Осознав это и едва не дав себе тут же по бестолковому лбу, мне захотелось сбежать. Но я мужественно закусила губу и заставила себя не подать вида, что что-то сделала не так. Олег Сергеевич мою заминку расценил как-то иначе и весьма воодушевленно начал говорить:

– Лидия Ивановна, учитывая некоторые обстоятельства… – Здесь он замялся, а затем продолжил говорить очень уверенно, мне бы его спокойствие: – Давайте говорить откровенно. Бабушка Галя позвонила мне ещё раз, уже после вашего ухода, и рассказала, что вам необходим свободный график, по личным обстоятельствам. А ещё потому, что она просит. До лета. Я готов, пойти на это, потому что уже месяц ищу замену своему личному помощнику, которая ушла в декрет. Мне как раз нужен человек, обладающий подобным опытом работы в лаборатории, знающий эту внутреннюю кухню. Потому что мы занимаемся, в том числе, и поставкой лабораторного оборудования. График у нас ненормированный, из-за разницы часовых поясов. Мы являемся официальными дистрибьюторами нескольких крупных фирм, некоторые из них находятся на другой стороне планеты. Я думаю, мы вполне сможем договориться и подвести подобный график под свободный. Но работать придётся много и напряжённо. Но и оплата будет достойной. Если вы согласны, то приступаем немедленно. Или могу подыскать более спокойное место. Скажу откровенно: человека, которого рекомендует бабушка Галя, упускать, по меньшей мере, неразумно. Что скажете?

– Скажу, что, судя по всему, сейчас израсходовала последнюю удачу. Конечно, я согласна. На “много работать”.

– Вот и отлично, но об удаче так говорить не следует – весьма капризная дама. Ценю рвение. Зарплата в … тысяч, для начала, Вас устроит? Договор юристы сейчас составят, подпишем, а после приступим. Сейчас на этаж ниже, в 703 кабинет.

После слов о зарплате, у меня на секунду заложило уши, но сумму я поняла, почти в восемь раз больше той, что я получала раньше. Поэтому я скромно кивнула и отправилась в указанный кабинет. «Для начала», конечно, я согласна! Надеюсь, сторожить, когда он будет закапывать труп, не придётся.

Едва я подписала все бумаги, естественно, внимательно прочтя всё до последней точки, и не найдя ничего подозрительного, Олег Сергеевич взял меня в оборот. Рассказывая, показывая, знакомя с огромным количеством людей, периодически о чём-то спрашивая, параллельно ведя какие-то сделки. Запомнить это огромное количество информации моему мозгу, оказалось не по силам. Но я честно не сдавалась, пытаясь во все вникнуть, записывая всё в блокнот.

Закончили уже к восьми вечера, было темно. От такси, как и от предложения подвезти, я отказалась, желая пройтись. Меня тянуло к озеру, а учитывая водяного – лишние глаза мне не нужны.

Около старого здания, перед тем как перейти дорогу и войти на территорию парка, я остановилась, принюхиваясь. Ощущение, которое было днём едва уловимо, усилилось многократно. Теперь не нужно было даже сосредоточиваться. Стало душно от неясной угрозы. Неясной, потому что причина была не в водяном, а ком-то другом. Водяной собирал силу, чтобы обороняться.

Больше не раздумывая ни секунды, я быстрым шагом отправилась домой. Уже около дома был замечен Бальтазар, бегающий по кругу около клумбы, в которой, прижав уши, сидела кошка и беспомощно шипела. Охотник! Загнал добычу! Ругнувшись на него, поймала за ошейник и потащила в квартиру.

Поздоровалась с консьержкой, не дожидаясь лифта, отправила псину вперёд по лестнице на наш этаж. Бабушка Галя открыла дверь, жалуясь на него.

– Я ж хотела его выгулять, а он ломанулся между моих ног и на улицу! Хвост трубой и умчался!

Я посмотрела на Бальтазара, прижавшего уши, решив, что нужно будет с ним что-то думать, но это потом. Сейчас нужно помочь водяному. Моя лапы волчонку, сказала женщине.

