Именно об этой проблеме мне и стоило сейчас думать. А совсем не о том, как хочется догнать свою бывшую жену и сотворить с ней совершенно сумасшедшие вещи, на которые больше не имел права. Но которых все еще желал!

А она была все также хороша. Нет, даже лучше. Передо мной сегодня предстала уверенная независимая женщина, а совсем не та прежняя, готовая на все, девочка. Только эти глаза… Они были совсем как раньше. Огромные, чистые и способные вывернуть меня наизнанку.

И с этим всем мне отныне придется жить. К черту! Разберусь с этой клиникой и снова уеду подальше отсюда. Лишь бы не видеть. Только бы не знать.

Потому что сознавал – оставшись, я сам за себя не ручаюсь. Потому что когда смотрел в эти глаза – прошедших лет будто не было. Потому что понимал – меня не остановят никакие препятствия, если буду рядом с Ксю день ото дня. Ни ее беременность чужим ребенком, ни ее проклятый муж-не муж. Я хотел ее. Хотел также, как много лет назад.

Нет, ложь. Я хотел ее все эти годы. Просто мастерски научился себе врать. А теперь уже не мог отрицать очевидного.

Эта встреча – как пробуждение дремавшего вулкана. И я знал, что еще немного – и остановить все это будет невозможно. Невозможно станет держать себя в руках. Невозможно остаться в стороне и не разрушить ее жизнь. Снова.

Встав из-за стола, я направился к выходу из кабинета. Нужно было переключиться. И визит в эту шарашкину контору, которую выбрала когда-то Ксения для эко, был, наверно, лучшим для того способом.

– Добрый день, – расплылась в улыбке администратор, когда я быстрым шагом направился к ней, с твердым намерением разнести эту контору в пух и прах.

– Добрый, но не для всех, – оскалился хищно в ответ и, не теряя времени даром, потребовал:

– Мне нужен тот, кто у вас тут главный в этой богадельне!

Приоткрыв накачанные губы, девица усиленно пыталась обдумать сказанное, после чего наконец выдала:

– Чем я могу вам помочь?

– У вас проблемы со слухом? – участливо поинтересовался, хотя начинал терять терпение. – Мне нужен тот, кто управляет клиникой. И кто мне ответит за творящийся здесь бардак!

– Представьтесь, пожалуйста, – попросила администратор и я, смерив ее мрачным взглядом, сказал:

– Максим Фролов. Говорит о чем-нибудь?

– Ой! – выдала девица и тут же перешла, наконец, к активной деятельности. Схватив телефон, набрала номер и скороговоркой отчиталась кому-то:

– Лариса Федоровна, к вам пришли! Фролов!

Я усмехнулся. Мою фамилию она произнесла так, будто перед ней был сам дьявол.

– Пойдемте, пожалуйста, я вас провожу! – залебезила она следом, и я молча пошел за девицей к одному из кабинетов.

– Добрый день, – поднялась мне навстречу женщина лет сорока-пятидесяти, но я быстро отмахнулся от этих условностей:

– У меня нет времени на расшаркивания. Вы прекрасно знаете, зачем я здесь. А я, в вою очередь, знаю как получить всю информацию, которая мне нужна. Поэтому, надеюсь, мы обойдемся без сказок о запрете разглашения имен пациентов?

Потерев переносицу, врач ответила, явно тщательно подбирая слова:

– Признаться, это очень нестандартная ситуация. В нашей клинике такое случилось первый раз….

– Давайте без оправданий, – сухим тоном прервал я.

– В общем, с учетом обстоятельств, мы готовы пойти вам навстречу, – коротко подытожила она.

– Прекрасно. Для начала я хочу знать, как такое вообще могло произойти?

Вздохнув, врач откинулась на спинку кресла и сказала то, отчего у меня брови подскочили вверх:

– Так случилось, что у нас было две пациентки с одинаковым именем и фамилией. И именно с полной тезкой вашей жены произошла эта ужасная ошибка.

Полная тезка моей жены… Фролова Ксения? Ужасная догадка мелькнула в голове, но я задушил ее на корню. Не может быть! Ведь только несколько часов назад Ксю сказала мне, что ждет ребенка от своего недомужа! Это никак не могла быть она! А если все же?…

– Когда произвели оплодотворение? – спросил я севшим от волнения голосом.

