отвел глаза и, быстро доев свою кашу, велел детям:

– Идите поиграйте. У взрослых серьезный разговор.

Вику и Машу как ветром сдуло, а вот Никита остался на месте. Посмотрел на меня, на что я попросила:

– Иди к себе, побудь один немного, хорошо?

Кира фыркнула, я смерила ее в ответ взглядом. Видимо, этим звуком она выражала свое презрение относительно того, что наш ребенок слушается меня, а не Колю.

Никитка ушел, и я задала главный вопрос:

– Как долго они еще будут здесь находиться? – небрежно указала кивком на Киру. – Ты же обещал мне, что снимешь им жилье! Я вернулась – где выполненные обещания?

И снова муж переглянулся со своей первой женой, что уже стало порядком меня бесить. Как будто она знала в разы больше моего, и иногда они обменивались вот такими молчаливыми жестами, полными взаимопонимания.

– Я не хотел тебя расстраивать, – сказал Николай, поднимаясь из-за стола. Взял какую-то папку, лежащую на холодильнике, попросил: – Присядешь?

У меня голова кругом пошла от предположений и страха того, что услышу следом. Коля отписал квартиру Кире и девочкам? Состряпал дарственную, по которой они стали бы собственниками этого жилья? Или случилось что-то еще более катастрофичное?

– Наша машина… ты же знаешь, что она взята в кредит, – сказал он, когда я опустилась на стул.

Положил передо мной папку, на которую я и воззрилась.

– Знаю, и что? – вскинула я глаза на мужа.

– А то, что платеж очень большой. Нам хватит или на него, или на то, чтобы снимать жилье Кире и девочкам. И нет, я не хочу избавляться от машины – она нужна мне для работы.

Я схватила документы, которые муж сразу, как только оформил кредит, увез и держал в сейфе в своем кабинете. Стала листать их, не понимая, о чем говорит Николай.

Он же заверял меня, что платеж всего тринадцать тысяч – вроде не маленькая сумма, но вполне нам по карману. И когда выхватила и просмотрела график платежей, изо рта моего вырвался горестный стон – на оплату кредита уходила едва ли не половина Колиной зарплаты.

– Что это? Почему я впервые вижу, что здесь платеж – почти полсотни тысяч? – выдавила я из себя, не в силах поверить тому, что было перед глазами.

– Потому что ты была бы против, – философски изрек Николай и пожал плечами.

– Конечно, я была бы против! – воскликнула, в ужасе отбрасывая от себя графики платежей, которые Коля забрал и вновь положил в папку. – Это же огромная прорва денег! У нас нет никаких возможностей начать жить хорошо, отдавая половину того, что ты зарабатываешь!

– Так может, стоит начать крутиться и вкладывать в бюджет хотя бы равную часть? – выдала Кира и вновь посмотрела на Николая. – Я вот уже нашла приличную работу. И не вижу смысла тратить столько денег на съемное жилье, когда Коля может предоставить нам комнату.

– То есть, они остаются здесь? – процедила я, не глядя на предводителя цыганского табора, а сосредоточив внимание на муже.

– Пока да. Кира будет работать, с мамой я поговорил – за девочками она присмотрит, пока те в школу не пойдут. Ну а тебе не нужно ничего менять в своей жизни – если нравится зарабатывать копейки, то я не против. – Он снова пожал плечами.

Мне стало так дурно, что показалось, будто следом за темными пятнами, запрыгавшими перед глазами, меня накроет благословенным обмороком.

– Все ясно, – выдохнула, поднявшись из-за стола.

Выставлять новые условия было бесполезно – мне явно дали понять, что я могу с ними делать и куда их засунуть. Воевать с Кирой и ждать, пока муж обеспокоится моим вероятным уходом и выставит за порог первую семью – тоже являлось делом напрасным. Кажется, все, включая меня, уже понимали, что мои барахтанья тщетны.