– Наказан будет. Бабушка Галя, можно ваши травы взять? Мне немного и ничего такого: болотник, полынь, да расторопша. Ещё бы ромашку, собранную на Купала. Хорошо бы морских водорослей, но и без них должно получиться.

Её глаза вмиг изменились. В ней не осталось того добродушного настроения. Да и внешне она больше не напоминала ту добродушную женщину в годах. Она осторожно поинтересовалась:

– Всё есть. Что-то случилось?

Утаивать смысла не видела, поэтому ответила, хоть не знала, как лучше объяснить, учитывая, что духов никто не видит, многие ведающие в них не верят, а общение с ними, весьма затруднительно.

– В парке есть дух воды. Нужно помочь ему. Можно?

– Бери. Водяной? Семёныч там с незапамятных времён. Что случилось-то?

Выдохнула. Знает. Значит проще будет. Мы прошли на кухню, она села на стул, я нашла нужные травы и начала растирать их в ступке.

– Не знаю. Чую. Но что, не понимаю. Пока не разберусь, хочу его спрятать. Не чую зла в нём, а угрозу чувствую. Не дело так всё оставлять. Расскажет, может, сразу помогу, а нет, пусть тут посидит. В конце концов, обещал мне кое-что рассказать.

Тут бабушка перехватила у меня ступку.

– Не так. Вот так. Ты силу трав теряешь. Успокойся. Движения должны быть плавными. Мысли спокойными. Ты не просто траву растираешь, ты свою силу с волей вмешиваешь, смешивая с травой. А какой будет результат, если ты дёрганная? Выдохни, Лидия. Держи, пробуй снова.

Она права. Поблагодарив, закрыла глаза, вспоминая песню, что пела мне мама. Только сейчас я не пела, а шептала. Едва шевеля губами. Голос бабы Гали не отвлекал, но я боялась сбиться и почти не слушала.

– Лешанская, говоришь. Теперь и я вижу, что и правда Лешанская. О, как глаза зеленью подёрнулись. Замуж тебе девка надо или мужика, на худой конец. А то на ту сторону уйдешь, и кто назад позовёт?

Я не отвлекалась, заговорила, как и когда-то в детстве. Слова сами нашлись, как и ответ на вопрос.

– Ты и позовёшь. Али, передумала меня в ученицы брать? Кровь дам для этого. И разрешение. Чтоб позвать могла.

– А не боишься мне свою кровь давать? Я-то не просто ведающая. Могла бы догадаться. – Быстро посмотрела на неё. Перед мной уже сидела женщина лет сорока. Много было в её глазах. И мудрость, и решимость, и горечь прожитых годов, но зла не чувствовала. Это не показатель. Она продолжила, хоть я и не ответила на неё вопрос. Откуда я могла знать ответ? – Не бойся. Коль согласна моей ученицей стать, не наврежу. Эти травы не помогут с духом воды справиться.

– Они не для этого. У меня есть домовой. Только призвать её нужно.

Пересыпала в кружку ромашку с расторопшей. Залила холодной водой. Зажала в руке другие травы.

Бабушка Галя попыталась сказать, что делаю снова всё не так. Нужен кипяток и остудить талой водой. Но я знала, что всё правильно. Потому что вспомнила, как это делала мама. Знала, на что откликнется Ева. Закрыла глаза. Мне нужно две точки там, где Ева сейчас и коридор перед квартирой.

Открыла глаза. Звонок в дверь.

– Сильна, дивчина! Кто ж спорит, только вот зачем микроскопом гвозди забивать?

Так Ева была уверена, что это я позвала и пришла сразу, а так пока бы убедилась, мы бы потеряли много времени.

– По-другому бы долго звать пришлось. Бабушка Галя, пустите нового постояльца?

И протянула ей полынь, зажатую в руке, чтобы не запустить кроме Евы больше никого. Взяв травы, женщина пошла открывать. Впустить нового квартиранта.