– Три месяца назад.

Во время нашей встречи я не заметил, чтобы у Ксю просматривался живот. Значит, срок у нее тоже был небольшим.

– Мне нужны все данные этой женщины! – потребовал я у врачихи.

– Да, конечно. Но, как вы понимаете, только в качестве исключения…

Несколько секунд спустя я ошарашенно смотрел в лист бумаги, исходя из данных на котором не оставалось никаких сомнений….

Ребенок, которого носила моя бывшая жена, принадлежал мне.

Мне!

Узнать, где живет сейчас Ксю, было делом пяти минут. Я не раздумывал ни секунды – втопив педаль в пол, помчался по нужному адресу, как сумасшедший.

Маленькая лгунья! Хотела показать мне, что ее жизнь прекрасно сложилась и без меня. И ведь достигла цели! Я поверил. Я ревновал. В то время как на самом деле….

С губ сорвался невеселый смешок. Какая ирония! Она все же от меня забеременела. Столько чертовых лет спустя!

Хотя, вполне возможно, солгала она мне не обо всем. Возможно, у нее и правда был этот недомуж, который просто не мог дать ей детей, о которых она мечтала. Что ж, в таком случае – тем хуже для него. Потому что я не собирался делиться. Я намерен был забрать себе тех, кто мне принадлежал.

Именно так, во множественном числе. И мать, и дитя.

– Ты?..

Это было единственное слово, которое произнесла Ксю, когда открыла дверь и обнаружила за ней меня. Я смерил ее в ответ взглядом с головы до ног. Моя. Будет моей, хочет того или нет.

– Я могу войти?

Спросил из условной вежливости, дав при этом по тону понять, что войду в любом случае.

– Зачем? – спросила она, и в ее незабываемых глазах мелькнул вызов.

Хочешь мне противостоять? Давай, детка, это даже забавно.

– Решил познакомиться с твоим мужем, – обнажил я зубы в хищной улыбке. – Мы ведь с тобой все же не чужие друг другу люди!

– Его нет дома!

С этими словами Ксю явно намеревалась захлопнуть дверь перед моим носом. Но черта с два!

Мягко ее отстранив, я прошел в квартиру и, прикрыв за собой дверь, с усмешкой ответил:

– Я знаю.

– Знаешь? – нахмурилась она в ответ.

Я почувствовал, что больше просто не в состоянии ходить вокруг да около. Что меня просто разорвет, если не скажу все то, что рвется наружу. Поэтому заявил прямо:

– Мне прекрасно известно, что никакого мужа у тебя нет. Это первое.

– А что же второе? – поинтересовалась Ксю, сложив руки на груди.

– А второе… – я подался к ней ближе, нависая над хрупкой фигуркой, заставляя ее беззащитно прижаться к двери. После чего выдохнул, жадно вглядываясь в красивое лицо, которое было невыносимо близко:

– С этого дня я хочу знать обо всем, что происходит с моим ребенком.

– С твоим ребенком? – вскинула она издевательски бровь. – Я не знаю, о чем ты.

Аккуратно, почти с благоговением, я положил руку на ее живот и пояснил:

– Ты носишь моего ребенка. И я собираюсь участвовать в его судьбе.

Это была самая настоящая насмешка. Сколько бы я ни старалась убедить себя в том, что забыла бывшего мужа – стоило только ему появиться рядом, как все убеждения рассыпались, как карточный домик.

Мне было нужно не просто уходить в декрет. Я должна была бежать на край земли, чтобы, как уверяла меня Лиза, мои нервы не пошли прахом.

Но до того момента, как ко мне явился Фролов, я еще не понимала всю степень кошмара, в котором оказалась.

Он заявил… что я ношу его ребенка. А я не выдержала и рассмеялась. Нервно, как заправская истеричка.

– Ты сошел с ума, – хмыкнула я, сбрасывая руку Макса со своего живота и отходя от бывшего мужа прочь. – Нет никакого твоего ребенка. Он зачат совсем от другого мужчины.

Я сложила руки на груди, подсознательно желая откреститься этим жестом от любых поползновений Фролова в мою сторону. Что вообще такое он нес? Ну, предположим, взаправду узнал, что у меня никого нет (хотя, откуда? Этого я понять пока не могла). Но с какого перепуга называл моего малыша своим?