Значит, возвращаемся к первоначальному плану. Перетерпеть и уехать, когда подготовлю плацдарм. И да, Кира была права в одном – мне нужно было начинать крутиться ужом для нашего совместного будущего с Никиткой.

День рождения Николая решено было отметить дома у свекрови. Для меня был удивительным тот факт, что мать Коли на это согласилась. Я мало представляла себе двух дочерей Николая в «святая святых» трешки, переделанной в музей. Но, если уж на то пошло, свекровь сама напросилась.

Оставив с ней Вику и Машу, мы направились в магазин. Я не желала видеть рядом Киру, но с сожалением поняла, что за эти несколько дней они с Верой Артемьевной каким-то образом нашли общий язык. И – самое ужасное – свекровь воспринимала предстоящий праздник едва ли не с большим ожиданием, чем Новый год.

– Поезжайте, я присмотрю за девочками, – сказала она, когда я категорически заявила, что Никитка отправится с нами.

Я мрачно посмотрела на Веру Артьмьевну, но отвечать ничего не стала. Для меня и так все было яснее ясного.

В машине Кира, естественно, устроилась рядом с Колей, а мы с сыном – сзади. Я ловила себя на мысли, что не хочу уступать этой женщине ни в чем. И корила себя за участие в этом негласном соревновании. Но мне было действительно важно понимать, что я могу хоть чем-то управлять. И, как оказалось, подобное желание возникло не только у меня.

Это я поняла, когда положила в тележку (а мы взяли на входе аж две) довольно дорогое оливковое масло. Кира, заметив это, тут же устремилась к той же полке и стала делать вид, что выбирает из еще более неэкономных вариантов.

Она о чем-то защебетала с Колей, тот делал вид, что понимает в продуктах. Обычно мы с ним выбирались в магазин вдвоем, где я брала на себя все заботы, связанные с тем, чтобы купить еду получше, но подешевле, так что муж разбирался в этом вопросе, как свинья в апельсинах. Но наблюдать за этим было забавно, особенно учитывая тот факт, что Николай заявил, будто скупиться на дорогие блюда к его дню рождения не будем. Я не знала, была ли спонсором этой поездки свекровь, или Коля разбил свою копилку, да впрочем, и знать того не хотела – просто решила теперь оторваться от души.

В итоге в тележках и у меня, и у Киры высилась просто гора еды, причем порой весьма «люксовой».

– Да уж… с таким размахом я еще день рождения не праздновал, – проговорил Николай, расплатившись за продукты.

Я вытащила сына из тележки, в которой он восседал все это время, и пожав плечами, проговорила прежде, чем пойти к машине:

– Теперь у тебя многое будет впервые, с чем тебя и поздравляю.

Окончательно понять, что теперь в своем доме, да и в своей жизни я вовсе не хозяйка, мне помогла Кира. Она, едва мы переступили порог квартиры свекрови, тут же начала перечислять ей, какие салаты приготовит к завтрашнему празднику, какое мясо уже сегодня вечером нужно будет замариновать, чтобы оно пропиталось должным образом.

– Я, наверно, домой поеду к нам. Завтра утром на работу, – сказала, так и не разувшись и не раздевшись и не сняв комбинезон с сына.

Николай, передающий свекрови пакеты, нахмурился:

– Вроде же решили здесь переночевать. И что ты с работы отпросишься, – сказал он.

Я хмыкнула. Решала это вовсе не я, меня просто поставили перед фактом. Но я совершенно не планировала делать то, что выбрали без моего участия.

– Я думаю, что Кирочка справится сама. А мы с Никиткой просто вечером приедем на твой день рождения, – расплылась я в самой елейной и самой притворной из возможных улыбок.

– Тогда я с вами, – сказал муж, встретившись глазами с Кирой.

И я бы снова взбесилась, если бы не увидела, что первая жена моего мужа растеряна и обозлена тем, что Коля уезжает.

– Приедем завтра к семи, – сказал Николай. – А сейчас мы домой, а мама вас здесь разместит, – добавил муж и мы втроем вышли из квартиры.