А я остановилась. Откуда я всё это знаю: что делать, как нужно? Откуда я знаю, что водяного лучше брать в тиски? Что у Евы есть опыт и необходимая сноровка? Если так подумать, когда дело касалось духов, то я часто знала, как поступить, ещё до советов Евы. Мамины сказки? Нет, не только. Теперь, когда это стало ярче, осознала, что во мне есть что-то от духов. И слова бабы Гали о Лешанской? Неужели и во мне кровь лесного духа?

Ева залетела, всё та же девочка, только часть силы потеряла. Тяжело было менять дом. Но ничего, она сильная, справится. И я помогу. Новый дом будет приоритетной задачей.

Бабушку Галю я не хотела брать с собой, но она наотрез отказалась остаться, и более того, требовала кровь прямо сейчас. В итоге, с её требованиями пришлось согласиться. И именно она несла заговорённую трёхлитровую банку на пути к водоёму, и станет отвлекающим манёвром, пока мы, скрываясь с Евой, обойдём с двух сторон водоём.

Переговоров с духом было решено не проводить. Едва мы подошли на необходимое расстояние, баба Галя окликнула водяного. Он повернул к ней свою большую голову, а мы с Евой с двух сторон схватили его и засунули в банку. Женщина проворно закрыла крышку.

Водяной, не ожидавший такого подвоха от нас, разразился потоком страшной ругани, требовал выпустить.

Домой несла его уже я, чтобы точно не вырвался. Когда стадия гнева была преодолена, последовала стадия торгов.

– Дамы, ну зачем я вам? Жемчуга речного хотите? Так договоримся!

Я коротко ответила.

– Понравился.

Было забавно наблюдать, как он сначала покраснел, смутился, и, слава лесным духам, надолго замолчал. А уже в парадной сказал, что он слишком стар для этого, давайте до весны подождём. А затем всё же догадался, что его не для этого самого поймали, и разразился новым потоком ругани, уже под наши совместные попытки не засмеяться. Даже консьержка подняла на миг глаза от вязания и проворчала на него, что думала о нём лучше. И от стыда, у неё бедной, теперь несварение будет. И ему следует, впредь, следить за своими выражениями. На что он попытался воззвать к её жалости и справедливости, что его! Самого сильного водяного, поймали в трёхлитровую банку! Его! В трёхлитровую! Тут на нас укором посмотрели.

Баба Галя обратила внимание продолжающую вязать женщину и пояснила ей.

– В литровую было бы лучше, это вот они жалостливые. Сейчас бы сидел и пикнуть не мог.

Женщина прекратила вязать и достала маленькую баночку, закрытую пергаментом и перевязанную веревкой.  В подобных сейчас часто варенье продают, только эта была старая.

– А у меня тут есть! Двести лет лежит! С того самого дня, как кто-то о свидании забыл! Заговорённая! Или не узнал меня, дорогой?!

Водяной тихонько ойкнул, а я зашла с банкой в вовремя подъехавший лифт, а баба Галя, нахмурившись за нами. Когда мы зашли в квартиру сказала:

– Вот же, Авдотья! И молчала же столько лет! Она влюбилась, когда и двадцати ей не было. Я ей столько раз помощь предлагала, она отказывалась. Через пару лет со злости замуж вышла. Назло тому самому, но закономерно, не сложилось. Спустя лет сто, развелась и ушла сюда.

Я посмотрела на водяного, заполнившего весь сосуд, и строго проговорила:

– Я спать. Будешь шуметь или что-то ещё удумаешь, отдам Авдотье. Понял? Будешь хорошо себя вести, куплю аквариум. Пока поживешь тут. На озере сам чувствовал, неладное творится и тебе с этим не справиться. – Он моргнул и демонстративно отвернулся. – Надеюсь, что мы договорились.

Отнесла его на кухню, поставив на барную стойку, отправилась спать, наплевав на Леонида, который мог прийти снова во сне. Ничего он мне не сделает.