– Он зачат от меня, Ксю, – сказал Макс и подошел ближе.

Ксю… как же давно я не слышала этого имени, звучащего из уст стоящего рядом со мной мужчины. И да – я не собиралась слышать его и впредь!

– Глупости.

Я рассмеялась, глядя прямо на Фролова. Что за дурацкие мысли? Моего сына (а я была уверена, что это именно сын), я никак не могла зачать от Макса.

– Нет. Сегодня я был в клинике, где ты сделала эко, – он выразительно посмотрел на меня, и мне захотелось только одного – схватить хоть что-то и бросить в самодовольную физиономию Фролова.

– Ты был в клинике, и что?

Почему он вообще туда отправился? Как узнал, что мой малыш был зачат искусственно? Кажется, кое-какое медицинское учреждение было просто обязано ответить передо мной по закону!

– И мне сказали, что в протоколе твоего оплодотворения была использована моя сперма.

Надо же, какие фразы знал Макс. Кажется, и взаправду был в этой самой клинике.

Стоп. Стоп-стоп…

Я прикрыла глаза и огляделась в поисках стула. Мозг уже понял, что именно сказал мой бывший муж, но сознание отказывалось принимать этот факт как данность.

Меня оплодотворили спермой Максима Фролова? Того, кого я так безуспешно пыталась забыть все это время?

– Какого черта? – выдохнула я, все же опускаясь на стул. – У меня должен быть безликий донор. Мне обещали, что я вообще никогда и ничего о нем не узнаю!

– Случилась ошибка. Мою… вторую жену зовут так же, как и тебя. Мы тоже…

Макс закрыл глаза и вдруг, глубоко втянув кислород в легкие, рассмеялся. Я совсем не понимала, в чем он находит повод для веселья, но ждала, когда бывший муж продолжит свой рассказ.

– Вы тоже… что? – напомнила я ему, когда пауза излишне затянулась.

– Мы с ней тоже хотели завести ребенка. У нас не получалось. Тогда мы пошли на эко. Там я сдал сперму, но у нас и так ничего не вышло.

Он говорил, а меня все сильнее захлестывало горькое чувство. Я вспоминала, как хотела малыша… от того мужчины, который сейчас стоял в полуметре от меня. Как я постоянно намекала ему на это. Как жаждала когда-нибудь взять на руки сына или дочь, рожденного от Максима Фролова. А он посчитал, что для него важнее карьера, развелся со мной, а когда женился снова, прибегнул к эко, лишь бы завести ребенка от другой.

И вот теперь я ношу малыша, зачатого от спермы Макса, он говорит, что хочет участвовать в судьбе своего ребенка… но прошлое ведь не перепишешь.

– Так. Я не хочу вообще больше знать ничего, – процедила я, поднимаясь и кивая на выход.

– Что? – не понял Фролов, так и оставаясь недвижимой скалой, которая вдруг выросла посреди моей квартиры.

– Я ничего не хочу знать. Ни о том, как вы там и кого хотели со своей женой. Ни о том, что ты отец, или не отец моего ребенка. Он только мой. И точка.

Я подошла к Максу и сделала то, чего так хотела – пихнула его обеими руками в грудь, заставляя отступить на один крошечный шаг. Один! Как будто я не мужчину оттолкнула, а каменную глыбу.

– Не получится, Ксю, – покачал он головой. – Как я уже сказал, я хочу участвовать в судьбе своего ребенка.

– А я собираюсь… я собираюсь выяснить все. Как минимум! – воскликнула я и, подойдя ко входной двери, распахнула ее и указала Фролову на выход.

– Ты мне не веришь? – вскинул он бровь.

– А с чего бы мне это делать? – парировала я. – Ты пришел, рассказал небылиц. Почему я должна вдруг тебе поверить?

– Мы можем съездить в клинику вдвоем.

– Нет уж. Я поеду туда сама. И потребую ответов на все свои вопросы. А сейчас хочу только одного – чтобы ты ушел.

Я еще раз указала Максу на выход из квартиры, и Фролов, как ни странно, подошел ко мне и сказал:

– Мы еще поговорим об этом. Когда ты поймешь, что я прав.

Когда я пойму, что он прав. Вот, что сейчас его волновало.

– Уйди, пожалуйста, – прошептала я едва слышно, и смогла вздохнуть спокойно только тогда, когда за Максом захлопнулась дверь.

– Ксения Валерьевна, нам очень жаль… – услышала я, когда попыталась выяснить все об этой ужасной ситуации, в которой оказалась.

Эти слова прозвучали как приговор. Им было очень жаль, а мне – было очень больно. Я мысленно смирилась с тем, что отцом моего ребенка взаправду был Максим Фролов. Но не смирилась с другим – пренебрежением мною, как потенциальной матерью его детей в то время, когда я хотела этого больше всего на свете.

– Вам очень жаль? – усмехнулась я горько.

Что толку рассказывать, что моя жизнь рушилась прямо сейчас, когда сотрудники клиники будут действовать исключительно в своих интересах.

– Мы выплатим вам компенсацию! Очень хорошую компенсацию!

Ну и что я говорила?

– Мне не нужна компенсация. Мне нужно спокойствие, – ответила я и, поднявшись, направилась к выходу из клиники.

Теперь все было яснее ясного. Отцом моего ребенка действительно был Макс Фролов, который в пору нашей семейной жизни совсем не хотел иметь детей.

И от которого я сейчас по ошибке забеременела.

Судьба умела посмеяться над людьми.

Жаль, что от этого людям порой было слишком горько.

Вернувшись в город, где давно не был, я не мог избежать похода в гости к своему брату. Родному брату, которого очень любил. Но в последнее время подсознательно стал немного от него отстраняться. Не то, чтобы не общался… нет, поздравления и подарки на праздники были у нас всегда. Просто, уехав после второго развода из этого города, я стал больше времени проводить в головном офисе компании, за рубежом. И, наверно, отчасти это было даже к лучшему.

Потому что мне не приходилось часто видеть, как у Миши и его жены получилось все то, чего не вышло у нас с Ксю. Такой же ранний брак, раннее родительство и… счастье, несмотря на все трудности.

– Дядя Макс пришел! – радостно закричал Игорек, старший сын Миши, подлетая ко мне как только я вошел в дом.

– Привет! – улыбнулся ему, но внутри почему-то заныло.

У меня ведь тоже мог бы расти сейчас такой сорванец. Сын….

Но ведь скоро я взаправду стану отцом. Хотя предстояло еще убедить Ксю в том, что я действительно нужен ей и малышу. И я готов был ради этого на все.

– Держи, – я протянул Игорю две огромных коробки Лего с какими-то новомодными супергероями, при виде которых у него загорелись глаза. Схватив подарок, он понесся в глубину дома с криком:

– Лана! Смотри, что дядя принес!

Ланой Миша и его жена Таня назвали свою младшую дочку.

– Ты их слишком балуешь, – проворчал брат, заключая меня в объятия.

– Ерунда, – отмахнулся, похлопав Мишу по спине. – Я у вас почти и не бываю.

– И очень жаль, между прочим, – вздохнул он в ответ. – Мы все по тебе скучаем.

Дети и правда меня любили, хотя я и сам не мог понять, за что. Но, наверно, только они и способны были любить просто так, безоговорочно и безусловно. Не за то, кто ты есть, а просто потому, что ты есть вообще.

За ужином мы говорили о самых обычных вещах. Мне хотелось поделиться с близкими осознанием того, что я наконец стану отцом, но что-то меня останавливало. Я не готов был сейчас впустить кого-то на эту, крайне личную, территорию. Да и Ксю наверняка была бы не в восторге от того, что я рассказываю кому-то такие вещи, которых она даже признавать пока не хотела.

После ужина мы с братом засели немного выпить в комнате, отведенной им под что-то вроде библиотеки. Дети увязались за нами следом, сев собирать свой Лего на ковре недалеко от двери.

– Ты никогда не жалел о том, что стал отцом… так рано? – спросил я негромко, наблюдая за тем, как Игорек сосредоточенно ищет нужную детальку.

– Посмотри на них, – ответил Миша также приглушенно. – Разве об этом можно жалеть? Они – лучшее, что есть в моей жизни.

Я поджал губы. Сотни, тысячи, миллионы раз я жалел о том, что мы с Ксю так и не стали родителями. Хотя и считал, что прав, не желая обрекать свою семью на нищету.

Когда мы поженились, я был вчерашним студентом без работы, а Ксю еще училась. Заведи мы детей в то время – наверно, вообще возненавидели бы друг друга впоследствии. Потому что содержать ребенка было бы просто не на что. А я мучился даже от осознания того, что не могу дать жене все необходимое. И не хотел, чтобы ребенок страдал от того же.

– Миш, я пойду, наверно, – сказал, допив коньяк в один глоток и поднялся на ноги.

– Чего так рано? – спросил брат, вставая следом за мной.

– Завтра много дел, – откликнулся коротко.

Завтра… я хотел, чтобы оно наступило как можно скорее. Тогда я снова увижу свою бывшую жену. Беременную моим ребенком.

Я выдержал полдня прежде, чем вызвал Ксю к себе в кабинет. Наверняка она уже побывала в клинике, чтобы узнать лично все то, что уже сказал ей я. И мне не терпелось обсудить с ней, что мы будем делать с этим всем дальше. Хотя она и ясно дала понять, что не заинтересована в моем присутствии рядом с собой, у меня на этот счет были иные планы.

– Вот, – сказала Ксю, когда вошла в кабинет и, подойдя ближе, положила мне на стол какую-то бумагу.

Скользнув по ней взглядом, я заметил записанную там формулу и прочую чисто рабочую информацию. До которой мне сейчас не было никакого дела!

– Что это? – спросил хмуро, переводя взгляд на лицо бывшей жены.

– Формула нового продукта, над которой я работаю, – пояснила она.

– Я позвал тебя не для этого, – ответил, собираясь задать вертевшийся на языке вопрос. Но она меня опередила:

– Я считаю, что облепиха даст желаемый результат….

– Ксю! – прервал я нетерпеливо.

– …если, конечно, использовать исключительно натуральное сырье, – продолжала она, игнорируя меня.

Не выдержав, я встал из-за стола, и, подойдя к ней, легонько сжал ее плечи.

– Ксю! Я хочу знать, была ли ты в клинике!

– А если и так? – спросила она с вызовом.

– Что они тебе сказали? – потребовал я ответа, вглядываясь в ее глаза.

– Тебя это не касается! – отрезала она, сбрасывая мои руки со своих плеч. – Даже если это твоя сперма, это ничего не меняет!

– Это меняет очень многое, – произнес веско, снова сократив расстояние между нами. – Так ты убедилась, что я был прав?

– Ты был прав! – вдруг взорвалась она. – Тебя только это и волнует – всегда быть правым?!

– Да что с тобой? Я всего лишь хочу поговорить о будущем нашего ребенка!

– Нет никакого нашего ребенка! Он мой! Мой, слышишь?! Тебя в нашей жизни не планировалось!

– Но так случилось, что я есть, – ответил ей ровным тоном, хотя от ее слов хотелось взвыть. – И я не собираюсь исчезать, забыв обо всем! И делать при этом вид, будто ни хрена не случилось!

– Ты нам не нужен! – процедила она, отступая.

Было неприятно слышать это, но я понимал ее. По крайней мере, пытался понять.

– Очень жаль, – произнес спокойно. – Потому что вы мне очень нужны.

– Неужели? – огрызнулась Ксю в ответ. – Значит, теперь ты хочешь ребенка? Но ты опоздал! Лет так на семь!

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоится. Казалось, что мы и не расставались вовсе на эти чертовы годы. Ссорились, во всяком случае, сейчас так, словно были все еще женаты!

– Я всегда хотел детей! – сорвался в ответ.

– Ты это неплохо скрывал!

– Мы просто не могли себе этого позволить, пойми! Ты хочешь сделать меня виноватым? Хорошо! Извини, что я, черт возьми, не хотел голодать и обрекать тебя и своего ребенка на нищенское существование!

Выпалив это, я перевел дыхание. Желает выставить меня крайним? Пусть! Я изо дня в день проклинал себя за то, что не дал ей детей, о которых она мечтала. Но и она не хотела ждать более подходящего времени, когда у нас будут деньги для того, чтобы обеспечить этим детям безбедную жизнь! Она, возможно, и готова была довольствоваться малым, но я хотел для своей семьи совсем иного!